Взяв со своего стола необходимые записи, он, энергично пружиня, пошёл в сторону барьера. Остановившись перед громадиной Кравцова и продолжительно глядя ему в глаза, миниатюрный Соев молчал до тех пор, пока не дождался, что подозреваемый опустит взгляд. Тогда, победоносно улыбнувшись режущей улыбкой, он отвернулся от него и обратился к залу:
– Уважаемый суд, господа присяжные заседатели, дамы и господа! Позвольте зачитать вам следующее официальное заявление медицинской экспертизы.
Судья положительно кивнул.
– Заключение врача: «Употребление препарата „Барбамила“, являющегося снотворным сильного действия, произошло вечером двадцать второго января сего года в промежутке времени между двадцатью двумя и двадцатью четырьмя часами. Количество препарата, присутствующее в крови умершей Фёдоровой Ларисы Николаевны, определено ноль, запятая, шестью граммами на литр. Количество лекарства, растворённое в вине в недопитой бутылке и в бокале, составляет примерно один грамм на литр. На бокале найдены отпечатки пальцев и губ потерпевшей. Помимо данного препарата, в крови погибшей обнаружен алкоголь в количестве трех граммов на литр, что соответствует состоянию повышенного опьянения.»
Закончив чтение, Соев вновь повернулся к подсудимому и поправил на носу очки:
– Подсудимый, что и в каком колличестве вы пили в тот вечер?
Николай посмотрел на адвоката с легким непониманием. Но, заметив одобрительный кивок Рябова, понял, что отвечать необходимо.
Хмыкнув горлом и набрав в лёгкие побольше воздуха, Кравцов пробасил:
– Как я уже сказал, Лариса набралась ещё до моего прихода.
Было заметно, что Кравцов смущен. В его речи, и до этого сбивчивой и незамысловатой, стали проскальзывать слова, употребляемые людьми деревенского происхождения.
– Я спрашиваю вас не о том, что пила ваша жена, а о том, что пили лично вы, – уточнил Соев.
– Лично я выпил малость больше полстакана красного вина.
– Вместе с женой?
– Да.
– А в ресторане гостиницы, вместе с гражданкой Керман вы пили?
– Ах, да, – покраснел Николай от забывчивости, – Там я тоже выпил где-то полстакана шампанского. Я ведь это уже тоже говорил.
– Не больше?
– Нет. Не больше. Я был за рулем. Да и пили мы символически. Анна вообще редко пьет, – Кравцов посмотрел на бывшую жену, но, из-за последующего вопроса, не смог понять её состояния. Единственное, что он уловил, была нежность, с какой Анна смотрела на него. А ещё жалость.
– Значит, вы, выпив так мало, по возвращении домой не могли не заметить того, что ваша жена Лариса сильно пьяна? – маленькие глазки Соева сверлили буравчиком.
– Я же только что заявил, что Лариса набралась под завязку, – Кравцов не понимал к чему нужно по несколько раз переспрашивать одно и то же. Это начинало его злить.
Соев, меж тем, спокойно продолжил опрос:
– И вы, заметив это, как любящий муж, вместо того, чтобы позаботиться о жене и уложить её спать, предложили ей «добрать дозу»?
Кравцов замотал головой:
– Нет, пить я не хотел. Но Лариса устроила истерику, а потом попросила выпить с ней.
– И вы выпили? – Соев хитро щурился.
Николай беспомощно выдохнул:
– Да.
– Сколько?
– Полстакана, не больше.
– А Лариса? – не отставал следователь.
– Столько же. Она была недовольна, что я ей мало налил. Я же уже всё это говорил, – голос Кравцова был на грани срыва.
Соев улыбнулся, словно именно этого и ждал.
– Да-да, – поспешно согласился он, – Тогда скажите нам сколько вина оставалось в бутылке в тот момент, когда вы ушли из кухни в спальню?
Кравцов помедлил, соображая:
– Я не уверен, что смогу вам точно сказать сколько. – Пожав плечами, он посмотрел на судью.
– Скажите приблизительно, – попросил судья. Отчего-то ему было жаль мужчину, оказавшегося в столь странной ситуации. Но чувства могли быть причиной предвзятости. Поэтому судья говорил сухии и по-деловому. Николаю он, все же, придал уверенности:
– Наверное.., больше половины бутылки, – произнёс обвиняемый медленно и закончил, – потому, что Лариса тоже выпила свои полстакана.
– Вы хотите сказать полбокала? – грубо поправил Соев.
Кравцов, сбившись с мыслей, кивнул:
– Полбокала.
– А вы?
