Работали весь день, Рой не чувствовал усталости захваченный ритмом ударов, яркого света и искр, под вечер, в темноте, они стали волшебными всплесками чистой энергии, что витала в кузнице. Он вертелся в огненном вихре, приобщаясь к большему чем просто цепь, молотки и жар. Хотя Рой только нагревал заготовки, он влился в ритм, превратился в стук и звон общего дела. Люко весь в поту, уже слабо нажимал на меха, у Даскала даже волосы блестели от пота. Вечер превратился в ночь и наконец, когда очередные четыре звена вплелись в цепь, Даскал с тяжелым грохотом опустил молот на каменный стол, распрямился всей спиной и объявил, что работа кончена.
Рой проснулся, когда обеденное солнце уже плавило спальный воздух, попытался встать, но тут же, сощурившись, упал обратно, жгучая боль во всем теле оставила его просто лежать, смотреть в окно на синее небо и мягкая кровать снова впитала в себя Роя.
Снизу сквозь редкие щели в досках в комнату проник крик и распахнул Рою глаза. Боль немного отступила, но каждая ступенька лестницы так колола ступни, что мысли сесть на полпути и немного отдохнуть казались весьма разумными. Старейшина дергано спал, откинувшись в кресле, голова металась, а пальцы впились в мягкие подлокотники. Рой потряс Даскала за плечо, тот мгновенно проснулся, схватил и капканом сжал предплечье Роя.
— Не буди меня так. Металл с искрами ничего хорошего не принесут в сонную голову, я кричал?
— Совсем тихо.
— Ходить можешь? Тогда у меня поручение, Люко как добрый дух вчера помог, а платы не взял, жаль таких не бывает.
— Духам никогда не нужна плата, они же не могут ничего взять.
— А Люко нужно заплатить за фартуки. Кстати твоя одежда уже обугленные лохмотья, еще пара дней работы при такой температуре и она совсем исчезнет.
Рой глянул на рукава, и его брови на мгновенье сгорбились, вся рубашка превратилась в решето с черными дырочками от горячих искр, прямой воротник вовсе обуглился, будто Рой чудом выбежал из горящей избы. Даскал отдал Рою мешочек с монетами.
— Будет отказываться, скажи это благодарность от меня, и задаток за новую работу, попроси обмерить тебя и сшить по паре рубах и штанов.
Рой направился в сторону мастерской Люко. Деревенская жизнь уже шумела, люди все как один прикрывались руками и просили милости у солнца, сновали от тени к тени, каждый был занят делом и даже спешил куда-то. Один только странный старик лежал прямо на земле, расстелив свое дряблое тело под острыми лучами, бродяга, что ходил из деревни в деревню и рассказывал сказки тихими вечерами. Рой часто слушал его истории. Усевшись на корточки, он мог забыться его порой пугающими, но жутко интересными рассказами.
Взобравшись на небольшой холмик у края деревни, можно увидеть избенку из больших бревен, Люко сам построил ее для своей семьи, один рубил исполинские ели, пилил, вырезал, и на пустом холме появилась мастерская. Люко усердно работал, и быстро стал обшивать всю деревню. Рой знал, ему помогала сестра, но никогда ее видел, или, по крайней мере, не помнил. Люди говорили, что раньше, девочка резвились с другими детьми, но зимняя хворь унесла ее мать. Теперь дочь всегда подле больного отца. Когда отец впал в глухую скорбь, Люко перенял ремесло матери и принял заботы о семье на себя. Через несколько лет горе потихоньку утекало, и на Люко стремились уже взоры не сострадания, а тихой дружеской зависти.
Двери в мастерскую вечно открыты, и Рой тяжело перекинув ноги через порог, вошел в дом. Из-за поворота налетела девочка его лет, с растрепанными волосами, хрупким тельцем и исцарапанными руками, все это Рой заметил, пока от внезапности падал прямо на спину.
— Ты что сахарный, я же тебя совсем чуть задела.
Девочка сама немного испугалась и принялась поднимать Роя.
— Я просто не ожидал. А ты не ушиблась?
Девочка же, просветлев, ответила.
— Все в порядке, ты, наверное, за новой одеждой, а то твоя какая-то дырявая.
— Да, нужен Люко.
— Брат занят, шьет платку к парусу, давай я тебя обмерю. Меня Рина зовут, а тебя?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Рой.
— А так ты тот самый парень, который помогал в кузне? Что-то по тебе не скажешь. У кузнецов тяжелая работа, а ты вот с полтычка падаешь.
— Так что ты будешь меня мерить?
— Обиделся? Только не говори что ты еще и в душе неженка.
Щеки Роя поспели, а Рина уже стояла с длинной веревкой. Поочередно померила Рою рукава, ноги, плечи, завязывая узелки на нужных местах, вручила ему веревку, моргнула, как бы прощаясь, и побежала в другой конец дома.
