V
Сегодня у Геннадия должно быть прочное алиби. У Вовки Крапивина дома жена, дети: нужно, чтобы его видели весь вечер. Геннадий прихватил с собой бутылку водки, и за ней они действительно обговорили важное дело. Ну и, конечно, о том, о сем поговорили, как же без этого.
Уложив детей спать, к мужчинам присоединилась Нина, жена Владимира.
Геннадий казался беспечным и веселым. На самом деле он нервничал: ждал девяти часов. Краем глаза он наблюдал за стрелками настенных часов, висевших в комнате. Половина девятого. Без пятнадцати девять. Без пяти. Ровно девять. Пять минут десятого. Пятнадцать минут. Всё. Наверное, свершилось. Нужно выждать хотя бы час, для подстраховки. В половине одиннадцатого Геннадий поднялся.
— Нина, Володя, у вас хорошо, но пора домой. Тамара моя, наверное, уже дома, заждалась.
— Зашли бы к нам как-нибудь с Тамарочкой, — предложила Нина. — Посидели бы.
— Действительно, Гена, — поддержал жену Володя. — Приходите.
— Лады! — весело сказал Геннадий. — Можно и у нас собраться.
— Ну-у… У вас тесно, — возразила Нина. — Комнатушка маленькая, соседи. Конечно, лучше у нас.
«“Комнатушка”! — про себя передразнил Нину Геннадий. — Ничего, скоро будет у них трехкомнатная! Интересно, как там обстоят дела?…»
VI
Из-за того, что Тамара утром задержалась дома дольше обычного, она опоздала на «свой» троллейбус. Нужные «маршрутки» были забиты, и пришлось прождать на остановке минут двадцать.
Выйдя из троллейбуса, Тамара, понимая, что страшно опаздывает, припустила чуть не бегом к своему офису. Еще погода выдалась отвратительная! Что за город с его чудовищным климатом: всего несколько дней назад стояли двадцатиградусные морозы, а теперь оттепель — слякоть и гололед. Прохожие поскальзывались, падали.
Тамара уже была на улице, где располагался их офис, уже видела его новую красивую дверь. Но тут, ускоряя шаг, она неожиданно поскользнулась, потеряла равновесие и больно, всем телом грохнулась на тротуар, прямо в большую лужу растаявшего снега. Проходивший мимо мужчина помог ей подняться.
— Не ушиблись? — спросил он участливо.
— Руку, кажется… — сказала Тамара, почувствовав при падении боль в плече и локте.
— Ничего, до свадьбы заживет, — улыбнулся мужчина и выловил из лужи Тамарину шапку.
— Ой-ей-ей… — сердобольно покачала головой подошедшая женщина. — Дубленку-то как испачкали…
Действительно, весь бок и рукав рыжей дубленки были в грязи. С шапки стекала грязная вода.
«Черт!» — ругнулась про себя Тамара.
Поблагодарив мужчину, она снова поспешила в офис. Так, с шапкой в руке и оглядываясь на свой грязный бок, она вошла в красивую дверь.
— Видите?! — проходя мимо шефа, Тамара показала ему бок и шапку.
— Ого! — присвистнул тот. — Как же вы это так, Тамара Вахтанговна? Нужно ходить осторожно, сегодня скользко.
Но из-за всего этого ее опоздание, слава Богу, прошло незамеченным.
Тамарины сотрудницы, сокрушаясь по поводу ее падения, советовали наперебой:
— Тамарочка, шапку не трогайте: пусть высохнет, потом бензинчиком можно почистить.
— А дубленку только в химчистку…
— Как я домой пойду?!
— Что-нибудь придумаем.
Если бы Генка не пошел к своему приятелю, можно было бы ему позвонить и попросить, чтобы он принес ей на работу другую одежду. Но его не будет.
— Тамарочка, я позвоню своему Сашке, — предложила одна из сотрудниц, Людмила. — Он принесет тебе что-нибудь до дома добраться. Я ведь рядом живу.
Так и решили.
Очень болела рука в плече, на которую Тамара упала. И как раз правая. Так что она с трудом могла работать на компьютере.
Шеф, видя, как Тамара периодически останавливается, то потирая ушибленную руку, то опуская ее вниз, потряхивая, сжалился:
— Тамара Вахтанговна, сегодня можете уйти немного пораньше. Я бы вам посоветовал сходить в травмопункт: пусть посмотрят, нет ли перелома или трещины.
— Спасибо, Виталий Иннокентьевич.
Но пока Людмила дозванивалась мужу, пока тот пришел с работы, пока нашел одежду, что просила жена, и, наконец, принес ее в офис, — было уже около семи часов вечера. Людмила взяла у мужа пакет, заглянув, чего он там насобирал, и вытащила китайский пуховик зеленого цвета с капюшоном, отороченным черным искусственным мехом, и черную вязаную шапочку…
Возвращаясь домой, Тамара шла медленно, осторожно переступая ногами: снова бы не упасть. Было непривычно ощущать себя в чужой одежде. В здоровой руке она несла пакет со своей дубленкой. Правая рука и плечо ныли.
