Алексей молча поднял рюмку, кивком принимая объяснения и показывая, что целиком разделяет взгляды генерала.
— За здоровье Олега Павловича, — сказал Кондрат Ефимович.
Алексей залпом бросил содержимое рюмки в глотку, ощутил как рванула к желудку обжигающая жидкость, и приготовился к обычным в таких случаях неприятным ощущениям. И они не заставили себя ждать.
Буквально через пару минут по всему телу пробежала первая волна — предвестница будущего алкогольного отравления, словно сотни маленьких иголочек принялись колоть кожу изнутри. Начали чесаться глаза и уши. Остро захотелось умыться ледяной водой и растереться грубым полотенцем, чтобы избавиться от этих неприятных ощущений.
А генералы уже наливали по второй.
— Я прошу меня извинить, — спокойно сказал Алексей, поднимаясь из кресла. — Мне необходимо отойти по делу.
— Ну, отойди, — фамильярно, даже как-то по-барски сказал Кондрат Ефимович. — И возвращайся. Нам с тобой ещё долго общаться, так что не подводи уж нас внезапным побегом.
В последних словах Алексею почудилась какая-то двусмысленность. Прищуренный взгляд Кондрата Ефимовича словно взвешивал достоинства и недостатки строптивого капитана. Невозмутимое лицо Михаила Николаевича из-за этого казалось даже вполне дружелюбным.
— В самом деле, Алексей, ты уж не вздумай тут бросить двух стариков одних, — сказал Решетников. — Мы же тут накоротке общаемся, без званий. Так что обязательно возвращайся.
Алексей вышел с балкона и, оказавшись в просторном тёмном холле второго этажа, замедлил шаг. Повернув голову налево, он вдруг увидел выход на другой балкон, расположенный на торцевой стороне коттеджа. Недолго думая, он направился туда и уселся на плетёный стул. Перед ним оказался столик с курительными принадлежностями, и Алексей машинально взял в руки сигару. Курить он бросил довольно давно, но не мог отказать себе в удовольствии размять в пальцах ароматные табачные листья.
Внизу, на ярко освещённом дворе, гомонили гости, сверху, чуть дальше козырька крыши, виднелось по-ночному чёрное небо, и Алексей вдруг ощутил себя совершенно комфортно на этом неосвещённом балконе. Здесь его никто не видит и никто не будет искать. Во всяком случае, до приезда Олега Павловича.
— Не трогай ты этого капитана, — донесся до Алексея голос Решетникова. — Сталкивался я с ним по службе пару месяцев назад. Говорит сразу всё, что думает. При всех, не оглядываясь на регалии. Прямой и жёсткий как штык. В бою, конечно, только такие и нужны. Но на плацу — изволь соблюдать субординацию. А не можешь — сиди в своем гарнизоне до пенсии! И сидеть бы ему за свой длинный язык — а оно вишь как повернулось…
— Да я просто понять хотел, что за серьёзный хрен такой из ниоткуда взялся, — проворчал Кондрат Ефимович.
Только теперь Алексей сообразил, что оба генерала сидят буквально в нескольких метрах от него, за углом здания.
Капитан Сенников, помимо своей воли, оказался в роли подслушивающего. Чувство невольного стыда заставило его подняться с намерением покинуть балкон. Дослушать, конечно, хотелось — интересно, о чем говорят между собой генералы в непринуждённой обстановке, но Алексей считал это непозволительным с точки зрения офицерской чести.
Однако уже следующая фраза вернула его обратно на стул и заставила забыть о нормах морали.
— Не надо, — сказал Решетников. — Ты же слышал — это его человек. Пойдёт со всеми под одну гребёнку. Нечего силы тратить. Ты ещё на ситуацию вот с какой стороны посмотри: это не обычный его подчинённый, а свой. Раз он сюда его притащил — значит все твои тревоги напрасны. Ничего Палыч пока не заподозрил. А свои «глаза и уши» можешь гнать взашей за такую «дезу» в аналитике. Безмозглые они у тебя.
— Ты прав, чёрт тебя дери, — согласился Кондрат Ефимович.
— А вот после того, что случится, Олегу Павловичу всё равно несдобровать: будут у него свои люди тут или нет, уже не важно. Пойдёт под трибунал, а потом в лучшем случае — на пенсию.
— Да какая пенсия, — хмыкнул Кондрат Ефимович. — За такое — спасибо, если не посадят. Хорошо ещё, коли без трупов обойдется… Хотя это вряд ли. Даже жалко немного Палыча. Но тут вопрос, не терпящий слюнтяйства. Выживает сильнейший.
— Ты, главное, не забудь потом, кто тебе это всё придумал, — голос Решетникова был дружелюбен, но в нём были слышны нотки беспокойства.
— Я хоть когда-нибудь своих забывал? — укоризненно вопросил в ответ Кондрат Ефимович. — Там-то всё готово? Надёжно будет? Нас-то, случаем, за компанию не того?
