«Близко то, что давно загадано…»
Близко то, что давно загаданоВ тишине бессонных ночей:Меркнет в дымном бархате ладанаПламя трех зажженных свечей.
Это я — под недвижною маскою,Это я — в кружевных волнах.Кто-то, тихий, последней ласкоюОбвевает бессильный прах.
Смутно гаснут отзвуки пения,Замирает тревожный гул.Кто-то, скорбный, призраком тленияК моим мертвым устам прильнул.
В этот миг наяву свершается,Что беззвучно таили дни:Кто-то, светлый, ко мне склоняетсяИ, целуя, гасит огни.
Эпилог
Все как было, все как прежде:Ночь без сна,Сердце, верное надежде,Тишина.
Зимний вечер так же долог,Так же тих;Те же в окнах иглы елокЛедяных;
Та же площадь возле домаШирока.Эта сказка так знакома,Так близка.
Ночь светла, и ветер злится,В окна бьет.Тише, тише… Кто стучитсяУ ворот?
Никого. В окне понуромТихий след;Под зеленым абажуромТот же свет;
И лампадка на ночь та жеЗажжена,И дрожит в углу на стражеТишина.
Так. Судьбе в слепые очиЗагляни:Будут медленные ночи,Будут дни.
Будет сказка без границы,Без конца —Скрип промерзшей половицыУ крыльца,
Тихий свет перед иконой,Тень в углуИ от лампы круг зеленыйНа полу.
Сердце отдано надежде,Верь и жди:Скорбный крест твой, как и прежде,На груди.
II. МИЛОСЕРДНАЯ ДОРОГА
Александру Блоку
…Имею на тебя то, что оставил ты первую любовь твою.
Откров. св. Иоанна
Помнит месяц наплывающийВсе, что было и прошло,Но в душе, покорно тающей,Пусто, звонко и светло.
Над землею — вьюга снежная,В сердце — медленная кровь,Глубоко под снегом — нежная,Позабытая любовь.
Скудно, скорбно дни истрачены,Даль пределы обрела,Сочтены и обозначеныМысли, речи и дела.
Эту жизнь, безмерно серую,Я ли, живший, прокляну?Нет, и мертвым сердцем веруюВ позабытую весну.
Пусть истлела нить печальная,И сомкнулась пустота —Ты со мной, моя начальнаяИ последняя мечта.
И легки пути тернистые,Твой не страшен Страшный Суд.Знаю, чьи уста лучистыеПриговор произнесут.
Тихо радость исповедую,Память сердца озарю:Приобщи твоей победоюК неземному алтарю.
Высоки врата престольные,Тяжелы земные сны,Но любви простятся вольныеИ невольные вины.
Сентябрь 1913
Лилит
1. «В пределы предначертанного круга…»
В пределы предначертанного кругаВступают две согласные судьбы.Ты слушаешь, как северная вьюгаРаскачивает гулкие столбы.
Искрится шелк волос твоих зловеще,И, гневное молчание храня,Ты смотришь на бессмысленные вещи:На ржавый снег, на сосны, на меня.
Тоска моей размеренной дремоты —Как давний сон. И кровь во мне стучит:Я ждал тебя! Не спрашиваю, кто ты,Любимая. Я знаю, ты — Лилит.
— Темнее взор. Зрачок атласный шире.Печальнее надменные уста. —Да, ты одна! Одна в пустынном мире,И за тобою смертная черта.
Усмешкою смыкаются ресницы,На лоб скользнула шелковая прядь…Вот только эти траурные птицыНад озером. О чем они опять?
2. «Летний сумрак славит Бога…»
Летний сумрак славит Бога,Небо зноем не томит.Милосердная дорогаПривела меня к Лилит.
Дремлют шелковые птицы,Стынут стрелы хрусталя,Под ногою у царицыТемнокрылая земля.
Улыбнется — день зажжется,Отвернется — кровь прольется,Будет так, как повелитБлагосклонная Лилит.
Я целую плащ узорныйИ державное кольцо,И усмешкою покорнойОсвещается лицо.
Но под царским покрываломСердце легкое болит —Об ином, о небываломСумрак шепчется с Лилит.
3. «Руку жмут еще кольца колкие…»
Руку жмут еще кольца колкие,А уж сердце летит, летит…Ну, простимся, радость недолгая,Солнце ночи, моя Лилит.
Легок путь, без счастья и ревности.Не одна ли мера, скажи,И моей легкокрылой верности,И твоей беззащитной лжи.
Только плечи запомнить тонкие,Только шелком волос вздохнуть…В ночь, по скату, тропами ломкимиПобреду, дойду как-нибудь.
«Приходит, как прежде, нежданно…»
Приходит, как прежде, нежданно —Будить от тяжелого сна,И новая радость желанна,И новая боль не больна.
Но платья темнее надеты,И тени длинней от ресниц,И в пристальном взоре просветыЛиловых, закатных зарниц.
Коснется рукою жемчужной,Фиалками глаз ворожит —И маятник никнет, ненужный,И время, жестокое, спит.
Молчания я не нарушу,Тебе отдаю я во властьМою воспаленную душу,Мою неизбытую страсть.
Дышать твоим ровным дыханьем,И верить твоей тишине,И знать, что последним прощаньемПридешь ты проститься ко мне.
В тот час, когда ужас безликийРасширит пустые зрачки,Взовьешься из черной, из дикой,Из дикой и черной тоски.
Возникнешь в дыму песнопений,Зажжешься надгробной свечой,И станешь у смертных ступеней —Стеречь мой последний покой.
«Горестней сердца прибой и бессильные мысли короче…»
Горестней сердца прибой и бессильные мысли короче,Ярче взвивается плащ и тревожнее дробь кастаньет.Холодом веет от стен, и сквозь плотные пологи ночиМерной и тяжкой струей проникает щемящий рассвет.
Скоро зажгут на столах запоздалые низкие свечи,Взвизгнет румынский смычок, оборвется ночная игра.Плотный блондин в сюртуке, обольщающий мягкостью речи,Вынет часы, подойдет и покажет на стрелки: Пора!
Ветер ворвался и треплет атлас твоего покрывала.В мутном проходе у стен отразят и замкнут зеркалаТяжесть усталых колонн и тоску опустевшего зала,Боль затуманенных глаз и покорную бледность чела.
Гулко стучит у подъезда, трепещет и рвется машина,Мутные пятна огней на предутреннем чистом снегу,К запаху шелка и роз примешается гарь от бензина,Яростно взвоет рожок и восход заалеет в мозгу.
Будут кружиться навстречу мосты, и пруды, и аллеи,Ветер засвищет о том, что приснилось, забылось, прошло.В утреннем свете — спокойнее, чище, бледнее —Будем смотреть в занесенное снегом стекло.
Что же, не жаль, если за ночь поблекло лицо молодое,Глубже запали глаза и сомкнулся усмешкою рот —Так загадала судьба, чтобы нам в это утро слепоеМчаться по краю застывших, извилистых вод.
Скоро расступятся ели и станет кругом молчаливо,Вяло блеснут камыши и придвинется низкая даль,Берег сорвется вперед, в снеговые поляны залива…Так загадала судьба. И не страшно. Не нужно. Не жаль.
Черная магия
