– Я не пани, – сказала Лиза. Еще чего не хватало. И тут же узнала. Актер. И даже известный. Только позавчера по телевизору выступал.
– Простите, – сказал актер. – Признаюсь, что не знал, как мне подойти к вам. И придумал начало – про Ренату. Разве плохо придумал?
Лиза сказала, что плохо, но улыбнулась, потому что актер был очень обаятельный. Тем более что с разных сторон на них смотрели и все мучились вопросом: с какой красавицей разговаривает тот актер?
Но тут же разговор и кончился. Вернулся Иван с плащами, увидел актера и сразу стал такой сухой, вежливый, что недалеко до неприятностей. Лиза по старым временам знала, что тут надо парней разводить, а от Тамары проку нет: она как узнала, какой у Лизы новый поклонник, – челюсть отвисла.
Лиза – плащ через руку, ничего, на улице оденется, другой рукой Ивана подхватила и к выходу, даже не попрощалась с актером.
На улице Иван опомнился и сообразил:
– Убежим от нее?
Это он имел в виду Тамару. До чего проста мужская хитрость!
– Нет, – сказала Лиза почти весело. – Не убежим.
– Лиза!
– И провожать не надо. Прошу вас, не портите вечер. Хороший вечер.
– Хороший, – признался Иван, но с такой печалью, словно на вокзале.
Лиза спохватилась, что все еще держит его за руку. Опустила и поглядела на часы. Половина одиннадцатого. Павел Николаевич уже домой пришел, сердится. И такой длинной показалась дорога между театральным подъездом и комнатой с одной лампочкой под потолком, в двадцать пять свечей – больше экономия не позволяет.
Глаза у Ивана грустные и совсем не нахальные. Лиза знала: что она ему сейчас прикажет, то он и сделает.
– Уходите, – сказала она. – А то сейчас выйдет Тамара, и я так сделаю, что вам ее придется домой провожать.
– Я и на это готов.
Но послушался, ушел. И вовремя. Потому что выскочила Тамара – черные вавилоны на голове наперекосяк.
– Ты знаешь, меня этот, артист, задержал. Кто, спрашивает, такая, почему не знаю? Ну просто с первого взгляда рехнулся. Слушай, он еще там стоит. Он решил, что Иван твой муж. Я ему телефон мой дала.
– Зачем?
– Как зачем? Кроме всего прочего – билеты обеспечены. На самый дефицитный спектакль. Ты понимаешь?
Лиза махнула рукой и побежала к остановке троллейбуса. А Тамара осталась. Металась между подъездом и Лизой. Потом вспомнила и крикнула вслед:
– А Иван где?
6
Лиза поднялась по лестнице, открыла дверь своим ключом. В коридоре было темно, только в щель из-под двери комнаты пробивался свет. Не спит. Плохо, придется платье показывать.
Лиза стояла, не входила. Ей стало себя жалко. И не может она рассказать Павлу Николаевичу про спектакль, и про старика профессора, и как переживала Тамара. А ведь со своими товарищами он разговаривает, что-то ему на свете интересно… И Тамара завтра по всему заводу раззвонит, и еще не придумано, откуда у нее платье… Она вошла в комнату.
Павел Николаевич ее не видел. Он сидел на полу перед шкафом, лысина поблескивала под лампой, а вокруг разложены разные приборы. Нашел время свои завалы разбирать…
– А, – сказал он, не оборачиваясь. – Явилась, не запылилась.
Голос не обиженный, не сердитый. Выговора не намечается.
– Что ты делаешь? – спросила Лиза, снимая плащ. – Ужинал?
Только тут поняла, что шкаф распахнут, а нижний ящик вытянут на пол.
– Понимаешь, заглянул туда, думаю, как использовать, – пустой ведь. И при первом же расчете пришел к выводу о том, что ящик не до конца задвинут. Следовательно, там что-то находится.
Павел Николаевич был необычно говорлив. Доволен собой.
– Значит, я его вынул – и оказался прав. Там деталей целый вагон. Кто-то прятал с тайной целью. Смотри, трансформатор миниатюрный. Разве у нас такие делают? А провода отсоединенные я отдельно складываю. У меня один человек есть, он из них ремешки вяжет, по три рубля с руками отрывают. И схемы транзисторные. Тонкая работа. Я уже шестнадцать панелей снял, а там еще сколько осталось! Хочешь, погляди.
Он говорил и говорил, не глядя на Лизу, а Лиза стояла, прекрасная, как принцесса, и понимала, что шкаф убит. Никакой сказки – шкаф оказался прибором, чтобы осуществлять желания. Люди старались, изобретали…
– А ведь люди старались, – сказала она тихо.
Удивленный не столько словами, сколько тоном Лизы, Павел Николаевич поднял круглую голову.
– Старались бы – не сдали в комиссионку.
– Наверное, случайность вышла, ошибка.
– Не надо было сдавать. – Он отгонял сомнения и опаску. – Я уже предварительно подсчитал – больше чем на сорок рублей получается.
– Люди старались, и он еще много мог сделать…
– Не мели ерунду. – Павел Николаевич нырнул в шкаф – голос оттуда доносился глухо. – Что за платье надела? У Тамарки взяла?
Ответа он не ждал, Лиза и не стала отвечать. Не поверит. А поверит – еще хуже: разозлится, что не сказала вовремя. «Могла записку оставить, мы бы его использовали». Лучше, что не использовали.
– Ты с платьем аккуратнее. Если пятно или что…
Лиза смотрела в зеркало. Бледное, незнакомое лицо и глаза большие и темные – одни зрачки.
Что-то внутри шкафа зашуршало, лопнуло. Тяжело дышал, старался Павел Николаевич.
И Лиза услышала свой голос. Только потому и догадалась, что свой, что больше некому было так пронзительно, зло, отчаянно кричать:
– Вылезай! Кончай сейчас же! Люди же старались…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
