магу по имени Агеон. В наших краях целитель был весьма популярен. Ходили легенды, что ему пятьсот лет и он способен вытянуть человека чуть ли не с того света. Тому нужен был беспрекословно подчиняющийся слуга и помощник, по сути раб, а моя болезнь как раз позволяла обеспечить максимальную лояльность.
Целитель… Целитель, ставший моим учителем, оказался не прост — под маской доброго врачевателя скрывался маг, практикующий самые изощренные темные искусства. Искусства, которые увеличивали личное могущество, продлевали жизнь для него и клиентов. В моей ситуации — лучше и не придумаешь! Беда в том, что он был настоящим садистом и психом. Понятия: милосердие, доброта и сострадание для него просто не существовали. Только расчёт и выгода, а всё остальное — расходный материал. Таким материалом стал и я.
В первую очередь, он принялся приучать меня к покорности и беспрекословному выполнению своих приказов. Или как он называл это: выбивать дурь. Я выполнял всю работу по дому, исполнял бессмысленные требования и приказы, а в награду получал избиения и усмешки. Старая безумная мразь! Чтобы я не расслаблялся и помнил своё место, он подбадривал меня стиком, бьющим электрическими разрядами, а по выходным рисовал на моей коже глифы боли. Те самые, что я стал использовать в своих ритуалах. После таких экзекуций они намертво отпечатались в моей памяти. Опыт, приобретенный лично — лучший учитель.
Но стоит отдать ему должное, он сделал главное — смог сохранить жизнь своему рабу. Особые эликсиры, которыми он поил меня, укрепляли организм, а техники медитации и сбора праны из окружающего пространства, позволяли жить почти как нормальный человек. Если конечно забыть, что в медитации мне приходилось проводить большую часть суток и праны всё равно не хватало — вялость и усталость были моими постоянными спутниками.
По прошествии нескольких месяцев, когда он полностью убедился в моей покорности…а может ему просто надоело со мной играть…он начал приобщать меня к своим изуверским экспериментам. К своей работе. По его приказанию, я отлавливал на улицах города бродячих животных. Часто не гнушался и домашними — неудачно сидящими на карнизах открытых окон или привязанных к решетке забора. Животных я доставлял в его лабораторию и подготавливал к дальнейшим опытам — привязывал к холодному хирургическому столу, обездвиживал, сбривал шерсть и рисовал на чистой коже жуткие магические глифы. Их тусклый свет отражался в зеркалах и металлических поверхностях лабораторных артефактов, заставляя бессловесных тварей жалобно скулить. Агеон приходил с личным набором инструментов, которым гордился и берег, как зеницу ока. Сполоснув руки в раковине, он начинал развлекаться — разделывать зверей наживую, как опытный мясник, при этом не забывая следить за показаниями магических приборов. Он проводил свои эксперименты и одновременно учил меня искусству пыточной науки. Магический аспект большинства процессов мне был недоступен. Так я впервые узнал способ, позволяющий выкачивать прану из живых существ. Однако в моем случае, толку от этого действия было мало. Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку. Мой организм был неспособен поглощать и удерживать энергию с достаточной эффективностью. Представьте ведро воды, которое выплеснули вам в лицо — много ли вы успеете выпить? Вот так и здесь, прана практически бесполезно изливалась в пространство, заставляя Агеона болезненно морщиться. Мы продолжали экспериментировать. Было страшно и противно, но я терпел, понимая, что иного выхода у меня нет. Без старика, я бы уже давно был мертв.
Дни летели один за другим, за ними следовали недели и месяцы. Мой дух окончательно окреп и привык к творящемуся в лаборатории кровавому аду. Мы работали увеличивая благосостояние учителя. Нарушая все законы Империи, Агеон создавал черные сангвинии — кристаллы с концентрированной жертвенной праной. Полные живой, напитанной муками и страданиями энергии, они служили своеобразными батарейками для магов — позволявшими не просто восполнить резерв, но и немного увеличить личное могущество. К сожалению, использовать эти бесценные предметы я тоже не мог, вытянуть прану из них могли только полноценные маги. Эффективность же черных сангвиний напрямую зависела от материала. И простая живность здесь котировалась мало. Такие кристаллы могли заинтересовать разве что неофитов, да адептов. Лучшим же материалом были разумные, выжатые до суха Ритуалом Боли и пытками. Люди.
Открыв мне этот секрет, учитель в первый раз приказал привести в лабораторию не простую бессловесную тварь, а живого человека. Я предложил бездомному пьянице Йонису выпивку и завел в ловушку. Я до сих пор помню его глупое рябое лицо с широким шрамом, пересекающим левую бровь. Его бессознательный бред, грубую матросскую ругань и крики ужаса, вырывавшиеся из его рта, в то время, как я наносил глифы боли на его кожу.
Несмотря на "подготовку", человеческие жертвы стали страшным потрясением, я едва не сорвался и не сбежал. Тогда Агеон пообещал мне самую желанную награду. Он сказал: ты можешь стать магом! Почему-то я всегда думал, что для меня эта стезя не доступна. Кто позволить простому мещанину завладеть таинственными силами? Ведь это удел знатных дворян-аристократов! Но реальность оказалось иной — магом может стать каждый, нужно лишь пройти Испытание. Или, как иначе его называют, инициацию. Особый ритуал, при удачном прохождении которого, человек получает возможность взять контроль над своим телом и духом. Ритуал, который бы позволил мне контролировать свою болезнь, а может быть и вовсе забыть о ней. Агеон обещал подготовить меня и дать рекомендацию. Я поверил и выкинул из головы все чувства и сомнения.
В услужении этому маньяку я провел около двух лет, превратившись в подобие своего учителя. Человеколюбие и сострадание стали для меня пустым словом, чужая жизнь разменной монетой, а убийство и пытки не преступлением, а средством достижения цели. В глазах любого нормального человека я выглядел чудовищем. Но я не задумывался о таких тонких материях — я просто жил.
За день до совершеннолетия наставник преподнес мне сюрприз: подарил книжицу в которой описывались требования к желающему пройти Испытание. В первой же главе был список запретов, закрывавший доступ к инициации всем людям, имеющим не снимаемые проклятья и магические болезни. Одной из которых была и моя “смердова”. Особый эдикт имперской канцелярии, датированный чуть ли не прошлым тысячелетием!
Эта тварь меня обманула! Эта тварь знала, что мне не быть магом с самого начала и нагло врала в глаза! Моя сломанная надежда доставила ему особое извращенное удовольствие. О, он смеялся и был доволен как никогда в жизни! На мой день рождения он закатил целый пир, а после праздничного обеда сказал, что мне стоит забыть о глупых мечтах. Пора начинать жить
