– И что на ней? – теперь я сам, так проникся рассказом Данилы, что хотел только счастливого исхода.
Данила горестно покачал головой.
– Половина карты только осталась. Я как увидел, что сотворил, чуть сам себя как змей за хвост не укусил.
– А где теперь она?
Но вместо ответа Данила тревожно меня спросил:
– Ты дедов сапог принесешь? Я из голенища вырежу такой же кусок кожи, и закреплю его металлическими защепами, они по краям обложки идут, бабка ничего и не узнает.
Легко просить Даниле. Ему кажется это простой сапог, а это воинская реликвия. Не пойдет же в следующий раз дед в одном сапоге. Дед их одевает один раз в году, в день Победы. И я должен его отдать Даниле. А с другой стороны, он мне открыл вон какую тайну, а я жалею старое голенище. Что же делать? Как быть? Почти гамлетовский вопрос встал передо мною. Пока я нашел соломоново решение.
– С обложкой успеется, до вечера еще далеко, пошли на карту взглянем.
Глава III
Дедовы сапоги
Разувшись, мы поднялись по ступенькам в дом. Бабка у Данилы лежала в больнице, дома никого не было.
– Ну, показывай, где карта, что ты там нашел?
Данила полез в старый комод и вытащил оттуда толстую старинную книгу застегнутую на металлические застежки. Мы с трудом прочли ее название «История о Варлааме и Иоасафе». Я перевернул ее обратной стороной. На деревянной дощечке обтянутой кожей остался четкий след от утюга. Опоздай Данила на несколько минут, и начала бы дымиться вся книга, а так выгорела только часть обложки. Видно было, что Данила пробовал ее привести в порядок, но у него ничего не получилось. Кусок кожи был выжжен посередине, по контуру утюга. Я стал его рассматривать. На нем действительно едва просматривался сделанный в далекие годы рисунок. Похоже было на чертеж какой-то крепости, на рисунке осталась крепостная стена, а там где должны были располагаться внутренние постройки зияла выжженная дырка.
– Видишь, а я что говорил? – навис надо мною Данила.
Ничего, честно говоря, похожего на отметки с кладами я не видел.
– Ну, вот же смотри, – Данила тыкал пальцем в край карты, – вот одно обозначение, а вот второе.
С ума с ним сойдешь, да и только. Я тоже вроде бы что-то разглядел.
– Давай Насте позвоним, не морочь мне голову.
– А сапог принесешь?
– Принесу, – пообещал я и тут же пожалел. Что теперь деду одевать в день Победы?
Как только Настя появилась в нашей кампании, она тут же взяла бразды правления в свои руки. Мы посвятили ее в историю, рассказанную приболевшей бабкой Даниле. Настя разволновалась не на шутку и стала ругать моего приятеля.
– Не мог нас с Максом позвать?
– А я что сделал? – обиделся Данила.
Я постарался его успокоить:
– Ладно, ладно не дуйся, на обиженных воду возят. Надо еще раз книгу просмотреть.
Мы ее перелистали от корки до корки. Молодец Данила хорошо он листы прогладил. Они теперь были глянцевые и легко переворачивались. Среди старинного текста нам нигде не попалось ничего похожего на чертеж изображенный на обратной стороне обложки.
– Копия чертежа должна быть, и на лицевой стороне! – неожиданно высказала гениальную догадку Настя. У Данилы вспотел лоб.
– Что и верхнюю обложку будем курочить? – жалобно спросил он.
– А что делать? – не пожалел я приятеля. Я не столько переживал из-за его церковной книги, сколько из-за обещанного сапога. – Неси плоскогубцы.
Данила нехотя сходил за инструментом.
– Макс ты только, осторожней, кожа к деревяшке насмерть прилипла. Она не хочет отрываться.
Я взял плоскогубцы и отогнул металлические защепы крепившие кожу по краям дощечки.
– Не боись, не впервой.
Схватившись с уголка я попробовал оторвать кожу от дощечки. Она видно чем-то была приклеена. Раздался сухой треск. Обложка была разорвана прямо посередине.
– Господи, бабка убьет, – запричитал Данила. – Макс, принесешь теперь оба сапога.
Дело было сделано. Обратного хода нет. С двух сторон книга была изуродована.
– Принесу. Ладно не волнуйся. У нас еще завтра целый день есть, чтобы ее восстановить, – постарался я успокоить приятеля. Я отогнул кожу. В три головы стукаясь лбами, мы склонились над изувеченной книжкой. На нас смотрела…
Послышались разочарованные голоса:
– Ничего!
– Пусто!
– Как же так?
Если у нас с Настей в глазах сквозило разочарование, то Данила весь исчесался. Разглядывая изувеченную книгу со всех сторон, он бормотал:
– Ох, обратную сторону я еще с помощью сапога как-нибудь бы заделал, а сейчас?
