— Подписать я могу, а оплатить нет.
Она так посмотрела на меня, будто я прокаженная.
— Значит, она пока так и останется на этом. У больницы нет таких средств, чтобы оплачивать лечение за пациентов.
Вот тебе и бесплатная медицина… вздыхаю я.
Мимо нас проезжает другая медсестра с тележкой на которой находятся несколько блюд с едой, накрытых баранчиками. Я удивленно провожаю ее взглядом, когда она ввозит ее в соседнюю палату.
— Это здесь так кормят? — не удерживаюсь от вопроса.
— Можно и так. Если очень постараться.
Становится обидно и больно. Значит, те, кто может позволить себе оплату получают и лекарства и хорошее меню. А те, у кого попросту нет денег — вонючую кашу и отсутствие лечение.
Я резко возвращаю взгляд на бессердечную особу, у которой уже такая толстая кожа, что страдания других ее не трогают.
— Деньги будут, — говорю уверенно.
— Вот когда будут тогда и поговорим. Не забудьте про аппарат. С ним ей будет легче.
Бросает мне это всё и уходит.
Я обхватываю себя руками и выхожу на улицу под яркое обеденное солнце.
Оказавшись снаружи, позволяю себе осесть на скамью и расплакаться. Надо признать самой себе, что даже если я и найду работу, то зарплаты не хватит на то, чтобы обеспечить бабушку всем необходимым. Никто не будет платить достаточно только закончившей школу девчонке. Я могу писать сочинения на заказ в интернете, но этих копеек хватит разве что на продукты, из которых я сама смогу готовить бабушке пищу.
Уронив голову в руки, я тяжело вздыхаю, а потом перевожу взгляд на окна бабушкиной палаты на третьем этаже. Ей там так плохо, больно. Она так сильно мучается, что мои собственные принципы кажутся мне ничтожными в сравнении с этим.
Поэтому не раздумывая я достаю из рюкзака телефон и вызываю такси. Адрес я запомнила. Да и сложно не запомнить единственный элитный посёлок в нашем городе.
Страшно ли мне? Нет. Твёрдая решимость облегчить бабушкины страдания гонит вперёд и не позволяет сопротивляться.
Уже оказавшись около дома я все равно немного медлю
С опозданием опаска все же приходит.
Позвонив в дверь, я жду пока спросят «Кто», но на этот раз дверь мне открывают сразу. Вероятно, запомнили со вчерашнего дня.
Я вхожу и иду в сторону кухни, как запомнила. Сегодня на ней больше людей. Мужчина повар, как я понимаю, его помощница и ещё одна молодая девушка, рассуждающая о том, что она будет делать в отпуске.
— Здравствуйте, — здороваюсь я.
Думала встретить негодующие взгляды, но нет. Они все поворачивают голову в моб сторону и равнодушно кивают.
— Здравствуйте, вы на собеседование? — спрашивает повар.
— Да.
Наталья сейчас придёт. Она как раз беседует с другой девушкой.
С другой это плохо. Мне нужна эта работа, как никому.
— Могу я ее поискать?
— Нет. Ждите здесь.
Чёрт.
Ждать пришлось минут пять. Уже знакомая мне женщина вошла в кухню с высокой яркой блондинкой на каблуках.
Мне тут же стало не по себе. Эта девушка явно превосходит меня во внешних данных.
Я встаю, чтобы поздороваться и напомнить о себе.
Наталья даже не удивляется. Как будто знала, что я вернусь.
Кивает мне и проходит мимо, чтобы провести еще одну кандидатку. Та не выглядит такой напуганной, какой вчера была я. Наверное, это ее плюс. Дура я. Зачем было так сбегать?
— Передумала? — раздается за моей спиной.
Я оборачиваясь на подошедшую Наталью и киваю.
— Да. У меня обстоятельства сложные..
— У всех обстоятельства. Сбегать больше не намерена?
— Нет, — краснею и мотаю головой.
Тогда мы подпишем контракт, ты съездишь в больницу на осмотр и сдачу анализов, а когда вернёшься я покажу тебе твою комнату.
Я не сразу понимаю.
— То есть вы меня берете?
— Да.
— А как же та девушка, что только что была?
— Она не подходит.
— Она очень красива.
— Не во вкусе хозяина.
