3. Приказываю:
а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
Тимошенко. Жуков.
21.6.41 г.
С этой директивой Н. Ф. Ватутин немедленно выехал в Генеральный штаб, чтобы тотчас же передать ее в округа. Передача в округа была закончена в 00.30 минут 22 июня 1941 года. Копия директивы была передана наркому Военно-Морского Флота.
Что получилось из этого запоздалого распоряжения, мы увидим дальше.
Испытывая чувство какой-то сложной раздвоенности, возвращались мы с С. К. Тимошенко от И. В. Сталина.
С одной стороны, как будто делалось все зависящее от нас, чтобы встретить максимально подготовленными надвигающуюся военную угрозу: проведен ряд крупных организационных мероприятий мобилизационно-оперативного порядка; по мере возможности укреплены западные военные округа, которым в первую очередь придется вступить в схватку с врагом; наконец, сегодня получено разрешение дать директиву о приведении войск приграничных военных округов в боевую готовность.
Но, с другой стороны, немецкие войска завтра могут перейти в наступление, а у нас ряд важнейших мероприятий еще не завершен. И это может серьезно осложнить борьбу с опытным и сильным врагом. Директива, которую в тот момент передавал Генеральный штаб в округа, могла запоздать и даже не дойти до тех, кто завтра утром должен встретиться лицом к лицу с врагом.
Давно стемнело. Заканчивался день 21 июня. Доехали мы с С. К. Тимошенко до подъезда наркомата молча, но я чувствовал, что и наркома обуревают те же тревожные мысли. Выйдя из машины, мы договорились через десять минут встретиться в его служебном кабинете.
И далее:
"В 4 часа 10 минут Западный и Прибалтийский особые округа доложили о начале боевых действий немецких войск на сухопутных участках округов.
В 4 часа 30 минут утра мы с С. К. Тимошенко приехали в Кремль. Все вызванные члены Политбюро были уже в сборе. Меня и наркома пригласили в кабинет.
И. В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках не набитую табаком трубку.
Мы доложили обстановку. И. В. Сталин недоумевающе сказал:
— Не провокация ли это немецких генералов?
— Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая же это провокация… — ответил С. К. Тимошенко.
— Если нужно организовать провокацию, — сказал И. В. Сталин, — то немецкие генералы бомбят и свои города… — И, подумав немного, продолжал: – Гитлер наверняка не знает об этом.
— Надо срочно позвонить в германское посольство, — обратился он к В. М. Молотову.
В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения.
Принять посла было поручено В. М. Молотову.
Тем временем первый заместитель начальника Генерального штаба генерал Н. Ф. Ватутин передал, что сухопутные войска немцев после сильного артиллерийского огня на ряде участков северо-западного и западного направлений перешли в наступление.
Мы тут же просили И. В. Сталина дать войскам приказ немедля организовать ответные действия и нанести контрудары по противнику.
— Подождем возвращения Молотова, — ответил он. Через некоторое время в кабинет быстро вошел В. М. Молотов:
— Германское правительство объявило нам войну.
И. В. Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался.
Наступила длительная, тягостная пауза.
Я рискнул нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в Приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение.
— Не задержать, а уничтожить, — уточнил С. К. Тимошенко.
— Давайте директиву, — сказал И. В. Сталин. — Но чтобы наши войска, за исключением авиации, нигде пока не нарушали немецкую границу.
Трудно было понять И. В. Сталина. Видимо, он все еще надеялся как-то избежать войны. Но она уже стала фактом. Вторжение развивалось на всех стратегических направлениях."
Жуков Г К. Воспоминания и размышления. В 2 т. — М.: Олма-Пресс, 2002. т.1 стр. 260–264
Так что сказанное Жуковым полностью подтверждает вывод В. Суворова что "Сталин в возможность германского нападения не верил до самого последнего момента, даже после вторжения и то не верил".
А. Исаеву следовало бы обрушить свой разоблачительный пыл в адрес маршала Жукова, сказать, что у маршала "что-то с памятью стало", а размышления – скорее измышления, но на такое святотатство наш критик не решился.
