Где-то за палатками снова началась стрельба. Алексей на всякий случай лёг на землю, подождал, пока у очередного безумного стрелка закончатся патроны, и отправился на осмотр остатков лагеря.
Следы жуткой паники, во время которой множество людей в ужасе метались между палаток, были заметны повсюду. На земле валялись детали одежды, посуда, оружие, бутылки, обломки каких-то ящиков и целые россыпи патронов. Кое-где попадались трупы со свежими следами огнестрельных ранений.
Медленно бредущие наобум люди не смущали Алексея. Пару раз, когда ему казалось, что кто-то из них смотрит на него чуть пристальнее прочих, он останавливался и пробовал с ним заговорить, но всякий раз терпел неудачу. Жертвы ментальной атаки контролёра походили на людей только внешне. С точки зрения осмысления происходящего любое животное сейчас могло им дать не одну сотню очков форы.
Пожалуй, только полуразложившееся человеческое существо, судя по внешнему виду, просто обязанное с месяц лежать в гробу и тем не менее упрямо бредущее навстречу капитану, заставило Алексея отойти далеко в сторону. Он слышал о зомби, которые сопровождают контролёра в качестве самоходного склада с едой, но вот так близко видеть их ещё не приходилось.
Тем временем похмелье медленно отступало. Алексей вдруг начал осознавать, что поляна, на которой ровными рядами было расставлено два десятка палаток, была не так уж и велика. Не далее чем в двадцати метрах от крайней палатки почти без перехода начинался тёмный лес. Над головой расположилось похожее на поднявшийся кверху туман светло-серое небо. Воздух был свеж, но к приятным в общем-то растительным запахам раздражающе примешивались гнилостные оттенки, словно где-то неподалёку в лагере кто-то спрятал полуразложившийся труп. А собственно, почему спрятал? Труп совсем недавно прошёл мимо на своих двоих.
Алексей брёл между натянутых верёвок и вбитых колышков, уклоняясь от столкновений с людьми-растениями и заглядывая в каждую палатку. Попутно он пытался понять: почему часть людей одета как на показательные учения, а часть — как для выхода в настоящий разведывательный рейд. Причём последние были сплошь вооружены, да и выглядели в целом довольно неопрятно: грязные и небритые лица наводили на мысли о длительном лишении минимальных удобств. Охрана? Нет, это вряд ли. На роль охраны больше подходили четыре человека в чистенькой полевой форме с автоматами за спиной. Они, как и все, с бездумными лицами хаотично бродили по краю лагеря. Ещё пятерых таких же Алексей увидел, завернув за угол крайней палатки.
Судя по всему, в момент атаки контролёра все они успели изготовить оружие для стрельбы, чтобы тут же практически изрешетить друг друга в упор. В принципе люди в серо-зелёных куртках походили на самых настоящих сталкеров.
В пользу этой же версии говорило и разномастное оружие, которым многие из них были вооружены. Правда, зачем на экзо-сафари такое количество проводников, капитан придумать не смог.
Минут через двадцать стало ясно, что Олега Павловича на территории лагеря нет. По всей видимости, он так и не сумел выехать на экзотическую охоту, за которую наверняка будет отвечать по всей строгости, когда следствие по этому делу возьмётся искать виноватых. В теории Алексей ещё мог ему помочь, если бы сумел продержаться до прихода спасательной группы, но для этого самому Алексею тоже не помешала бы хоть какая-нибудь помощь.
По большому счёту, жизнь была закончена, ведь выбраться из Зоны без специального проводника практически невозможно. Но никаких особых чувств констатация данного факта почему-то не вызывала. Закончена — так закончена. Всё равно жизненные перспективы давно представлялись некоей затянувшейся подготовкой к торжественному отъезду на кладбище.
Вяло размышляя на эту тему, Алексей нашёл в одной из палаток бутылку виски, постоял немного в нерешительности и отправился обратно, к привычной оранжевой палатке.
По дороге он наткнулся на складной столик с разложенным на нём листом ватмана. Что собирались с ним делать высокопоставленные горе-охотники, было сейчас совершенно не важно, зато Алексею в голову пришла замечательная мысль. Он напишет всё, что знает, на этом ватмане, и когда поисковая группа их найдёт — информация сразу попадет на самый верх, даже если в живых тут уже никого не будет…
Думать о слабых местах этого плана Алексей не стал, а просто взял маленький брезентовый стул, валявшийся рядом со столом, отряхнул от земли толстый красный маркер и принялся выводить на белой поверхности бумаги корявые печатные буквы.