— Всё продумано, не волнуйся. Небольшой риск есть, конечно, но зато алиби на сто процентов гарантировано. Сколько народу на всякой ерунде погорело? Всё должно быть абсолютно реально. Поэтому рисковать придётся. Да что я тебя уговариваю? Ты же боевой генерал!
— Будь по-твоему, Миша, — миролюбиво сказал Кондрат Ефимович. — Лишь бы капитан этот не помешал. Знаю такой тип людей. Наверняка за версту опасность чует. И лезет везде, где не надо, тоже наверняка.
— Не помешает, — успокаивающе сказал Михаил Николаевич. — Если вдруг раньше времени чего заподозрит — скажу своим ребятам, чтоб убрали куда подальше. А так — со всеми вместе пойдёт. А там уже не важно будет: чует он чего или не чует.
Алексей лихорадочно обдумывал ситуацию. Было очевидно, что генералы готовят Олегу Павловичу какую-то гадость. Но какую именно? И как связаться с бывшим комбатом? И, главное, что ему потом сказать?
— А где он, кстати? — спросил вдруг Кондрат Ефимович. — Ну-ка посмотри — не внизу ли бродит. Не нравится мне, что он водку не пьёт. Появился неизвестно откуда, проявил неуважение и смылся незнамо куда…
— Стареешь, Кондратушка, — подначил его Решетников. — Бояться всякой ерунды начинаешь. Сейчас найдём объект твоего беспокойства.
Алексей бесшумно поднялся и скользнул в тёмный холл.
— Ох, и постреляем же завтра! — заорал кто-то во дворе нетрезвым голосом.
— Свои патроны взял? — отозвался в ответ другой. — Или опять скажешь, что порох был сырой?
Дружный взрыв смеха заглушил все остальные разговоры.
— Н-е-е-ет! — заорал первый голос. — Теперь всё по-честному! У всех один и тот же боеприпас будет! Мне сказали, что всё готово!
— Ну что вы как дети? — Подключился к разговору третий, легко перекрывая громким голосом общий шум застолья. — Знаете же, что всё это не совсем законно. Сидим во дворе, слышно всех далеко. А вы орете как на допросе.
Но Алексей не придал особого значения услышанному, сейчас его мысли были заняты другим. Он не испытывал иллюзий: если заварится серьёзное дело и его решат «убрать куда подальше» — уберут. И скорее всего без особых проблем. Несмотря на весь его опыт службы в разведроте. Поэтому оставалось сделать вид, что ничего особенного не происходит, потянуть время и попробовать предупредить Олега Павловича. Как именно он его сможет предупредить, Алексей пока не знал. О чем — тоже не представлял. Но был уверен, что, зная о готовящемся заговоре, сможет этому помешать.
Поэтому на балкон к генералам вернулся уже совсем другой капитан Сенников. Вежливый и готовый общаться. Правда, водку пить всё равно отказался.
— Нельзя мне, товарищ генерал, — сказал Алексей, убедительно прижимая руку к груди. — Не приемлет организм алкоголь. Совсем.
— А, ну так бы сразу и сказал, — дружелюбно отозвался Кондрат Ефимович. — Что мы, не понимаем, что ли? Давай соку налью. Михаил Николаевич, где у нас сок?
Атмосфера за столом разом наладилась. Генералы шутили и рассказывали байки из бурной армейской молодости, Алексей вежливо смеялся. Иногда к ним приходили со двора другие гости, и тогда им наливали водку или коньяк и пили за предстоящее мероприятие. Из обрывков разговоров Алексей понял, что гости готовятся к выезду на какой-то полигон для стрельбы. Что в этом секретного и какую пакость там можно устроить вновь назначаемому начальству, Алексей понять так и сумел. Вот если бы Лёнька, старый мудрый друг, был рядом, он наверняка раскусил бы всех этих интриганов в два счёта. Но Лёни здесь не было и быть не могло по определению. Поэтому оставалось только ждать приезда Олега Павловича и просто всё ему рассказать.
Веселье во дворе набирало обороты. Вскоре нестройные и нетрезвые мужские голоса затянули что-то мужественно-тоскливое. Генералы «приговорили» уже вторую бутылку водки. Михаил Николаевич становился всё смешливее и загадочнее. Поминутно хитро поглядывая на Алексея, он пьяно грозил ему пальцем, но ничего не говорил, а только заразительно смеялся. Кондрат Ефимович становился всё молчаливее и только хмыкал со значением в кулак.
Ещё немногим позже Михаилу Николаевичу захотелось вдруг рассказать капитану о каждом из высоких чинов, веселящихся под балконом, а Кондрат Ефимович куда-то исчез.
— А вот те двое — это не наши, не армейские. Но тоже генералы. Который пониже — это милицейский. А повыше и похудее — что-то по чрезвычайным ситуациям, — голосом профессионального гида вещал Решетников.