А. Исаевым написана книга "Антисуворов. Десять мифов Второй мировой". В этой книге есть глава 3, названная автором с иронией "А разведка доложила точно…". В этой главе А. Исаев пытается опровергнуть заявления ряда авторов, утверждающих, что Сталину поступала точная информация о намерении Гитлера напасть на Советский Союз, а он ей не верил. Правда, приводит разведсообщение наркома госбезопасности В. Меркулова от 17 июня 1941 г. в котором говорилось: "Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время" с резолюцией И. Сталина: "Т[овари]щу Меркулову. Может послать ваш "источник" из штаба герм[анской] авиации к еб-ной матери. Это не "источник", а дезинформатор. И. Ст[алин]". Эта резолюция наглядно показывает, что И. Сталин не верил сообщениям разведки. А. Исаев объясняет это тем, что информации было мало для принятия какого-то решения. Однако, с этим трудно согласится. Для того, чтобы получать объективную информацию, руководство разведки создаёт разведывательную сеть, информация одного источника признаётся достоверной, если подтверждается из другого независимого источника. Разведывательной сетью обладали органы госбезопасности, независимо от них этой же работой занимались и органы военной разведки генштаба РККА. Информация поступала и по линии Наркоминдела. Не был в стороне и Коминтерн. Вся эта информация стекалась к. Сталину. Тов. Сталину нужно было лишь проявить свою гениальность и принять верное решение. Итак, что остаётся "в сухом остатке" по прочтению главы 3 книги "Антисуворов. Десять мифов Второй мировой"? Ряд авторов, с которыми не согласен А. Исаев, утверждают, что Сталину поступала точная информация о намерении Гитлера напасть на Советский Союз, а он ей не верил. Такое утверждение может привести к еретической мысли о сомнениях в гениальности тов. Сталина. Этого А. Исаев не может допустить. Он считает, что Сталин не верил сообщениям разведки потому, что в них было мало информации для принятия решения. Из этого можно было сделать единственный вывод: коль не верил сообщениям разведки о приготовлении Германии к войне с СССР, то не верил и в саму возможность нападения. Но А. Исаев не так прост, поэтому на всякий случай никакого конкретного вывода делать не стал, предпочтя "разлиться мыслию по древу".
С марта 1941 г., особенно в мае-июне, на западных границах СССР явственно запахло порохом: в течении последних месяцев в Генштаб РККА по линии военной разведки поступают сведения о концентрации немецких войск на границах, эти данные обобщаются, анализируются и докладываются тов. Сталину. Ему докладываются также данные внешней разведки госбезопасности и аналитические и докладные записки по линии Наркоминдела. Но этим сведениям не хотят верить. Но до бесконечности нельзя находиться в позиции страуса. К исходу дня 21 июня 1941 г., наконец решаются послать в западные округа Директиву. Г. Жуков связывает отдачу Директивы с поступлением вечером 21 июня из Киевского ОВО информации о перебежчике- фельдфебеле. Об этой информации Г. Жуков доложил С. Тимошенко и И. Сталину. После этого С. Тимошенко и Г. Жуков прибыли к И. Сталину. По указанию И. Сталина была составлена Директива, которая в 0 часов 30 мин. 22 июня начала передаваться в приграничные округа. А вот как описывает маршал И. Баграмян эпизод с перебежчиком-фельфебелем: "Несколько позже, проанализировав все случившееся в первый день войны, мы смогли в общих чертах представить себе картину событий. В субботний вечер и в ночь на воскресенье всюду отмечалось подозрительное оживление по ту сторону границы. Пограничники и армейская разведка доносили о шуме танковых и тракторных моторов. А в полночь в полосе 5й армии, к западу от ВладимирВолынского, границу перешел немецкий фельдфебель. Перебежчик рассказал, что у фашистов все готово к наступлению и начнут они его в 4 часа утра. Начальник погранзаставы доложил по инстанции. Известие было настолько важным, что начальник пограничных войск Украины генерал В. А. Хоменко немедленно сообщил обо всем в Москву своему начальству и в штаб округа.". Баграмян И. X. Так начиналась война. — М.: Воениздат, 1971. стр.90. В мемуарах маршалов явно видны противоречия. И. Баграмян говорит, что немецкий фельдфебель перешёл границу в полночь на 22 июня, Г. Жуков – вечером 21 июня. Вроде, не велика разница, Но фельдфебель, о котором говорит И. Баграмян, не вписывается по времени в повествование Г. Жукова. Были и другие случаи перехода на нашу сторону военнослужащих немецкой армии.
