Рейтинговые книги
Читем онлайн Наполненный стакан - Джон Апдайк

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4

Клиенты чувствовали, что смерть для меня, в сущности, невообразима, и отшатывались от этой бреши в моей рекламной тактике. Не будучи джентльменом, я переехал в другой штат, купил грузовичок и увесистые шлифовальные машины и овладел скромной наукой наложения проникающей грунтовки, использования стальной шерсти и алкидных лаков. Сохраняй влажную кромку, чтобы не было видимых стыков, и не загоняй себя в угол комнаты. Работай по волокну, прикладывай к поверхности ум и заботься о вентиляции, если хочешь дышать. Молодые люди сейчас не жаждут этим заниматься, хотя рынок таких услуг расширяется из-за джентрификации[2]: все стремятся жить как джентльмены. Ближе к концу у меня не было отбоя от требовательных, беспокойных клиентов, так что избавиться от них я смог, только выйдя на пенсию для сравнения, продажа страховок всегда — у меня по крайней мере — шла со скрипом. Людей больше заботят полы, которые они топчут, чем близкие, которых им предстоит покинуть.

Другая моя чуднáя привычка проявляется только в декабре, когда у нашего дома на мысе Кейп-Анн с видом на море (дома средних размеров, в дореволюционном стиле, мы с женой поселились в нем больше тридцати лет назад) я прицепляю к флагштоку пять гирлянд рождественских лампочек, которые, образуя вокруг него подобие шатра, в темноте создают впечатление украшенной огнями невидимой елки. Я протягиваю туда два провода от наружного фонаря, что дает возможность управлять иллюзией из дома с помощью выключателя. Прежде чем подняться в спальню — «забраться на деревянный холм», как выражался мой дед, — я гашу лампочки, и можно было бы не глядеть при этом наружу, но я непременно должен с вытянутой рукой, с пальцем на выключателе подвинуться к ближайшему окну, чтобы увидеть, как они гаснут.

В некую секунду чуть провисающие гирлянды еще ярко светятся, посылая в мир контур рождественской елки, а уже в следующую, которая наступает так быстро, что кажется, будто сигналу на путь от выключателя по проводам не нужно времени вовсе, разноцветные лампочки в форме пылающих свечей — красные, оранжевые, зеленые, голубые, белые — перестают гореть. Я каждый раз надеюсь, что, поскольку электронам надо пробежать по двум стофутовым проводам через двор, мимо кустов, поверх замерзших клумб, мне удастся уловить временной промежуток — как между молнией и громом. Но нет. Реакция лампочек на движение пальца выглядит мгновенной. Вот они сияют, впечатываясь во тьму праздничным разноцветьем, — и вот их нет. Мне необходимо видеть этот миг трансформации. Я понимаю, что в этой потребности есть нечто нездоровое, и часто даю себе зарок, что нажму выключатель, и только, смотреть не буду. Но всегда его нарушаю. Это похоже на попытку поймать за хвост ускользающий момент засыпания. Мне кажется, подсознательно я боюсь, что, если я не буду смотреть, ток каким-то образом застрянет и хлынет вспять, и огни останутся гореть, а я умру.

Мы с женой гордимся нашей самодельной елкой. Снизу, с морского берега, ее веселые огни смотрятся очень красиво, и мы, глупые как дети, вообразили, что увидим ее даже из Марблхеда, до которого восемь миль. Но, хотя мы взяли с собой телескоп младшего сына, который он оставил у себя в комнате наряду с детскими игрушками, плакатами, научной фантастикой и номерами «Плейбоя», толком разглядеть среди множества береговых огней наш увешанный лампочками флагшток нам так и не удалось. Нашим лицам было больно от декабрьского ветра, глаза слезились. То, что мы после долгих поисков неуверенно сочли нашим подобием елки, было дрожащим размытым пятнышком, где пять цветов и пять гирлянд слились в нечто сероватое и зыбкое, похожее на капельку ртути.

Мое желание «увидеть», как ток змеится по проводам, возможно, связано с моей детской увлеченностью всяческими путями и колеями. Мне нравилась идея неостановимого движения по заданному маршруту, будь то шарики, скатывающиеся по деревянным или пластмассовым желобкам, поезда метро, мчащиеся под городскими улицами, вода, которую сила тяжести гонит по подземным трубам, бурные или спокойные реки, неумолимо текущие к морю. Созерцая или воображая такие явления, я испытывал тайную радость, которая, хоть и теряет, подобно прочим моим ощущениям, с годами в интенсивности, посещает меня и сейчас. Возможно, все дело в моей прирожденной лени, в некой, если хотите, тяге к смерти. Самая лучшая минута в работе с паркетом наступала у меня, когда я выходил из помещения и закрывал за собой дверь: теперь надо только ждать, когда лак высохнет, и это произойдет без меня, в мое отсутствие.