— Не обижайся, заходи еще, — крикнула она напоследок и скрылась за дверным хлопком.
Рой отправился сам искать портного, и открыл ближайшую дверь. Люко, весь обложенный тканью удивительно ловко для его толстых пальцев орудовал иглой, длинный шлейф паруса тянулся по полу, огромным белым ковром укрывая всю комнату.
— Слышал вы с Риной болтали, видно понравился, раз заговорила, она вообще-то редко с кем общается.
— Наверняка еще реже сбивает гостей с ног, хотя когда-то сама Геба явилась в обличье девушки на землю, и сбросила с коня непобедимого воина, который, похваляясь могуществом, верхом хотел заскакать в ее храм.
— Надеюсь, ты ничем таким не хвалился.
— Нет конечно! Да и Геба сбила воина одним взглядом, а мы с твоей сестрой прямо таки столкнулись. Еще она мерки сняла. — Рой протянул веревку.
— Мерки, вот так чудеса, обычно от нее не допросишься. Тебе новая одежда чтоль нужна, так я сделаю.
Люко, изучив веревку, скомкал ее и швырнул куда-то в складки паруса.
— Да пара рубашек и штанов, и вот. — Рой звякнул мешочком. — Даскал передал. Древнее серебро. Хотя, наверное, все серебро древнее.
— Ого, да тут просто куча монет, да еще какие монетища, я же ему за такие деньги должен буду всю жизнь шить.
— Даскал очень хвалил твои фартуки, и сказал что деньги это еще и задаток за мою новую одежду.
— Задаток? Да у господина Даскала видно денег больше чем у всей остальной деревни, ладно, потом придумаю как его отблагодарить. Ты знаешь, у меня к тебе тоже просьба есть. — Люко встал и приосанился. — Сегодня этот старик бродяга, будет рассказывать свои сказки, мог бы ты сходить с Риной? Она совсем на улицу не выходит, может с тобой согласится, раз уж заговорила. Ну, позовешь ее?
Рой простился с Люко и прошел в другую часть дома. На робкий стук дверь отворилась, Рина уперлась руками в пояс и вопросительно смотрела.
— Пойдешь слушать рассказы старика?
— Это тебя Люко попросил меня позвать?
— Честно говоря, да, но я и сам бы хотел. Правда.
— Хорошо, тогда встретимся на пустыре, около мастерской.
Вечерняя сказка
Луна — платка на черном покрывале неба, освещала девочку на пустыре, Рина крутилась на месте и теребила свое голубое платье с белыми оборками. Вместе с Роем они двинулись к ночному сердцу селения. Чем больше темнело, тем отчетливее виднелся пугливый костровый свет меж домами. Перед жаркими пылающими бревнами сидел дряблый рассказчик окруженный народом, дети, женщины, даже суровые деревенские мужики присели на корточки в ожидании. Когда Рой с Риной уселись друг подле друга на сухой коряге, старик заговорил.
За хребтами плакучих гор, отрезанный от мира, ютился маленький город Лона. Жителей кормили обширные виноградники, злачные поля, огромные травяные шири, где паслись овцы. Только протяни руку, и ты сорвешь вкусный плод, все в городке даже немного растолстели от счастья. Из лучшего мрамора, добытого на склонах гор, они сложили чудный храм великой Гебы. Каждый отдал все драгоценности, не тая ничего, из них отлили золотую статую. Люди собирались у Гебы каждый десятый день, и общим хором молили о процветании, но прошли годы, счастье стало обыкновенным, и народ забросил храм, предпочитая провести день с семьей, во взаимной любви. В таких двух семьях росли юноша, и девушка, красавица какую не сыщешь по всей стране, они с рождения предназначены друг другу, отцы садили молодых рядом, они целовались у всех на виду, и не смущение вызывали, а радость нового родства. Однажды собрались отцы поговорить о свадьбе и решили они, что должно окольцевать молодых по древнему обычаю, в ночной тени пройти в храм Гебы, и отломить мизинец у золотой статуи. В ту ночь зашел в храм и один странник в черном плаще, он сел в углу, наслаждаясь спокойствием, и увидел, как двое украли крайний перст Гебы. Дождавшись пока они уйдут, странник покинул храм. Прошелся по виноградникам и полям и засеял сырую землю семенами. Наутро, виноградари пришли собирать урожай, но все ветви забились сорной порослью, грозди пожухли и листья ссохлись, пастухи выгнали овец на поляны, но из травы тек не сок, а горькое молоко, пшеница вся покосилась, колосья сгнили. Жители собрались и заговорили, чем же они разозлили свою Мать, и как вернуть благоденствие. В разгар споров через толпу мягким шагом протиснулся странник в черном капюшоне, и молвил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
