воины могут напасть на него, если он чётко не ответит о целях путешествия.
– Эй ты, холоп, – высокомерно заявил богатырь и закружил вокруг финиста. – Чего ты здесь ищешь?
Хранитель склонил голову и посмотрел на свой дублет. Его роскошная одежда минимум тянула на убранство купца, а то и феодала. Ни одному здравомыслящему человеку не пришло бы в голову назвать юношу, облечённого в красивый наряд, холопом. А это означало: либо витязь задирается, либо он очень глупый.
– Я иду в Дивногорск, – честно ответил юноша.
– А ты не знал, что на город совершено нападение?
– Нет! – Урван как можно правдоподобнее изобразил удивление.
– Интересно получается. Уже несколько дней в город ход для посторонних закрыт. Любого ослушавшегося ждёт неминуемая кара. А ты вот так просто идёшь в город? – ратник состряпал глупую мину и прошёл в тыл к своим пехотинцам. – И никто на пути тебе не попался и не рассказал, что произошло? Вряд ли. Сдаётся мне, ты либо шпион, либо мародёр. А и в первом, и во втором случае тебя ждёт допрос. Ребята, взять его! – строго крикнул латник.
Воины все как один вскинули арбалеты и направили их на финиста. Восемь болтов целились прямо в грудь юноше. Теперь любое неосторожное движение могло повлечь за собой выстрел со стороны наиболее нервного послужильца, и мгновенную смерть наездника феникса.
Один из пехотинцев опустил арбалет и убрал за спину. Он решительно подошёл к Урвану, всем своим видом показывая, как грубо он вырвет палку у юноши. Не дожидаясь начало действа, хранитель кончиками пальцев бросил древко. Послужилец машинально схватил шест двумя руками, но сила инерции летящей палки повалила его на землю. Лёжа на почве придавленный древком, он стал визжать и задыхаться.
– Помогите! – из последних сил закричал солдат.
Он пытался скинуть с себя тяжеловесный посох, но тот весил как здоровенный валун. Пехотинец напоминал черепаху, перевёрнутую вверх ногами и беспомощно болтающую конечностями.
– Хватит баловаться! – взволнованно крикнул конник.
Воин продолжал синеть, стремительно теряя силы. Перед его глазами проносились все воспоминания жизни. Ослабленный, он по-прежнему пытался выбраться, но самостоятельно вылезть не мог.
– Освободите его! – взревел конник. – Немедля!
Четыре воина тотчас же бросили арбалеты на землю и кинулись к товарищу. Они встали по два человека с обоих концов древка, схватились за шест и на раз-два подняли вверх. Даже для четверых мужчин удерживать палку давалось с трудом.
Кряхтя, глотая воздух, придавленный послужилец вылез из-под посоха. Он чувствовал себя так, будто на него упала лошадь. Ужас овладел сердцем солдата, не оставляя ни малейшего желания дерзить перед этим таинственным путником.
Богатырь смотрел на измотавшихся ополченцев и недоумевал. Ничто в них не выдавало массового помешательства или притворства. Их лица скривились от боли, а на коже проступил пот. Облачения воинов мгновенно намокли, будто они только что пересекли реку вброд.
– Как такая зубочистка может столько весить? – спросил витязь и перевёл взгляд на Урвана.
Юноша ощерился. Ничто в нём не выдавало страха или тревоги. В эту секунду его беспокоили лишь оставшиеся три арбалетчика, всё ещё целящиеся в его грудь. Но если удастся от них увернуться, то в рукопашной схватке он голыми руками поотрывает головы обидчикам.
Богатырь понял, что перед ним возможно, бродячий фокусник. Они всегда могли удивить пламенем изо рта или вытаскиванием предметов на три размера больше шляпы. К несчастью для него, повелитель Дивногорска не жалует циркачей, и за такое трюкачество ему может грозить гибель. Ратника это вполне устраивало, ибо негоже обижать его воинов.
– Кто же ты? – спросил витязь. – Скоморох?
– Я не мародёр и не шпион, – спокойно ответил Урван, намекая на первое подозрение богатыря.
– Свяжите его и к градоначальнику! – не удовлетворившись ответом, крикнул всадник и развернул лошадь.
Один из трёх солдат, услыхав приказ витязя, закинул за спину арбалет. Он быстро подбежал к лошади ратоборца, вытащил длинный канат из седельной сумки и наспех завязал два сложных узла на концах верёвки. Одним концом он привязал канат к задней луке седла, а вторым обмотал Урвана в несколько десятков колец и связал ему руки. Лишь когда кисти юноши оказались хорошо зафиксированы морским узлом, остальные послужильцы опустили арбалеты.
Такому стечению обстоятельств Урван очень обрадовался. Он не знал, как без саморазоблачения попасть на аудиенцию к правителю Дивногорска. А тут так совпало, что его ведут прямо к нему. Вот только узел жёстко сдавливал руки, но, видимо, такова цена за возможность встретиться инкогнито с князем.
Отряд двинулся к городу, продвигаясь в противоположную к колонне сторону. Урван заглядывал в каждую встречную физиономию бедолаг, и от этого мало-помалу их уныние передавалось самому финисту. Свою молодость он прожил в благополучии и блаженной неге и никогда не видел тягот войны и лишений простого люда. Еды, воды и прочих земных благ у него всегда имелось в достатке. И хотя приходилось часто практиковать пост, голод ему был не ведом. А теперь вся боль и страдания, какие только было возможно придумать, обрушились на людей, и он стал тому свидетелем.
Урван мысленно корил себя за бездействие. Если бы Элогим одарил его даром пророчества как Флегонта, то, несомненно, он предвидел бы нападение и предотвратил атаку чудовищ. К несчастью, небеса не наделили его способностью прорицать будущее, и теперь приходилось смотреть и, сгорая от стыда, отводить взгляд от беженцев.
Глава 2. Оборотни
Отряд прибыл к городу ближе к полуночи. Солнце уже несколько часов как скрылось с небосвода и вместо него безраздельно правила луна. Этой ночью звёзды светили особенно ярко, и их свет нисколько не уступал сиянию месяца.
К этому моменту большинство завалов нижнего двора успели разгрести. Все трупы внутри города убрали с улиц во избежание вспышек эпидемий. В радиусе семи вёрст построили хлипкие деревянные башни и установили на них сигнальные огни, дабы предотвратить возможные нападения.
Витязь с отрядом подошли к воротам, которые находились точно по середине крепостной стены и представляли собой железную решётку. Высота ворот не превышала пяти метров, а толщина прутка – человеческую ладонь.
По левую сторону от города высились три кургана, выстроенные в ряд друг за дружкой. По их виду и расположению можно безошибочно утверждать, что это могилы предыдущих правителей Дивногорска.
Ворота оказались сильно деформированными, так, словно в них несколько раз ударили тараном весом в несколько тонн.
На стене стояли двое караульных и следили за всем происходящим.
– Эй, на стенах, немедленно открывайте! – грубо закричал ратник.
– Кто таков? – спросил дозорный у наездника.
– Фёдор! Витязь из рода Пересловских.
Зубчатые колёса маховика пришли в движение, цепи зазвенели, а железная решётка послушно поползла вверх. Когда нижний край ворот поднялся выше головы конника, тот ударил шпорами и лошадь покорно пошла вперёд. Финист покорно последовал за витязем, а вместе с ним двинулись послужильцы.
Внутри стен кремля всё было чинно.