Я замолкаю. Значит, я в его вкусе?
— Пойдём. Обсудим контракт.
Я послушно плетусь за ней внутрь дома.
— Ты девственница? — спрашивает она вдруг, заставляя покраснеть еще сильнее.
— Да.
Ответа не следует. Женщина только кивает, будто так и думала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Под тяжестью открывшейся роскоши в холле, у меня кругом голова идёт. Кажется, я совершенно не клеюсь сюда со своей заурядной внешностью и ростом в метр пятьдесят пять.
Когда мы прохожим по коридору я замечаю на стене портрет мужчины. Мурашки тут же атакуют спину. Я помню эти пронзительные глаза и взгляд из-под бровей. Я же вчера на него наткнулась на выходе из дома. Значит… он и есть Алан Вознесенский?
3
— Самое главное, что ты должна запомнить: о том кем именно ты работаешь в этом доме не должен знать никто включая твою тетю.
Наталья кладёт передо мной лист бумаги, а сама садится напротив.
— Не переживайте. Я не собираюсь об этом рассказывать налево и направо. Эта не та информация, которой хочется поделиться.
Кабинет, в который мы пришли небольшой и скорее всего не хозяйский.
— Когда мы подпишем контракт, обратной дороги не будет.
— Мне очень нужны деньги.
— Зарплата покроет любые расходы. Но ты должна понимать, что с сегодняшнего дня слова «нет» для тебя не существует. Ты будешь в полном распоряжении Алана двадцать четыре часа в сутки.
Внутри все сжимается, но мне ничего не остается, как кивнуть.
— Я понимаю. Я смогу.
— Хорошо. Это бумага о неразглашении. Прочти и подпиши.
Пробегаюсь глазами по тексту и непослушной рукой вывожу подпись. Первая поставлена. Страшно, что даже рука немного дрожит.
— А это сам контракт, сроком на шесть месяцев. Здесь указана сумма, которую ты будешь получать, и требования, которые ты нарушать не должна.
Я киваю.
— Что за требования?
— Опишу вкратце. Остальное ты прочтёшь сама. По первому же зову ты должна отправляться к Алану. Никаких «болит голова», «критические дни», «встала не с той ноги» не должно звучать. Как я уже говорила слово «нет» оставь вне стен этого дома. Касается это и самого секса. Он будет таким, каким захочет Алан. — На этих словах я бледнею. У меня ещё вообще никакого не было, а придётся терпеть то, что взбредет в голову хозяину. — Не волнуйся. Алан не извращенец, — будто считав весь мой страх, снисходительно объясняет Наталья. — Если ослушаешься выполнять его указания, будешь лишена части зарплаты. Собственно, всё, как на работе. Есть пряники и есть штрафы.
— А пряники это?
— Это во-первых, твоё удовольствие.
Вот это сомнительно. Не думаю, что способна получить удовольствие от соития с человеком, к которому не испытываю ни малейших чувств.
— А во-вторых, это премии. Будешь послушно, они не заставят себя ждать.
А вот премии — это хорошо. Любая материальная добавка мне только в плюс.
— Скажите, а будет какой-то аванс? — осмеливаюсь спросить. — Мне очень нужна некоторая сумма уже сейчас.
Несколько секунд Наталья думает, постукивая ручкой по столу.
— Если ты ручаешься за выполнение пунктов контракта, то я выпишу тебе аванс сегодня же.
Сердце взмывается к горлу.
— Обещаю. Я буду паинькой.
— Хорошо. А пока слушай дальше. Второе основное условие — не влезать в личную жизнь Алана. Не пытаться навязать ему своё внимание и привлечь его. Вместе вы только в постели. И то, в постели ты просто принадлежишь ему. Вне её ты прислуга — он хозяин. Флирт и прочие женские уловки оставь для других.
Я даже не собиралась.
Мне главное шесть месяцев продержаться и я убегу из этого дома. С той суммой, которую накоплю мне хватит на то, чтобы уехать из города, снять квартиру и ещё несколько месяцев нормально жить, пока буду искать работу.
— Не переживайте об этом. Флирт и я совершенно далёкие друг от друга понятия.
— Далёкие или нет, но многие работающие здесь девушки пытались сменить статус прислуги на спутницу.