«Завтра с утра нужно будет действительно сходить к врачу, — думала Тамара. — Не дай Бог что-нибудь серьезное. Вот неприятность-то…»
Войдя во двор своего дома, Тамара взглянула на окно их комнаты: в нем было темно. Конечно, Генка у Володи сидит, придет поздно. А жаль, он сейчас очень мог бы ей помочь разобраться с ее грязной одеждой.
Обремененная всеми этими заботами, Тамара вошла в подъезд. Было без четверти девять.
VII
Геннадий подходил к своему дому с сильно колотящимся сердцем. Пошарив глазами, на дороге у дома он обнаружил милицейский «газик». Неужели свершилось?
До сих пор пока всё шло по сценарию.
Войдя во двор, Геннадий задрал голову и посмотрел на окна: во всей квартире горел свет, за исключением их окна. Это было странным. Где же Тамара?! Неужели до сих пор не вернулась с работы? А может быть, что-нибудь в связи с соседкой…
Через несколько минут он сам всё узнает.
Стараясь унять вдруг нахлынувшую дрожь, Геннадий с опаской вошел в подъезд. Ему подумалось, а вдруг она еще лежит в подъезде, и он наткнется на ее труп? Он стал озираться по сторонам — привычный полумрак, запах кошек и гнили, и — какой-то еще едва уловимый теплый запах… Или ему показалось? А это что?! У самой лестницы, ведущей в подвал, Геннадий увидел большое темное пятно. Неужели кровь?! Усилием воли он заставил себя не всматриваться и быстро стал подниматься по лестнице. Это всё нервы, убеждал он себя, нужно успокоиться. В квартире, наверное, милиция. Ему нужно приготовиться, ведь по сценарию он еще не должен ничего знать. Он засиделся у друга. Его видели Володя, его жена Нина, их дети. От них он ушел в половине одиннадцатого. У него алиби. Он совершенно ни при чем. И вообще у них с соседкой были хорошие отношения. Геннадий вдруг почувствовал острую жалость к убитой Ренате.
Когда Геннадий доставал ключи и открывал дверь, он заметил, что руки у него все-таки дрожат. Спокойно, всё нормально. Он набрал в легкие побольше воздуха, сжал зубы, стараясь унять дрожь, и, постаравшись, насколько возможно, напустить на себя беспечный вид, вошел в квартиру.
Всюду горел свет. Из кухни доносились незнакомые мужские голоса. На шум открываемой двери из кухни вышел мужчина в штатском костюме и быстро, профессиональным взглядом окинул Геннадия.
— Здравствуйте, — первым вежливо поздоровался с ним Геннадий.
— Добрый вечер. Старший лейтенант милиции Говоруйко, — представился мужчина. — А вы — Геннадий Юрьевич Портнов?
— Да…
— Пройдемте, пожалуйста, к вам в комнату. Нам необходимо поговорить.
Геннадий приготовился ко всему. Ко всему — но только не к этому: вдруг из своей комнаты, услышав разговор, выбежала Рената! Никогда еще вид соседки не производил на Геннадия такого впечатления. Кровь застыла у него в жилах.
— Ой, Гена, такое горе, такое горе… — затараторила Рената.
Кровь, отхлынув от висков, стала стекать куда-то вниз, — Геннадий страшно побледнел.
— Геннадий Юрьевич! — твердо произнес Говоруйко. — Мужайтесь: несколько часов назад в подъезде вашего дома обнаружен труп вашей жены с тремя ножевыми ранениями. Труп обнаружен соседкой.
— Гена, ты только держись, — снова затараторила Рената. — Я сегодня на работе задержалась немножко: сменщица опоздала. Иду домой, вхожу в подъезд, смотрю — у меня аж мороз прошел по коже! — лежит женщина. Я — к ней, думала, может, плохо с человеком, наклонилась, а это Тамара! И кровь — целая лужа… Я ее не узнала сначала: темно ж в подъезде, и еще одета она была не так, как всегда одевается… Ой, горе какое!
— Где она? — едва пролепетал Геннадий.
— Ваша жена сейчас находится в морге, потом ее отвезут в судмедэкспертизу, — сказал старший лейтенант. — Соседка опознала труп. Нам необходимо, чтобы вы…
Геннадий стал медленно оседать по стене на пол. Его подхватили под руки Рената и Говоруйко.
— Воды! — крикнул старший лейтенант кому — то в кухню. — Мужайтесь, Геннадий Юрьевич!
«Мужайтесь… В морге… Опознала труп…» — кружилось в голове Геннадия.
На кухне загремели чайником, наливая воды. Но этого Геннадий уже не слышал: он провалился в беспамятство.
