городе, чтобы стать… более
женственной, вы понимаете?
– Конечно, господин, будет сделано, можете не беспокоиться, – он вежливо поклонился, одновременно открывая перед Келеном входную дверь.
Все еще мило улыбаясь и стараясь не обращать внимания на мурашки, покрывшие все его тело, мальчик с облегчением вышел из столь гостеприимного заведения.
–
Келен полной грудью вдохнул атмосферу большого города. Королевство Кони всегда отличалось своими высокими зданиями, построенными из красного кирпича, а также милыми, как будто игрушечными, особняками, раскиданными за чертой города.
Люди здесь казались беззаботными и пьяными от своей праздной жизни, но то была лишь поверхностная личина. Мальчик никогда не имел желания заглядывать глубоко в человеческие души – ему хватало тех энергетических потоков, что пронизывали все живые сущности и неодушевленные объекты по всему миру.
Находясь здесь, он ощущал на себе согревающее чувство безопасности и мягкой замкнутости, которые создавались прочными высокими стенами и городской стражей, степенно прогуливающейся по улице. Но чувствовалось и нечто другое. Оно проникало в его душу, пропитывало нервные клетки, оставляло легкое покалывание на кончиках пальцев.
Это был сладостный и в то же время парадоксально горьковатый привкус крови, который оставлял свой след на вымощенных брусчаткой улочках, на аккуратно подстриженных деревцах, на богатой одежде проходящих мимо горожан.
Мальчик хищно улыбнулся и, положив руки в карманы, отправился на прогулку.
По пути он купил сосиску в тесте, которую попросил обильно смазать томатной пастой.
Проходя по чистым и ухоженным улочкам, он представлял себя наблюдающим за самим собой. Жадно откусил кусочек некачественной пищи, так, чтобы его губы оросила красная паста. Удовлетворенно кивнув, он закрыл глаза и на короткое мгновение открыл себя окружающего миру. Его сразу же тряхнуло, словно электрический разряд прошел по его венам напрямую к сердцу.
К сожалению, большего позволить себе нельзя. Город – это переплетение древних и будоражащих энергетик, которые могли многое рассказать умеющему их впитывать путнику. Но ничего не дается даром – у каждого действия в этом мире есть своя цена.
Мальчик осторожно оглянулся. Горожане в быстром темпе проходили мимо него, изредка бросая недоуменные взгляды на его странную одежду. Но не более того. Келен пожал плечами и в спокойном темпе стал доедать свое угощение.
Мгновения было явно недостаточно, но и его хватило, чтобы опознать что-то злобное, хищное и явно недовольное. Похоже, этот милый городок лишь притворялся таковым, а за его кулисами творились подлинные безобразия. Надо будет посоветовать Зигмунду заглянуть сюда. Или лучше Меркелю – он обожал всякие интриги и перевороты.
Келен лениво поворачивал голову из стороны в сторону, стараясь различить неведомые простому глазу диковинки. К сожалению, в текущем его состоянии это было попросту невозможно – он духовно закрылся от окружающего его мира, теперь найти его было попросту невозможно. Но и сам мальчик не мог увидеть ничего необычного – это была словно двусторонняя игра в прятки, которая могла продолжаться до бесконечности, если только одна из сторон не выйдет из своего убежища.
А при теперешнем положении дел у Келена не было ровно никакого желания даже носа показывать из своего маленького внутреннего мира, потому что он знал – если его поймают, то придется бежать. И бежать долго, быстро и крайне суетливо. А суетиться он не любил.
Он прошел мимо пекарни и не забыл купить свежего хлеба. Он вообще редко что-либо забывал, ведь упущение какого-либо звена в стратегической цепочке рассуждений нередко приводит к провалу, казалось, так тщательно разработанного плана.
Наконец после неторопливой двухчасовой прогулки ноги привели его к шикарному зданию, возвышающемуся надо всеми в своем величии в центре города.
Поместье Марии фон Эрис, которая и была той гостеприимной особой, пригласившей его и Фрею на торжественное мероприятие, что должно было состояться через месяц. Приглашения разослали еще полгода назад – хозяйка грядущего празднества никогда не любила торопиться. И никогда не принимала отказов.
Вообще, слово «никогда» ассоциировалось с ней полнее всего. Только касалось оно чаще всего остальных людей, но только не ее.
Как ни странно, но все позволяли существовать такому порядку вещей. Благо она была чрезвычайно милой, пушистой… и чрезмерно кровожадной.
–
Гостей уже прибыло порядочное количество. Именно поэтому Фрея и Келен решили уединиться в гостинице, которую все благоразумные люди обходили стороной.
У девушки при виде такого большого скопления людей начинало неприятно резать зубы, а у мальчика просыпалось желание закружить всех в смертельном танце. Один день пребывания на балу они бы еще выдержали, но находиться около месяца в доме полном вкусн… благовоспитанных аристократов было выше их сил.
Ради разнообразия и в знак уважения госпоже Марии они с удовольствием решили посетить это пышное празднество, но уже после него их ждала долгая дорога, полная открытого неба, высокой травы и изредка встречающихся таких же одиноких путников, как и они.
Городская, а тем более и светская, жизнь были точно не для них – долго себя сдерживать было решительно невозможно. Вернее, возможно, но зачем, если дозволено наслаждаться жизнью в том ключе, в котором хочется?
Келен отметил, что пришел слегка не вовремя, – близился час обеденного перерыва, и богато одетые люди степенно стягивались в просторный зал, где уже хлопотали мириады верных слуг госпожи Эрис. У мальчика не было ровно никакого желания делить угощение со столь большой компанией, поэтому он быстрым шагом направился в сторону декоративного пруда, что возвели в центре прекрасного сада, который целиком окружал поместье.
Присев на лавочку, на изготовление которой ушли последние запасы крайне редкого красного дерева, он достал из-за пазухи пакет, в который заранее положил буханку хрустящего и еще хранящего тепло каменной печи хлеба, а также бутылку дорогого вина.
И вопросительно уставился на деловито подплывающих к нему уток.
Утки, в свою очередь, вопросительно уставились на него.
Придя к молчаливому соглашению, утки хором крякнули, а мальчик отломил кусочек хлеба, который мгновение спустя полетел в сторону его галдящих соседей. Утки с жадностью схватились между собой за угощение.
Мальчик грустно вздохнул. Когда-то он ссорил между собой правителей целых империй, увещевал родных сестер предавать друг друга ради денег и славы, а собак – загрызть насмерть псаря, который до этого со всей любовью заботился о своих питомцах и ни разу не притрагивался к ним кнутом.
А теперь вот он смотрит, как утки выдирают друг из друга намокший кусочек хлеба, безоговорочно доверяя человеку, который кормит их в первый раз.
Но что делать, подумал он, кидая следующий хлебный кусочек прямиком в жадные глотки крикливых птиц. Времена меняются, а он уже
