24. Киевские пещеры
Тают зеленые свечи,Тускло мерцает кадило,Что-то по самые плечиВ землю сейчас уходило,
Чьи-то беззвучно устаМолят дыханья у плит,Кто-то, нагнувшись, «с креста»Желтой водой их поит…
«Скоро ль?» – Терпение, скоро…Звоном наполнилсь уши,А чернота коридораВсе безответней и глуше…
Нет, не хочу, не хочу!Как? Ни людей, ни пути?Гасит дыханье свечу?Тише… Ты должен ползти…
25. То и Это
Ночь не тает. Ночь как камень.Плача тает только лед,И струит по телу пламеньСвой причудливый полет.
Но лопочут, даром тая,ЛедышкИ на голове:Не запомнить им, считая,Что подушек только две.
И что надо лечь в угарный,В голубой туман костра,Если тошен луч фонарныйНа скользоте топора.
Но отрадной до рассветаСердце дремой залито,Все простит им… если этоТолько Это, а не То.
Трилистник проклятия
26. Ямбы
О, как я чувствую накопленное бремяОтравленных ночей и грязно-бледных дней!Вы, карты, есть ли что в одно и то же времяПриманчивее вас, пошлее и страшней!
Вы страшны нежностью похмелья, и науке,Любви, поэзии – всему вас предпочтут.Какие подлые не пожимал я руки,Не соглашался с чем?.. Скорей! Колоды ждут…
Зеленое сукно – цвет малахитов тины,Весь в пепле туз червей на сломанном мелке…Подумай: жертву накануне гильотиныДурманят картами и в каменном мешке.
27. Доля (Кулачишка)
Цвести средь немолчного адаТо грузных, то гулких шагов,И стонущих блоков и чада,И стука бильярдных шаров.
Любиться, пока полосоюКровавой не вспыхнул восток,Часочек, покуда с косоюНе сладился белый платок.
Скормить Помыканьям и ЗлобамИ сердце, и силы дотла –Чтоб дочь за глазетовым гробом,Горбатая, с зонтиком шла.
Ночь с 21 на 22 мая 1906 Грязовец
28. О нет, не стан
О нет, не стан, пусть он так нежно-зыбок,Я из твоих соблазнов затаюНе влажный блеск малиновых улыбок, –Страдания холодную змею.
Так иногда в банально-пестрой зале,Где вальс звенит, волнуя и моля,Зову мечтой я звуки Парсифаля,И Тень, и Смерть над маской короля…* * * * * * *Оставь меня. Мне ложе стелет Скука.Зачем мне рай, которым грезят все?А если грязь и низость – только мукаПо где-то там сияющей красе…
19 мая 1906 Вологда
Трилистник победный
29. В волшебную призму
Хрусталь мой волшебен трикраты:Под первым устоем ребра –Там руки с мученьем разжаты,Раскидано пламя костра.
Но вновь не увидишь костер ты,Едва передвинешь устой –Там бледные руки простертыИ мрак обнимают пустой.
Нажмешь ли устой ты последний –Ни сжаты, ни рознятых рук,Но радуги нету победней,Чем радуга конченных мук!..
30. Трое
Ее факел был огнен и ал,Он был талый и сумрачный снег:Он глядел на нее и сгорал,И сгорал от непознанных нег.
Лоно смерти открылось черно –Он не слышал призыва: «Живи»,И осталось в эфире одноБезнадежное пламя любви.
Да на ложе глубокого рва,Пенной ризой покрыта до пят,Одинокая грезит вдова –И холодные воды кипят…
31. Пробуждение
Кончилась яркая чара,Сердце очнулось пустым:В сердце, как после пожара,Ходит удушливый дым.
Кончилась? Жалкое слово,Жалкого слова не трусь:Скоро в остатках былогоЯ и сквозь дым разберусь.
Что не хотело обмана –Все остается за мной…Солнце загарью туманаЖелто, как вставший больной.