А вот еще один момент наполненности: начиная с детского сада, в начальной школе и подростком я был влюблен в девочку, в одноклассницу, с которой мы почти не говорили. Как шарики в параллельных желобках, мы год за годом катились к выпуску. Она была популярна: капитан болельщиков, звезда хоккея на траве, певица-солистка на школьных концертах — и в бойфрендах недостатка не испытывала. Она была худощавая, но с пышной грудью. Мои дед и бабка, у которых я жил, сохранили сельские связи, благодаря чему меня как-то раз пригласили на майский праздник с танцами в амбаре в пяти милях от нашего городка. Собравшись с духом, я предложил этой местной красавице отправиться туда со мной, и она, удивившись про себя, удивила меня согласием. Возможно, ей уже скучновато стало безраздельно царствовать в маленьком городке и захотелось попробовать себя в новой обстановке. Амбар был большой, как церковь, вдоль стен до самой крыши там громоздились тюки прессованного сена. Мне и раньше доводилось бывать на таких танцах с моими сельскими дальними родственниками, и я знал правила: «Поклонись партнерше… поклонись соседям… дружно руки влево…» Женщинам, как я убедился за долгую жизнь, такое нравится: связи и комбинации, контакт. Когда она сообразила, что к чему, ее стройная талия расторопно скользнула мне под руку, рождая чувство барабанной дроби, молодецки пойманного продолговатого мяча, точного броска в корзину из-под баскетбольного щита. Я осязал ее влажные бока и податливую мякоть пониже ребер, ее упругое, возбужденное танцем тело. Сексуальные переживания женщины мне всегда трудно было представить себе, но мне кажется, это прежде всего ощущение тебя: ты становишься центром мироздания. Она могла сказать мне «да» и раньше, если бы я спросил. Но это расплескало бы ее образ, сделало бы ее для меня слишком реальной.

С географической точки зрения моя жизнь была медленным переползанием на север вдоль атлантического побережья. Мы с женой шутим, что следующий наш переезд будет в Канаду, где мы воспользуемся благами всеобщего бесплатного здравоохранения. Третья из странноватых привычек, какие у меня сейчас выработались, состоит в том, что, улегшись вечером в постель после вялой борьбы со сном посредством журнала и после тщетного ожидания жены (она вся поглощена либо электронной перепиской с внуками, либо английским костюмным телефильмом), я зарываюсь лицом в подушку, вытягиваюсь всем телом до пальцев ног в надежде предотвратить судорогу и испускаю три громких стона: «У-у! У-у! У-угу-у!», как будто расслабиться в конце дня — это не наслаждение, а мука. Поначалу, возможно, это был звуковой сигнал жене, что пора выключить заставляющее ее бодрствовать электронное устройство (я-то уже оглох настолько, что плохо понимаю британский выговор в этих костюмных драмах) и присоединиться ко мне в постели, но затем это превратилось в ритуал, который я совершаю ради некоего нематериального, незримого уха — ради уха Творца, как сказал бы мой дед, легонько кривя в улыбке тонкие губы под седыми усами.

Глядя на него в детстве, я удивлялся, как это он не сходит с ума от сознания близкой смерти. Теперь мне ясно, что Природа каждый день вводит человеку в вены чуточку анестезирующего вещества, которое помогает ему воспринимать день как год, а год как целую жизнь. Повседневная рутина — чистка зубов щеткой и нитью, прием таблеток, стакан воды, сортировка носков по парам после стирки, раскладка чистого белья по ящикам — притупляет чувствительность.

Я каждое утро просыпаюсь с резью в глазах и со страхом, от которого ноет живот: детская «горка», выталкивающая тебя в бездну, внутриатомная и межзвездная пустота, зафиксированная наукой. Тем не менее я бреюсь. Спортсмены и киноактеры сейчас оставляют коротенькую щетину, чтобы устрашать соперников и нравиться пещерным девицам, но мужчина моего поколения скорее выйдет на люди в подштанниках, чем небритым. Прижать к векам горячее мокрое полотенце от сухости в глазах. Мыло, кисточка, бритва. Правая щека, теперь левая, пройтись рукой вдоль челюсти для проверки, потом над верхней губой — по сторонам и в серединной выемке, — и наконец самое трудное место, где случается больше всего порезов, между нижней губой и выступом подбородка. Рука у меня все еще тверда, и нынешние тройные лезвия служат очень долго.

1 2 3 4
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Наполненный стакан - Джон Апдайк бесплатно.
Похожие на Наполненный стакан - Джон Апдайк книги

Оставить комментарий