– Ничего страшного, – увещевала его Настя. – Мы такую надпись сделаем, она лучше старой будет смотреться. Данила, твоя бабушка и не отличит.
Но успокоить нашего дружка уже было невозможно. Он бегал по комнате, волновался, чесался и охал.
– Макс вся надежда, на тебя, на сапоги. Макс ты слышишь?
– Слышу. Слышу.
А Настя, перевернув книгу начала внимательно рассматривать остатки рисунка с крепостной стеной. Она осадила Данилу.
– Успокойся, отреставрируем тебе книгу, давай лучше поглядим, что тут нарисовано.
А смотреть особенно то было нечего. Четко была видна зубчатая стена нарисованная в виде прямоугольника и ворота. Все остальное было съедено утюгом. И вдруг Настя воскликнула:
– Смотрите!
Мы склонили голову над картой.
– Где?
– Вот за оградой, смотрите что-то помечено.
Мы вынесли книгу к окну, к свету. Почти в том месте, где шел излом и кожа на краю обхватывала дощечку, едва был виден какой-то знак, отметина.
– Вот первый клад! – закричала Настя. Я более прозаически смотрел на находку.
– По-моему от зажимов отметка осталась.
В два голоса на меня набросились Настя и Данила.
– Макс, разуй глаза, вот и линия идет от стены. Ее почти не видно, но здесь что-то нарисовано.
– И вот еще! – снова закричала Настя. Палец ее остановился на следующей вмятине. – Видишь?
– Не вижу, – я, правда, ничего не видел. Слишком смутный был рисунок. От времени он поблек и ничего мне не говорил.
– Правда не видишь?
– Правда.
– Данила, он дальтоник, – вдруг обрадовано заявила Настя.
– Что с головой у него не в порядке? – Данила обеспокоено посмотрел на меня.
– У тебя у самого с головой не в порядке, – поставила его на место Настя, – он красный цвет не различает.
– А-а-а.
И тут они набросились на меня, тыча книгу мне под нос.
– Видишь?
– Смотри!
– Сюда!
– Балда слепой!
Я долго всматривался в то место где лежал Настин палец, но кроме вмятины от зажима ничего не мог рассмотреть.
– Отстаньте, я за сапогами пошел.
Но Настя не захотела меня отпускать. Она знала, что в мое отсутствие они обязательно поругаются с Данилой или даже подерутся. Незаслуженно приравненный к подслеповатому пенсионеру, я привел казалось бы неотразимый довод, сводящий на нет их орлиное зрение.
– Даже если вы там, что и доглядели, какое отношение имеет эта карта к нашему монастырю? Их на Руси было натыкано, как сейчас торговых палаток.
Уел я их здорово. Такая простая мысль им в голову не приходила. Они, собравшиеся уже делить несуществующий клад, озадаченно посмотрели друг на друга.
– Ну, я пошел за сапогами, а вы пока тут покумекайте на досуге.
Я хлопнул входной дверью. «Дальтоник», придумает же Настя. Попадись только на желчный язык Данилы, прилепится как кличка, и не отлепишь ее. Через пару минут я был у себя дома. Слава богу, во дворе никого не было. Я шмыгнул в сарай и схватил сапоги. Только бы мне дед по дороге не встретился, тогда пиши, пропало. Но мне на этот раз повезло. Воровато оглядываясь, я выскользнул в калитку. Фу, пронесло. Оставшийся путь до Данилиного дома я пробежал бегом.
– На, принес! – кинул я сапоги на пол. Данила даже не повернул в мою сторону голову. Они вдвоем с Настей, как примерные ученики склонились над картой, и что-то вымеряли линейкой.
– Сейчас узнаем, наш монастырь или нет, – сказала Настя. – Смотри Макс, длина стены, относится к ширине, как десять – к семи.
– Ну что?
– А ничего, мы сейчас сходим, измерим монастырскую стену в длину и в ширину, и если соотношение будет совпадать, значит, наш монастырь.
Данила победно посмотрел на меня.
– Принес?
– Не видишь разве?
Не успел я воскликнуть, что он делает, как в руках Данилы появились огромные ножницы, которыми стригут овец, и дедовы сапоги превратились в ботинки. Ножницы он видимо, заранее приготовил. Голенища он разрезал по шву и стал примерять разрезанные куски к обложке. Хрома хватало с запасом. Данила умиротворенно улыбался.
– Не переживай Макс, найдем клад, мы ему еще не такие справим.
А Настя, не переставая, колдовала с линейкой и черкала на бумажке какие-то цифры.
– Смотрите ребята, если длину монастырской стены взять за сто, то места наших кладов будут соответственно в десяти и пяти единицах от стены. Мы сейчас пойдем измерим стену в шагах и выведем коэффициент. Потом умножим на этот коэффициент пять, это будет место первого клада, второго надо умножить на десять. Это одна координата, а вторая от угла в тридцати и пятидесяти единицах. Понятно?