— Простите, товарищ, — раздался позади деликатный испуганный голос, и Алексей замер, пытаясь понять: не почудилось ли ему?
Медленно повернувшись, он обнаружил за своей спиной Кондрата Ефимовича. Генерал смотрел на Алексея внимательными живыми глазами и совсем не походил на того по-барски хамоватого типа, что прошлым вечером буквально отравил капитана спиртом. На нём красовался новенький спортивный костюм тёмно-синего цвета, распахнутый на груди так, что было видно явно видавшую виды тельняшку, на ногах ярко выделялись светло-жёлтой кожей лёгкие сандалии-плетёнки. За спиной Кондрата Ефимовича смущённо переминался с ноги на ногу его подельник. Если похожий на собаку генерал смотрелся вежливо-предупредительным, то Михаил Николаевич отчаянно боялся. На нём были однотонные защитного цвета штаны, заправленные в короткие резиновые сапоги, но выше пояса генерал мог похвастать только забавной белой майкой с тонкими лямками.
— Что? — глупо спросил Алексей, медленно осознавая, что генералы-заговорщики, по всей видимости, остались целы и невредимы.
— Простите, — просительно сказал Кондрат Ефимович. — Но не знаете ли вы, что здесь происходит? Понимаете, открываю глаза — а тут что-то странное. Люди какие-то бродят. Не разговаривают, но толкаются. А тут ещё этот тип привязался. Разговаривает, но толку от него никакого. Я ему говорю: «Пошёл прочь, гад», а он… Вы не знаете… кто я?
— А вы сами что, не помните… кто вы? — растерянно спросил Алексей.
— Нет. Я вообще ничего не понимаю. Открываю глаза, а тут что-то странное…
— Вы тоже не помните, кто вы? — оборвал его на полуслове Алексей, обращаясь к Решетникову и начиная понимать, что генералам всё-таки не удалось избежать своеобразного наказания.
— Кто… я? — робко проблеял из-за спины Кондрата Ефимовича Михаил Николаевич, смущённо помаргивая маленькими мышиными глазками. — Не знаю. Я ничего не знаю.
Алексей замолчал, разглядывая обоих генералов в упор.
Про амнезию он слышал неоднократно и ранее. Что делает с людьми контролёр, он прекрасно помнил на примере людей со своего блокпоста. У генералов явно отсутствовали воспоминания о себе как о личностях, но остались знания, навыки социального общения и умения общего порядка.
По сути, это были теперь идеальные солдаты. Для того, кто будет ими командовать.
Оставалось очередной раз подивиться, как тонко и жестоко умеет пошутить судьба над теми, кто считает себя умнее её. Внутри разливалось странное злорадное удовлетворение. Но душа жаждала изощренной мести, а не обычной констатации факта, что, мол, виновные наказаны.
— Конечно, я знаю, кто вы оба, — сказал наконец Алексей безапелляционным тоном. — Вы мои бойцы. Я вас, понимаешь, ищу. А вы где шляетесь? А-а?!
Генералы вытянулись в строевой стойке, демонстрируя, что память им, может, и отбило, но все привычные, отработанные десятилетиями рефлексы остались на месте.
— Вот так-то, — удовлетворенно сказал Алексей, поднимаясь со стула. — Что же мне теперь делать с вами, птицы-голуби? Как наказывать вас будем?
— А в чём, собственно, наша вина? — осторожно спросил Решетников, недоверчиво морща лоб.
Алексей внезапно понял, что должен немедленно сделать выбор. Глумиться над больными людьми было недостойно, над старшими во возрасту и по званию — тем более, и хотя желание хоть чем-то отомстить никуда не делось, по-хорошему спектакль следовало заканчивать. Но если помощь запоздает, если надо будет выживать, то ему придётся обслуживать двух плохо соображающих немолодых людей. Но стоит подождать с разоблачениями, и всё будет наоборот: у него появится сразу два помощника, готовых выполнить любую работу. Колебался Алексей недолго.
— Да ты что, солдат, совсем ухи объелся? — тяжело цедя слова сквозь зубы, медленно двинулся Алексей на генерала. — Ты как обращаешься к старшему по званию? Ты как, урод, ведёшь себя в строю? У тебя что, совсем мозги отшибло?! Упор лежа! Принять!
Михаил Николаевич, моментально побелев от ужаса, растерянно опустился на землю и встал на четвереньки.
— Ну?!
Генерал уперся пухлыми ладошками в утоптанный грунт и попытался придать телу прямое положение. Получилось, мягко говоря, не очень.
