Николай Прокопьевич создавал свои «застывшие моменты истории» художественно и с удовольствием. Любовно отполировывал поврежденный им янтарь. А иногда его тянуло поработать с металлом. Тогда он доставал гильзы времен Великой Отечественной войны и мастерил то, что вполне могли, как ему казалось, сделать солдаты в окопах.
Тем временем магазин закрылся на обеденный перерыв. Вернее, у него обеденного перерыва не было вообще. Это же не солидно для преуспевающего, можно сказать престижного магазина с броским названием – «Вещи истории» – иметь перерыв на обед. Просто Вероника вешала на двери табличку – «Перерыв. Пятнадцать минут». Никто ведь не знал, когда начались и когда закончатся эти пятнадцать минут.
Вероника спустилась в подсобку и включила новенький электрочайник.
Николай Прокопьевич куском замши прилежно натирал поддельный коллекционный янтарь:
– Сходила бы, дочка, пауков наловила! В кладовке, в углу, я заметил паутину.
– Ты же знаешь, папа, я с детства боюсь пауков, – парировала девушка.
– У нас пауки безобидные. Это не каракурты... Интересно, – задумался Николай Прокопьевич, – а если бы в куске янтаря был смертельно ядовитый паук... Сколько бы такой кусок потянул?
– Люди любят нервы пощекотать... Дорого. Но сразу же выплыла бы подделка, – остудила пыл отца Вероника.
– Над этим надо хорошенько подумать, – почесал лысину Николай Прокопьевич.
– Сколько раз мы с тобой говорили. Я против обмана. Ты тут ковыряешься, а мне это все покупателям втюхивать, да еще и улыбаться при этом. Я устала сидеть в пыли, среди хлама и нацистских железок с черепами. Мне противно! – Вероника нервно повела плечами. – Я не для этого столько лет учила немецкий!
Во дворе послышалось тихое урчание автомобильного двигателя. К черному входу магазинчика подъехал ничем не примечательный микроавтобус цвета мокрого асфальта. Через минуту дверь подсобки открылась.
– Скоро от этой пылищи я заработаю аллергию, потом астму – задохнусь и умру... От пауков получу кондражку и нервный тик. Кто меня такую замуж возьмет? – продолжала жаловаться на жизнь Вероника.
– Пыль ей не нравится... Пауков боится. Продавать брезгует. Что-то ты, племянница, совсем обнаглела... – с этими словами в подсобку вошел широкоплечий мужик лет тридцати пяти – толстая шея, маленькая голова. Видно было, что он качается или работает физически – много и упорно.
– Здорово, брат, – Николай Прокопьевич обтер о кожаный фартук руку от янтарной пыли и протянул мужику.
Тот, словно клешней, на секунду сильно сжал ее. Николай Прокопьевич обратил внимание на брызги крови на куртке брата, но предпочел ничего не говорить.
– Вероника, иди работай, нечего тут околачиваться – сердито сказал брат Николая Прокопьевча.
– Я еще чаю не успела попить, – Вероника не то что недолюбливала своего дядю Антона, она его боялась. Девушка чувствовала животную дикость в его взгляде, движениях, запахе.
– Бери чайник, чашку – и наверх! – рявкнул дядя Антон.
Николай Прокопьевич также старался не перечить своему младшему брату. Все-таки на его товаре в основном и держался семейный бизнес.
Когда Вероника удалилась, Антон снял куртку и швырнул ее в угол.
– Скоро нам не нужны будут эти чертовы пауки и мухи... Мы тут такое дело заварили!
Он положил на стол овальный диск из тонкой пластины алюминия, весьма потускневший от времени. На нем были выбиты какие-то цифры.
– Колян, знаешь, что это такое? – спросил брата Антон.
Николай Прокопьевич внимательно посмотрел на железяку.
– Знаю, слышал. Видеть не видывал, но слышал. Это «бляха собаки».
– Точно. Медальон-идентификатор личности солдат вермахта. Устав обязывал ношение медальона на шее солдатами и офицерами в полевых условиях. Видишь – целый, овальный, – Антон был крайне возбужден. – Если фашиста убивали, одну часть медальона отламывали и направляли в канцелярию, а другую оставляли на трупе. Эти цифры и буквы: группа крови, должность, военная часть...
– А он настоящий? – с сомнением перебил его Николай Прокопьевич.
– Это не твои зажигалки из гильз. Настоящий и целый...
– И за сколько такой можно толкнуть? – не унимался янтарных дел мастер.
– За тридцать евриков.
– Покажи-ка, – Николай Прокопьевич с интересом глянул на «бляху собаки», настроил окуляр, посмотрел сквозь него на ряд выбитых цифр... – Я тебе таких знаешь сколько наклепаю...