Жребий, о сердце, твой понят –Старого пепла не тронь…Большет проклятый огоньСтен твоих черных не тронет!
Трилистник траурный
32. Перед панихидой. Сонет
Два дня здесь шепчут: прям и немВсе тот же гость в дому,и вянут космы хризантемВ удушливом дыму.
Гляжу и мыслю: мир ему,Но нам-то, нам-то всем,Иль тюк в ту смрадную тюрьмуЗахлопнулся совсем?
«Ах! Что мертвец! Но дочь, вдова…»Слова, слова, слова.Лишь Ужас в белых зеркалах
Здесь молит и поетИ с поясным поклоном СтрахНам свечи раздает.
33. Баллада
Н. С. Гумилеву
День был ранний и молочно парный,Скоро в путь, поклажу прикрутили…На шоссе перед запряжкой парнойФонари, мигая, закоптили.
Позади лишь вымершая дача…Желтая и скользкая… С балконаХолст повис, ненужный там… но спешно,Оборвав, сломали георгины.
«Во блаженном…» И качнулись клячи:Маскарад печалей их измаял…Желтый пес у разоренной дачиБил хвостом по есльнику и лаял…
Но сейчас же, вытянувши лапы,На песке разлегся, как в постели…Только мы, как сняли в страхе шляпы –Так надеть их больше и не смели.
…Будь ты проклята, левкоем и феноломРавнодушно дышащая Дама!Захочу – так сам тобой я буду…– «Захоти, попробуй!» – шепчет Дама.
Посылка
Вам шлю мои стихи, когда-тоИх вдали игравшие солдаты!Только ваши, без четверостиший,Пели трубы горестней и тише…
31 мая 1909
34. Светлый нимб. Сонет
Зыбким прахом закатных полосБыли свечи давно облиты,А куренье, виясь, все лилось,Все, бледнея, сжимались цветы.
И так были безумны мечтыВ чадном море молений и слез,На развившемся нимбе волосИ в дыму ее черной фаты,
Что в ответ замерцал огонекВ аметистах тяжелых серег.Синий сон благовонных кадил
Разошелся тогда без следа…Отчего ж я фату навсегда,Светлый нимб навсегда полюбил?
Трилистник тоски
35. Тоска отшумевшей грозы
Сердце ль не томилосяЖеланием грозы,Сквозь вспышки бело-алые?А теперь влюбилосяВ бездонность бирюзы,В ее глаза усталые.
Все, что есть лазурного,Излилося в лучахНа зыби златошвейные,Все, что там безбурногоИ с ласкою в очах, –В сады зеленовейные.
В стекла бирюзовыеОдна глядит грозаИз чуждой ей обители…Больше не суровые,Печальные глаза,Любили ль вы, простите ли?
36. Тоска припоминания
Мне всегда открывается та жеЗалитая чернилом страница.Я уйду от людей, но куда же,От ночей мне куда схорониться?
Все живые так стали далеки,Все небытное стало так внятно,И слились позабытые строкиДо зари в мутно-черные пятна.
Весь я там в невозможном отсвете,Где миражные буквы маячут……Я люблю, когда в доме есть детиИ когда по ночам они плачут.
37. Тоска белого камня (В Симферополе летом)
Камни млеют в истоме,Люди залиты светом,Есть ли города летомВид постыло-знакомей?
В трафарете готовомОн – узор на посуде…И не все ли равно вам:Камни там или люди?
Сбита в белые камниНищетой бледнолицей,Эта одурь была мнеКолыбелью-темницей.
Коль она не мелькаетБезотрадно и чадно,Так, давя вас, смыкает,И уходишь так жадно
В лиловатость отсветовС высей бледно-безбрежныхНа две цепи букетовВозле плит белоснежных.
Так, устав от узора,Я мечтой замираюВ белом глянце фарфораС ободочком по краю.
1904 Симферополь
Трилистник дождевой
