В Адвокатском колледже мы учим, как победить колоссальные правительственные структуры и огромные корпорации ради обыкновенного человека, и в первые дни помогаем нашим студентам лучше узнать себя. Они знакомятся с самопознанием с помощью упражнения под названием «психодрама», которое заключается в стихийном (без сценария и репетиций) исполнении некой пьесы с целью понимания своего «я», что возможно только через действие.
Самопознание позволяет адвокату войти в роль участников судебного заседания, оно становится основой его поведения и стратегией ведения войны, в которую он вовлечен. Если человек знает себя, ему легче получить важные знания о тех, с кем он встречается в зале суда или на презентациях.
То, что верно для обучения адвоката, также подойдет для успешного презентатора. У всех есть определенные проблемы, удерживающие людей в подвешенном состоянии, словно старое белье на провисшей веревке. Некоторые из них мы так глубоко и старательно затоптали внутрь, что превратились в инвалидов с искалеченной психикой, больше не способных свободно носиться, скакать, танцевать и творить.
Из конуры можно вырваться многими способами. В Адвокатском колледже мы требуем от студентов, чтобы они однажды встали до рассвета, забрались в дикую местность, окружающую ранчо, где проводятся занятия, и нашли скрытое от посторонних глаз место, которое станет их собственным. Затем, ожидая в одиночестве, когда над горами взойдет солнце, они должны задать себе два простых вопроса: «Кто я?» и «К чему я стремлюсь в жизни?» Через несколько часов студенты спускаются на завтрак, но молчат и лишь потом собираются на конюшне и делятся тем, что узнали о себе.
Молчание и одиночество, абсолютная погруженность в себя творят чудеса. Это состояние доступно, когда мы едем на работу или сидим в парке под сосной. Разве можно расслышать тихий внутренний голос за громкими воплями телевизора, бессмысленным бормотанием автомобильного радио, спешкой и суетой на рабочем месте и постоянным воем преследующих нас демонов страха и отчаяния?
Если кто-то спрашивает себя: «Кто я?» — ему должно открыться нечто удивительное, значительное и неизменное. Одна женщина призналась, что ее переживания напоминали чистку вареного яйца: «Я даже не догадывалась о том, какая я мягкая внутри». Другая заявила: «Я в замешательстве. Но иначе я не почувствовала бы чужую боль». Третья сказала: «Я познакомилась с человеком, которого до сих пор не знала. Мне кажется, этот человек, то есть я, мне понравится».
Открытие своего «я», умение жить при жизни — в отличие от умирания при жизни — включает все аспекты творчества. Случайному наблюдателю может показаться смешным, что в колледже адвокат рисует впервые после окончания начальной школы. Точно так же с образом могущественного адвоката не соотносится сцена, когда он, смущаясь, стоит на столе перед коллегами и поет свою любимую песню. Седеющие ветераны судебных баталий пишут стихи и без смущения читают их остальным студентам. Такие упражнения доступны всем нам. Учась слушать себя, бесстрашно открывая свое «я», мы учимся слушать и познавать окружающих.
В этой книге не говорится о том, как научиться самопознанию, — этому не учат. В колледжах нет предмета «Как познать себя». Самопознание всегда останется незавершенным процессом, по-разному протекающим у каждого из нас, и по мере продвижения по дороге жизни перед нами будут открываться все новые пейзажи.
Обратимся еще к одной метафоре: я думаю о своей жизни как о путешествии вниз по реке на лодке. Я плыву по реке. Не могу свернуть в сторону — я должен плыть вперед день за днем, раз за разом. Плана путешествия нет: какой может быть план, если карта отсутствует, а река все время меняется? Грести глупо, потому что направление реки от этого не изменится. Тем не менее моя работа — грести. Я обручен с рекой. Мы с ней одно целое в этом путешествии, каким бы оно ни было, потому что ни я, ни река не можем остановить течение. И я не хочу его останавливать. Мне хочется продолжать путешествие, и я испытываю глубокую благодарность и искреннюю радость от того, что мне выпала такая возможность.
Моя собственная борьба за самопознание. Поскольку я читал вам проповеди о самопознании, то должен представиться. Как я покажу ниже, доверие является ключевым фактором победы. Нельзя верить человеку, который нечестен по отношению к себе. Если я прошу принять мои поучения, вам не мешало бы узнать кое-что об учителе и понять, что он откровенен с вами и просит вас быть открытыми с теми, перед кем вы представляете свое дело.