– Да погоди ты.... Подделку немцы сразу определят.... Я не про это. Если медальон целый, то это значит, что сведений про фашиста, на котором его нашли, в Германии нет. Это значит, что он пропал без вести!
– Ну и что? – интерес к железяке у Николая Прокопьевича почти пропал.
– А я его нашел!
– Кого?
– Того фрица, – Антон радостно гудел, как разогретый чайник. – И знаешь, кто он такой?
– Ну, кто?
Антон склонился к самому уху Николая Прокопьевича, прошептал гортанное немецкое имя и выделил интонацией главное – должность.
Услышанное Николая Прокопьевича очень впечатлило:
– Да ни хрена себе... И что – кости тоже есть?
– Конечно, – в нетерпении взвился Антон. – Хоть анализ ДНК заказывай – уверен, совпадет. Там вообще место золотое. Нашли пару таких медальонов – так просто в земле, не поймешь от какого фрица. Может, гранатой разорвало, а медальон на десятки метров откинуло. По тридцать евриков тут же ушли. А этот аккурат на ребрах лежал. И «парабеллум» недалеко. Я эту «бляху сучары» в карман спрятал – чтобы пацаны не заметили. Несколько месяцев на консультации у знающих людей пошло, в Интернете справлялся, заказывал официальных переводчиков. Немцы без печати и подписи не работают и не отвечают на запросы. Те еврики – все выложить пришлось. Но нашел! Нашел фашистскую гадину!
– И что же из его костей можно вытянуть? – вслух задумался Николай Прокопьевич.
Антон снова склонился к уху старшего брата:
– Я слышал, что немецкие дворяне за прах покойного предка платили до ста тысяч!
– Да ну! Евро!?
– Тихо. Главное, что это вполне легально! Действует договор между РФ и Германией от 1996 года. Называется «О порядке перезахоронения останков погибших в период Второй мировой войны». Немцы – люди благодарные, нашедшему за скелет платят 5 000 евро, но никто не запрещает благодарным родственникам поощрить старателя за работу. Понимаешь, что к чему?
– А если немцы откажутся поощрять? – никак не мог поверить свалившемуся на них «счастью» Николай Прокопьевич.
– Пять кусков в кармане уже есть... А поощрение зависит от того, как обставить дело. Главное, что кости у нас, и только я один знаю, где они! Фрицам можно намекнуть, что без поощрения у меня память слабеет, мол, забываю, где кости лежат... Так и останется их предок гнить в болоте. Я могу и по лесу с ними походить и с сожалением признаться – ой, извините, не могу отыскать, все травой заросло. Главное, сейчас никому ни гу-гу. И ты никому... Я и вам, чтобы не сглазить, ничего не говорил. А теперь ваша помощь понадобится. И Вероники тоже. Немцы скоро приезжают.
– Родственники того фрица?
– Да.
– Понятно... – Николай Прокопьевич почувствовал, что его брат на самом деле «тащит куш», и ему тоже может от этого перепасть. Но все-таки дело рисковое. Большие деньги требуют осторожности.
– Слушай, Колян, а кровь откуда? Порезался, что ли? – Николай Прокопьевич чуть ли не прошептал это – мало ли каким образом его брату довелось сведения о том немце выбивать.
Колян поморщился.
– Ай, не боись. Это к делу не относится. Считай, мелкая неприятность. На каких-то уродов в лесу нарвались. То ли солдаты в самоволке, то ли туристы. Но я уже почти выпутался, – попытался успокоить брата Антон.
– А это не помешает? – с сомнением спросил Николай Прокопьевич.
– Ничего. У нас же все схвачено – забыл? Одевайся, поедем...
Спустя несколько минут неприметный микроавтобус выехал со двора.
4
Недалеко от Балтийского моря в бетонном укрытии, замаскированном под заросший травой холм, находился командный пункт береговой охраны. Сейчас на десять дней его арендовал спецназ ВДВ. Ровно такой период времени должны были занять совместные учения десантников, пограничников и спецподразделений ФСБ. Несмотря на то что учения носили локальный характер, подход к ним был весьма серьезный.
Легенда была такова. Четверо диверсантов, предположительно представители западных разведок, незаметно перешли литовско-российскую границу – реку Неман. Все четверо владеют русским языком, прекрасно тренированы, осведомлены насчет реалий, уровня жизни и настроений населения балтийского анклава Российской Федерации. Задание, которое получили диверсанты-разведчики, немудреное – выйти к военному аэродрому, сделать там несколько снимков, затем пробраться в Калининград, передать снимки в условленное место, после чего выйти к российско-польской границе. Естественно, пограничники должны будут определить место нарушения границы. Их задача – найти, задержать и обезвредить «нарушителей». На помощь пограничникам выделяется оперативная группа ФСБ.
