36. Тоска припоминания
Мне всегда открывается та жеЗалитая чернилом страница.Я уйду от людей, но куда же,От ночей мне куда схорониться?
Все живые так стали далеки,Все небытное стало так внятно,И слились позабытые строкиДо зари в мутно-черные пятна.
Весь я там в невозможном отсвете,Где миражные буквы маячут……Я люблю, когда в доме есть детиИ когда по ночам они плачут.
37. Тоска белого камня (В Симферополе летом)
Камни млеют в истоме,Люди залиты светом,Есть ли города летомВид постыло-знакомей?
В трафарете готовомОн – узор на посуде…И не все ли равно вам:Камни там или люди?
Сбита в белые камниНищетой бледнолицей,Эта одурь была мнеКолыбелью-темницей.
Коль она не мелькаетБезотрадно и чадно,Так, давя вас, смыкает,И уходишь так жадно
В лиловатость отсветовС высей бледно-безбрежныхНа две цепи букетовВозле плит белоснежных.
Так, устав от узора,Я мечтой замираюВ белом глянце фарфораС ободочком по краю.
1904 Симферополь
Трилистник дождевой
38. Дождик
Вот сизый чехол и распорот, –Не все ж ему праздно висеть,И с лязгом асфальтовый городХлестнула холодная сеть…
Хлестнула и стала мотаться…Сама серебристо-светла,Как масло в руке святотатца,Глазеты вокруг залила.
И в миг, что с лазурью любилось,Стыдливых молчаний полно, –Все темною пеной забилосьИ нагло стучится в окно.
В песочной зароется яме,По трубам бежит и бурлит,То жалкими брызнет слезами,То радугой парной горит.
* * * * * * *
О нет! Без твоих превращений,В одно что-нибудь застывай!Не хочешь ли дремой осеннейОкутать кокетливо Май?
Иль сделать Мною, быть может,Одним из упрямых калек,И всех уверять, что не дожитИ первый Овидиев век:
Из сердца за Иматру летНичто, мол, у нас не уходит –И в мокром асфальте поэтЗахочет, так счастье находит.
29 июня 1909 Царское Село
39. Октябрьский миф
Мне тоскливо. Мне невмочь,Я шаги слепого слышу:Надо мною он всю ночьОступается о крышу.
И мои ль, не знаю, жгутСердце слезы, или этоте, которые бегутУ слепого без ответа,
Что бегут из мутных глазПо щекам его поблеклым,И в глухой полночный часРастекаются по стеклам.
40. Романс без музыки
В непрогладную осень туманны огни,И холодные брызги летят,В непрогладную осень туманны огни,Только след от колес золотят,
В непрогладную осень туманны огни,Но туманней отравленный чад,В непрогладную осень мы вместе, одни,Но сердца наши, сжавшись, молчат…Ты от губ моих кубок возьмешь непочат,Потому что туманы огни…
Трилистник призрачный
41. Nox vitae
Отрадна тень, пока крушинВливает в кровь холоз жасмина…Но… ветер… клены… шум вершинС упреком давнего помина…
Но… в блекло-призрачной лунеВоздушно-черный стан растений,И вы, на мрачной белизнеВетвей тоскующие тени!
Как странно слиты сад и твердьСвоим безмолвием суровым,Как ночь напоминает смертьВсем, даже выцветшим покровом.
А все ведь только что сейчасЛазурно было здесь, что нужды?О тени, я не знаю вас,Вы так глубоко сердцу чужды.
Неужто ж точно, Боже мой,Я здесь любил, я здесь был молод,И дальше некуда?.. ДомойПришел я в этот лунный холод?
42. Квадратные окошки
О, дали лунно-талые,О, темно-снежный путь,Болит душа усталаяИ не дает заснуть.
За чахлыми горошками,За мертвой резедойКвадратными окошкамиБеседую с луной.
Смиренно дума-странницаСложила два крыла,Но не мольбой туманитсяПокой ее чела.
«Ты помнишь тиховейныеТе вешние утра,И как ее кисейнаяТонка была чадра.
Ты помнишь сребролистуюИз мальвовых полос,Как ты чадру душистуюНе смел ей снять с волос?
И как тоской измученный,Так и не знал потом –Узлом ли были скрученыОни или жгутом?»
– Молчи, воспоминание,О грудь моя, не ной!Она была желаннееМне тайной и луной.
За чару ж сребролистуюТюльпанов на фатеЯ сто обеден выстою,Я изнурюсь в посте!
«А знаешь ли, что тут она?»– Возможно ль, столько лет?«Гляди – фатой окутана…Узнал ты узкий след?
Так страстно не разгадана,В чадре живой, как дым,Она на волнах ладанаНад куколем твоим».
– Она… да только с рожками,С трясучей бородой –За чахлыми горошками,За мертвой резедой…
43. Мучительный сонет
Едва пчелиное гуденье замолчало,Уж ноющий комар приблизился, звеня…Каких обманов ты, о сердце, не прощалоТревожной пустоте оконченного дня?
Мне нужен талый снег под желтизной огня,Сквозь потное стекло светящего устало,И чтобы прядь волос так близко от меня,Так близко от меня, развившись, трепетала.
Мне надо дымных туч с померкшей высоты,Круженья дымных туч, в которых нет былого,Полузакрытых глаз и музыки мечты,
И музыки мечты, еще не знавшей слова…О, дай мне только миг, но в жизни, не во сне,Чтоб мог я стать огнем или сгореть в огне!
Трилистник ледяной
44. Ледяная тюрьма
Пятно жерла стеною огибая,Минутно лед туманный позлащен…Мечта весны, когда-то голубая,Твоей тюрьмой горящей я смущен.
Истомлена сверканием напрасным,И плачешь ты, и рвешься трепеща,Но для чудес в дыму полудня красномУ солнца нет победного луча.
Ты помнишь лик светила, но иного,В тебя не те гляделися цветы,И твой конец на сердце у больного,Коль скоро под землей не задохнешься ты.
Но не желай свидетелям безмолвнымДо чар весны сберечь свой синий плен…Ты не мечта, ты будешь только тленРаскованным и громозвучным волнам.
45. Снег
Полюбил бы я зиму,Да обуза тяжка…От нее даже дымуНе уйти в облака.
Эта резанность линий,Этот грузный полет,Этот нищенски синийИ заплаканный лед!
Но люблю ослабелыйОт заоблачных нег –То сверкающе белый,То сиреневый снег…
И особенно талый,Когда, выси открыв,Он ложится усталыйНа скользящий обрыв,
Точно стада в туманеНепорочные сны –На сомнительной граниВсесожженья весны.
46. Дочь Иаира
Нежны травы, белы плиты,И звенит победно медь:«Голубые льды разбиты,И они должны сгореть!»
Точно кружит солнце, зимнийДолгий плен свой позабыв;Только мне в пасхальном гимнеСмерти слышится призыв.
Ведь под снегом солнце билось,Там тянулась жизни нить:Ту алмазную застылостьНадо было рабудить…
Для чего ж с контУров нежной,Непорочной красотыГрубо сорван саван снежный,Жечь зачем ее цветы?
Для чего так сине пламя,Раскаленность так бела,И, гудя, с колоколамиСлили звон колокола?
Тот, грехи подъявший мира,Осушавший реки слез,Так ли дочерь ИаираПоднял некогда Христос?
Не мигнул фитиль горящий,Не зазыбил ветер ткань…Подошел Спаситель к спящейИ сказал ей тихо: «Встань».
Трилистник вагонный
