МИСС ЭМИ. Да, да. – Простите, я не буду – вы только скажите, ну, ну – а он? он что?
ДАМА. Он, говорят, сам рыдал, как ребенок! Но вы не волнуйтесь. Мы опять разбудим детей.
МИСС ЭМИ (плача). О, он любил ее, madame! Он любил! – он ведь любил? как вы думаете? Такие люди ведь любят? Я теперь боюсь и за него и… и… и… он тоже может?
ДАМА. Я не знала, что вы так нервны! выпейте еще воды! за него не бойтесь, от него не отходит мой муж и доктор. А завтра его увезут. Возьмите стакан!
МИСС ЭМИ пьет. Молчание.
МИСС ЭМИ (тихо всхлипывая). О, это все ужасно, madame! кто мог это знать! я плачу, простите. Вы так снисходительны, мне самой стыдно! Но, это пройдет, пройдет! сейчас пройдет!
ДАМА. Вам нужно меньше думать об этом. Думайте лучше о детях, это вас успокоит.
МИСС ЭМИ. Да, дети. Вы правы. Я забыла о них. Это так ужасно! им нельзя говорить про это! они ничего не должны знать! не правда ли? мы им ничего не скажем?
ДАМА. Да, да, мы им, конечно, всего не скажем. Разве это возможно! я как раз об этом думала. Все им сказать, немыслимо. Об этом не может быть и речи. Но как вы думаете? – Она ведь их мать. Она их любила. Мы должны будем пустить их проститься с ней. Мы не имеем права им препятствовать. Это будет жестоко с нашей стороны. Кто бы она ни была. Это не наше дело. Рано или поздно они все равно все узнают.
МИСС ЭМИ. Да, конечно. Но мы будем молчать. Не правда ли, мы будем молчать?
ДАМА. То есть как молчать? – я вас не совсем понимаю. Я думаю, мы должны будем что-нибудь придумать, как-нибудь все-таки им все объяснить. Это тяжело, но это наша обязанность. Больше некому.
МИСС ЭМИ. Так вы хотите им все-таки все сказать?
ДАМА. Не все, милая, – но как в таких случаях обыкновенно делается, мы что-нибудь придумаем, сочиним, мы скажем…
МИСС ЭМИ (горячо). Нет, нет. Это невозможно. Вы их не знаете. Как мы будем говорить им про их папу и маму? Если бы вы знали! Они никогда со мной не говорили про monsieur и madame. Это их святыня, это их тайна. Мы не смеем ее трогать. Мы слишком грубы. Они все равно нам не поверят. Нет! не говорите им ничего.
ДАМА. Дети – всегда дети. Нужно только уметь с ними обращаться. Вам, конечно, их лучше знать. Они вас знают, любят. Вы должны будете…
МИСС ЭМИ. Я? нет, я не могу, как хотите, я не могу. Они меня вовсе не любят. Мне самой это всегда было тяжело! у них на душе есть тайна. Я не смела к ней подступить, я не могла в нее проникнуть. Что же делать?! – Я, сама знаю, мне не дан был ключ! Боже мой! но сказать им я никак не могу, никак…
ДАМА. Это все ничего не доказывает. Этот ключ всегда у матери, он был у нее.
МИСС ЭМИ (рыдая). И теперь он утерян, утерян навсегда и для всех!
ДАМА. Тсс… Дети проснутся! не так громко – утро, говорят, вечера мудренее. Вы завтра успокоитесь, сами поймете. А теперь…
(встает). Знаете что? – Дети все шевелятся. Это, конечно, предрассудки. Но это всегда тяжело, когда детей никто не благословляет на ночь. Я их не могу так оставить. Это такая ночь для них! – не бойтесь, я их не разбужу. Я тихо. Я благословлю их. Это все-таки лучше. Посветите мне.
МИСС ЭМИ светит лампой. Они тихо подходят к детям, те спят и не шевелятся.
ДАМА (совсем шепотом). Вот они. А они премилые. Они спят, как два цветка. Дети всегда так спят. Мальчик, кажется, в мать.
МИСС ЭМИ. Да, у него большие, голубые глаза. Он так иногда смотрит, если б вы знали?!
ДАМА. Они видят теперь, может быть, ангелов. Это сказки, но в такие минуты хочется верить сказкам! бедные, они не знают, что только чужие могут теперь плакать над ними.
МИСС ЭМИ. Да и я тут чужая: я не смею им говорить про их папу и маму. Они думают, что я – сердитая, противная гувернантка, а я плачу, плачу. Я не могу, у меня дрожат руки.
ДАМА. Тише, у детей чуткий сон! Поставьте лампу на стул! Вы ее уроните. Я и так вижу. Свет падал им прямо в глаза. Это нехорошо. Девочке жарко. Она спит неспокойно (поправляет ей локоны). Тсс… Она бредит.
ТАТА ( поворачивается и проводит рукою по лбу, не открывая глаз – тихо ). Мама и я…
МИСС ЭМИ (
всхлипывает и опускается на кресло ). О, Я не могу!
ТОЛЯ тоже шевелится: потом дети стихают. ДАМА поспешно крестит их и целует, но вдруг отшатывается и стоит некоторое время неподвижно, закрыв шалью лампу. Мисс Эми не шевелится. Дети ворочаются и потом стихают.
ДАМА (отходя от детей). Мальчик раскрыл глаза. Я думала, что он проснулся. Но он, кажется, не видел. Бедные дети! мне тяжело. Мы их не должны теперь тревожить. Я теперь сама плачу.
МИСС ЭМИ. О, не говорите, не говорите им. Ничего не говорите. Пусть они спят! Я не могу, простите, я рыдаю. Зачем им говорить?