Моя мать была исключительно религиозной женщиной, она нашла бога в церкви, зато отец искал бога на конце удочки и в прицеле охотничьего ружья. Я вырос в горах Вайоминга и близко познакомился с церковным богом, каким его видела мать, и с богом природы, каким его видел отец. В годы депрессии у меня было бедное детство, но я чувствовал себя защищенным. Я был прыщавым мальчишкой, которому очень хотелось признания сверстников и который старался заработать его во что бы то ни стало. У меня имелось мало шансов: ни красивой внешности, ни семьи с прочным социальным положением, ни денег, ни машины, ни спортивных достижений, а кроме того, я рос не слишком умным ребенком. В колледже я страстно желал стать членом студенческого братства, как и каждый парень в те непросвещенные дни. Меня никогда не приглашали ни в один дом на территории колледжа. А как, скажите, я мог встречаться с девушкой, если у меня не было значка студенческого братства, чтобы подарить ей? Кроме того, чтобы платить за учебу, я подрабатывал на железной дороге и часто являлся на занятия покрытый черной паровозной сажей и походил скорее на исполнителя негритянских песен, чем на потенциального члена братства, способного принести ему честь и славу. Короче говоря, я был ничем. Сегодня эти чувства все еще грызут меня и часто выходят наружу, заставляя стесняться или переоценивать свои возможности в обществе.
В молодости передо мной стоял вопрос первостепенной важности: как выбиться в люди человеку, ничего собой не представляющему? Я не особенно хорошо проявлял себя в средней школе и на первых курсах колледжа. А затем, в девятнадцать лет, женился, сделав для себя потрясающее и удивительное открытие: меня кто-то может полюбить.
Когда мне исполнилось двадцать и я учился на первом курсе юридической школы, моя мать покончила жизнь самоубийством. Дядя обнаружил ее тело в дедовском саду в канаве. Она вставила дуло ружья в рот и выстрелила. Как преданную христианку, ее огорчало мое поведение. Парню, который пил, курил, ругался и прелюбодействовал, была уготована прямая дорога в ад. Я считал, что моя мать, женщина с ангельским характером, никогда и ни о ком не отозвавшаяся плохо и обещавшая своего первого сына, меня, богу, просто не выдержала груза моих многочисленных грехов, которые я почти не пытался скрывать.
Мое чувство вины было всепоглощающим. Боль оказалась настолько жестокой, что мне трудно было справиться с ней каким-либо разумным способом. Понадобилось тридцать лет самобичевания, бессильного бешенства, направленного на мир и на окружающих (вопреки поучениям матери), прежде чем мне удалось усмирить гнев и боль и начать понимать, кто я есть.
Тем не менее ее самоубийство стало своего рода подарком. Она всегда отдавала мне все, что могла. Но ее смерть подтолкнула меня разобраться в том духовном беспорядке, который я так настойчиво пытался игнорировать. У меня не было выбора. Мне необходимо было осознать личность человека по имени Джерри Спенс и понять, кем была моя мать. Я много раз писал и говорил о своих страданиях и боли и бесчисленное множество раз плакал из-за них. Меня бесконечно мучили ее смерть и моя вина. Я непрерывно задавал себе вопрос: «Кто я?» И как только находил ответы — или думал, что находил, — забывал их, чтобы снова и снова повторить этот болезненный процесс.
Но в один прекрасный день я смог встать на место матери и понять, что ее смерть была связана с ее собственным мироощущением. Я узнал, что причиной моей вины была инфантильная вера, что мир — ее, мой и всех остальных — каким-то образом привязан своим центром ко мне. Ее заставили покончить с собой духовные демоны, которые являлись ей и причиняли страдания. Научившись вставать на место матери, я понял многое из того, что мне было недоступно раньше. У нее были своя жизнь, свои кошмары, своя вина и своя боль. Она была тем, кем была. Мне нужно было любить ее, понимать ее боль и принимать ее такой, какой она была. И — что важнее всего — мне нужно было научиться жить по собственным правилам, не принимая на себя неподъемный груз вины за ее смерть, в которой, как я в конце концов понял, я не был виноват.
Подарком, который вручила мне мать, была возможность вырваться из конуры, начать собственную жизнь и путешествие по реке к самопознанию. Это позволило мне, хотя не до конца и со многими рецидивами, сделать жизнь богаче и понятнее, полнее реализовать себя. Именно этой новой жизни я по большей части обязан успешными судебными процессами, на которых защищал тех, кто пострадал больше, чем я.
