Вернувшись в комнату, Лиза уже не села. А что, если она и в самом деле Тамаре жизнь погубит? Никогда себе этого не простит. Разве важно, кто как одет? Там и не заметят… В зале посидит. Жаль, что платье распорото. Полчаса осталось до выхода.
Лиза открыла дверцу. Там только выходной костюм Павла Николаевича и ее халат. Куда же она вчера платье сдуру сунула? Ну конечно же, в нижний ящик… Лиза вытащила платье.
Это было другое платье. Тоже синее, но тянулось оно долго, словно кто-то пришил к нему снизу метр материи. И материал изменился, превратился в бархат, расшитый мелким жемчужным бисером…
«Павел Николаевич», – подумала сначала Лиза. Понимала, что такая мысль равна крушению мира, потому что Павел Николаевич такого сделать не мог…
Лиза укололась. Из платья торчала иголка с ниткой – ее иголка, сама вчера воткнула, в старое. А где же оно?
Лиза приложила к себе платье. Нет, придется примерить. Хотя оно и не свое, но и чужим быть не может. Какое бы ни было объяснение…
Платье держалось на плечах тонкими полосками, как сарафан, – лифчик под него не годился. Надо достать купальник, он без лямок.
Платье скользнуло на нее, как живое, словно только и ждало, чтобы обнять. И стало ясно, что для нее шилось. Доставало оно до пола и делало Лизу выше ростом и тоньше – потому что темное и строгое от жемчужного узора.
Лиза протянула руку в ящик за туфлями – не страшно, что такие, не видно, – но туфли тоже подменили. Они стали синими с серебром, словно специально для платья.
Вот и идти можно… Подумав так, Лиза улыбнулась, потому что в таком одеянии нельзя идти без прически. Но делать ничего особенно не стала. Попудрилась, правда, губы подвела. Никогда этого не делала, но помада и пудра у нее были, на всякий случай, может, чтобы не забыть, что ты молодая.
А что теперь с волосами делать? Конечно, знай она заранее, она бы побежала в парикмахерскую, взбила бы волосы, а то ведь просто патлы – простые, прямые, правда, густые, пепельные. Обычно закручены в косу и на затылке пучком. Теперь же Лиза их распустила, расчесала… да пробили часы. Половина! Ей за пятнадцать минут никогда не добраться. Неужели все пропало? Не пустят?
Лиза схватила кошелек, накинула серый плащ – и на улицу. И там еще одно преступление совершила – мимо такси проезжало, рука сама поднялась. Она, конечно, руку сразу опустила – вдруг Павел Николаевич увидит, но машина уже затормозила: бывает же, как назло, в парк водитель не спешил, обедать не ехал – пожалуйста, хоть на край света. Улыбается.
Добрались до театра без трех семь. Тамары у входа уже не было. Лиза сдала плащ на вешалку, но от бинокля отказалась – и так рубль на такси выкинула, задержалась на секунду перед зеркалом поправить волосы – и оказалось, что такой она себе и снилась. А за спиной мужчина остановился и смотрит.
Зал гудел, ждал начала, надрывался звонок, словно артисты боялись, что люди не успеют рассесться. Лиза достала из кошелька билет, чтобы вспомнить, какое место.
– Разрешите помочь вам. – Другой мужчина рядом стоит, блондин, на вид солидный, а ведет себя, как мальчишка на танцверанде.
– Сама найду.
– Но если вам понадобится все-таки помощь – только взгляните.
А Лиза и не глядела на него. В ушах звон, лица мелькают, одеты, правда, зрители по-разному, но есть и в длинных платьях. А она – лучше многих.
В пятнадцатом ряду возвышалась черная башня – Тамарина прическа. Такая тяжелая башня – вот-вот повалит набок голову. Лиза пробиралась к подруге, платье чуть шуршало, и шуршание смешивалось с остальным театральным, праздничным шумом. Хорошо бы место было не занято, а то, бывает, продают два билета на одно место. Тамара обернулась и сказала:
– Место занято. – И тут же завопила чуть не на весь зал: – Лизавета! Я глазам своим не верю!
Язык ее метался, говорил, а глаза, вишневые глазищи, прыгали по Лизиным плечам и синему бархату, цеплялись за жемчужины, и, когда Лиза уже села, Тамара сказала шпионским шепотом:
– Я сейчас умру. Что ты с собой сделала?
– Ничего, – сказала Лиза, и ей было приятно. – Нашла одно платье…
– Нашла? И туфли нашла? И эти плечи нашла?
Сзади кто-то заворчал: «Потише, действие уже начинается».
Но для Тамары спектакля уже не было. Такого приключения она еще не переживала. А Лиза уже смотрела на сцену, потому что платье ей было нужно не для показа, а как пропуск в театр и без театра не нужно.
Блондин впереди мешал – оглядывался. Тамара мешала, ахала. А Лиза смотрела спектакль.
Когда встали в антракте, Тамара вцепилась, как клещ: признавайся. Они пошли в буфет, встали в очередь за пирожными и лимонадом, но достоять до конца не удалось, потому что тот блондин уже успел все взять, и даже бутерброды с икрой, и позвал их к столику, словно знакомый. Лиза даже возмутиться не успела, а Тамара уже среагировала:
– Спасибо за приглашение.
Мужчина был возбужден, шутил, говорил без остановки, а Тамара хихикала, словно все это происходило из-за нее, а Лизе было немножко смешно и приятно слышать, как девчата за соседним столиком спросили: «Ты забыла, ее по телевизору в постановке показывали? Из Тургенева».
Второе действие Тамара тоже мешала смотреть – очень ей блондин с бутербродами понравился. Уже узнала, что его зовут Иваном. Ах, Тома, неужели тебе непонятно, почему блондин такой старательный?
– Он в НИИ работает, – шептала Тамара на ухо, – очень интересный. Только нос мне не понравился. Слишком крупный. Но ведь нос – не самое главное для мужчины, а ты как думаешь?
Лиза снова ее не слушала.
В общем, вечер выдался хороший. И пьеса отличная, и актеры играли отлично. А Лиза как будто изменилась – какое-то магическое влияние оказывало на нее синее платье. Когда на лестнице после спектакля стояли, одна жемчужинка от платья отлетела. Так что, Лиза бросилась ее искать? Ничего подобного. Иван к ее ногам – подобрать, а какой-то седой старик сказал с улыбкой:
– Зачем разбрасывать драгоценности, девушка?
Иван протянул жемчужину, а старик сказал:
– Чудесный жемчуг. Японский? Разрешите… – Повертел в пальцах и добавил: – Я старый геолог и, должен сказать, разбираюсь. Впрочем, вы так прекрасны… – и вздохнул. Лиза даже покраснела.
А Тамара Ивану свой телефон диктовала. Зря это, не понимала она простой мужской тактики. Тамара для него – ниточка, не больше. А ей, Лизе, все это ни к чему. У нее дом, Павел Николаевич, работа. И не будет завтра ни туфель, ни платья – и на том спасибо. Кому спасибо? Шкафу?
Внизу Иван занял очередь в гардероб, Тамара отлучилась, а к Лизе подошел молодой человек, знакомый на вид.
– Пани Рената? – спросил он. – Я вас узнал.
– Я не пани, – сказала Лиза. Еще чего не хватало. И тут же узнала. Актер. И даже известный. Только позавчера по телевизору выступал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