ДАМА. Идемте, мы разбудим детей. Мы будем там плакать, плакать до утра! Боже мой! но завтра…
МИСС ЭМИ. Если они узнают, они никогда не будут смеяться. Это ужасно, когда дети не смеются. Детям нельзя говорить. Вы сами видите. Я вас умоляю, не говорите!
ДАМА. Идите вперед – я держу лампу; мы сейчас разбудим детей.
Дама и мисс Эми уходят. Молчание.
ТАТА (шевелится, потом кричит). Кто тут был?! кто тут? Толя, Толя, ты спишь. Я не могу, я видела страшный сон. Мне страшно.
Занавес. Перерыв второй.
III
Одна из комнат в нижнем этаже. Утро. Входят Толя и Тата.
ТАТА. Толя, куда ж ты теперь?
ТОЛЯ. Ты опять стала бояться. Я знаю… Сюда. Тут сейчас будет выход на террасу. А там я знаю дорогу к реке.
ТАТА. Пойдем лучше назад. Мисс Эми сейчас проснется и будет сердиться.
ТОЛЯ. А ты разве не хочешь на остров? Мы там будем жить как принц и принцесса. У нас будет своя лодка. Нам ничего мисс Эми не посмеет сказать тогда. Она нас не найдет.
ТАТА. Ты, Толя, всегда говоришь глупости! Я тебе больше не верю. Ты не знаешь даже дороги. Я говорила тебе.
ТОЛЯ. Подожди, я сейчас отворю дверь.
Тата. Ты только нашумишь и всех разбудишь. Мы не должны будить маму.
ТОЛЯ. А ты помоги мне, я один не могу отворить дверь. (Оба стараются открыть дверь.)
ТАТА. Нет, мы не можем ее открыть. Она заперта!
ТОЛЯ. Тише, ты очень стучишь.
ТАТА. Пойдем, Толя, наверх. Нас уже, может быть, ищут.
ТОЛЯ. Никто нас не ищет, а я в окно вижу: это лужайка у липовой аллеи, перед задней террасой. Я попробую открыть окно.
ТАТА. Ты упадешь. Тут высоко.
ТОЛЯ. Подожди, я сейчас открою.
ТОЛЯ влезает на подоконник.
Тата. Пойдем, Толя, я лучше расскажу тебе мой сон. ТОЛЯ. Нет, окно, кажется, тоже заперто. Я не знаю, как его открыть.
(Слезает.)
ТАТА. Толя, кто эта дама с мисс Эми? Почему они спят в гостиной на диване? мы тоже спали на диване, одетые, точно в вагоне.
ТОЛЯ. Я думаю, что видел эту даму.
ТАТА. Когда?
ТОЛЯ. Не знаю, мне кажется, ночью во сне.
ТАТА. А я видела страшный сон. Я хотела тебе его рассказать, но ты все перебивал меня, и я не помню, что видела… Я видела, видела… Нет, я не могу вспомнить, что я видела, было очень страшно.
ТОЛЯ. Мне кажется, ночью кто-то плакал. Может быть, эта дама.
ТАТА. Это она забыла закрыть дверь. Толечка, пойдем скорее назад, наверх. Все спят. Почему все спят? Пойдем.
ТОЛЯ. Ты сейчас заплачешь. Ты – плакса.
ТАТА. Я видела страшный сон.
ТОЛЯ. Молчи, Тата, кто-то идет.
ТАТА. Да, кто-то идет и говорит. Мы спрячемся, Толечка, спрячемся.
ТОЛЯ. Это папин голос. Мне послышалось.
ТАТА. Папа?! Когда ж он приехал? Да, папа, только какой он смешной.
Входит отец.
ДЕТИ (бросаясь к отцу). Папа! Папочка!
Он молча отшатывается от них и стоит некоторое время в дверях. Дети боязливо останавливаются.
ТОЛЯ. А мы, папа, не знали, что ты приехал. ОТЕЦ. Это вы? Боже мой, вы одни! Ничего, я вас не трону, – я только туда. Ведь там она? – вы знаете? Вы видели?
Он, стараясь не смотреть на детей, торопливо проходит к противоположной двери. Дверь заперта. Молчание.
ТОЛЯ (робко). Папа, ты опять уедешь от нас?
ОТЕЦ. Вы все тут? Зачем вы тут?! Кто вас пустил сюда? Не смотрите так на меня! вы еще маленькие, вы не можете судить, вы всего не знаете, вам рано.
ТАТА (почти плача). Папа, мы же не виноваты.
ТОЛЯ. Мы… мы, папа, уйдем, мы не знали, ты только не сердись!
Дети идут по направлению к двери. Молчание.
ОТЕЦ ( нерешительно ). Толя!
ТОЛЯ (быстро). Что, папа?
ОТЕЦ. Толя, ты ведь все знаешь? Вам все сказали? Да?
ТОЛЯ. Что, папа? Я не понимаю.
ОТЕЦ. Нет, ты скажи, ты только не подходи ближе. Не надо. Ты знаешь, что вчера случилось?
ТОЛЯ. Где, папа? – мы были вчера наверху!
ТАТА. Нас мисс Эми увела, папа, наверх, а мы думали, почему?
ОТЕЦ. А она вам сказала? Что сказала? Говорите же!
ТАТА. Она все плачет.
ТОЛЯ. Мы, папа, правда же, не знали, что ты приехал. Нам никто не сказал.
ОТЕЦ. Нет, Толя, Тата, вы меня не понимаете, вы не бойтесь, я не буду сердиться. Вы только скажите мне всю правду – вы ведь все знаете?
ТОЛЯ. Что, папа? мы же не знаем! Нам никто ничего не говорил.