– И я полстакана, то есть полбокала, – стушевался Николай не столько от замечаний адвоката, сколько от собственного косноязычия.
– Значит, в момент, когда вы ушли из кухни, на столе должно было оставаться где-то около пол-литра? – быстро подытожил Соев.
Кравцов пожал плечами:
– Да, где-то так.
Дождавшись занесения ответа подозреваемого в протокол опроса, Соев обратился к присяжным заседателям:
– Уважаемые господа, не сочтите меня за зануду или буквоеда. Данный вопрос может иметь в последующем очень важное значение. Тем более, что у следствия есть всего лишь одна версия, и другой услышать не от кого. Вполне может быть, что на деле всё было вовсе не так, как только что рассказал нам господин Кравцов. Может быть, после того, как Лариса Фёдорова призналась, что знает о любовной связи своего мужа с Анной Керман, господин Кравцов, понимая, что это грозит ему разводом, решил покончить с ней?
– Чего? О какой любовной связи? – Николай нервно закусил зубами край усов с одной стороны. Адвокат Рябов резко встал с места с обращением:
– Это провокация, ваша честь! Я приношу протест.
– Протест принят, – тут же согласился судья, – Господин обвинитель, потрудитесь оперировать конкретными фактами, а не собственными предположениями. С тем, чтобы не навязывать ваше мнение суду.
Соев покорно сложил ладони:
– Хорошо, ваша честь.
Он знал, что его предположение способно определённо воздействовать на решение присяжных даже несмотря на то, что судья попросил оставить его без внимания. Так уж устроен человек, и Соев, как хороший психолог, знал, что память ярче удерживает то, что подверглось сомнению. К тому же, подобный трюк нередко использовался его коллегами именно для привлечения внимания присяжных к той или иной детали в обвинении. Вот почему теперь, влив в уши слушателей свою мысль, Соев принялся развивать её, тонко маскируя при допросе:
– У меня несколько вопросов к обвиняемому. Скажите, господин Кравцов, лекарство «Барбамил», которое послужило орудием смерти гражданки Фёдоровой, было предписано вам врачом?
– Да. Моим психотерапевтом, – за время перепалки между судьёй и Соевым Николай успокоился и отвечал конкретно, не вдаваясь в лишние детали. Так, как учил Рябов.
– Когда и почему?
– Я – технический директор. Это всё время напряжение. Приходится много работать с компьютером, создавать новые проекты. Осенью прошлого года, я понял, что не могу нормально спать. Снились кошмары. Я просыпался уставший, с головной болью. И потом целый день был вялый, – отвечая на новый вопрос, Николаю наконец-то удалось взять себя в руки и сосредоточиться, – У одного из моих коллег было такое же. Он посоветовал мне сходить к психотерапевту. Я пошёл. Врач сказал, что это – умственное переутомление. Нужно лечить. Иначе может быть истощение нервной системы.
Было заметно, насколько тяжело дается обвиняемому припоминать умные слова, способные придать солидности и ему самому, и его речи. После каждого ответа Кравцов поспешно вытирал лоб платком, который теребил в руках. Заметив это, Соев ухмыльнулся и что-то мимолетом занёс в свою тетрадку-блокнот.
– И что же: ваш врач назначил вам столь сильное лекарство вот так сразу? – Въедчивый голос Соева таил непонятную тревогу.
– Нет, – припомнил Кравцов, – Он дал мне сначала «Люминал». Но у меня печень не очень, а « Люминал» при болезнях печени не советуют. И потом, он помогал мне не всегда. Поэтому, через несколько недель я снова пошел к врачу и попросил что-то другое. Тогда он выписал мне «Барбамил».
Соев выразил откровенное удивление, опять артистично и тонко, для публики:
– И вы, будучи сильным аллергиком на целый перечень наименований, от пыльцы злаковых до шоколада и клубники, согласились вот так запросто принимать препарат, вызывающий сильную зависимость и даже, при высоких дозах, наркотическое действие?
Николая эта деталь не впечатлила:
– А что мне оставалось делать? – мужчина посмотрел на присяжных, – От «Люминала» я был сонным и раздражительным. Я сказал это врачу. Он посоветовал поменять снотворное.
Соев выслушал объяснение Кравцова с таким видом, словно заранее знал его, и стал методично опрашивать дальше:
– Скажите, господин Кравцов, данное лекарство вы принимали ежедневно?
– Первые два месяца ежедневно. Потом – по мере необходимости.
– А в каких дозах?
– По одной или по две таблетки. Это зависело от формы выпуска.
– Уточните про формы выпуска, пожалуйста, – глаза Соева заблестели, как у вора при виде золота.
