Тетя не очень отличалась от меня, если не считать разницу в возрасте. Я унаследовала много по отцовской линии. Через двадцать лет и мои волосы, наверное, начнут седеть, как у нее. И вокруг глаз появятся мелкие морщинки.
Что касается фигуры, то, если я не располнею, как мать, то стану такой же сухой шваброй, как тетушка. У миссис Ловат не было детей, и она с радостью приняла предложение жить с нами. Скоро я заполнила то место в ее душе, которое не суждено было занять ее собственным детям. Даже если бы я была ее родным ребенком, она не смогла бы любить меня сильнее. В наших отношениях не было излишней сентиментальности, но была глубокая искренняя привязанность.
– Добрый день, мистер Смайт, – приветствовала она Банни с улыбкой.
– Какие новости, Хедер? – Она окинула быстрым взглядом открытый чемодан.
– Это вещи Гарольда? – спросила она.
– Да. Я попросила Уильямса принести их сюда, – ответила я.
– Садитесь, тетушка. Боюсь, вам предстоит услышать неприятную новость.
Тетя Ловат сильно побледнела и тяжело опустилась в кресло, держась за сердце. Смерть отца была для нее большим ударом. Затем добавились странные обстоятельства, связанные с его пребыванием в Брайтоне. А теперь, когда все решили, что он, наверное, одолжил свой экипаж кому-нибудь из приятелей, что снимало определенную тяжесть с души, прибывает этот чемодан из Брайтона и мне предстоит высказать предположение об убийстве. Не слишком ли много на одну весну? Тетушка Ловат заметила коричневое пятно на белой рубашке и сразу поняла, что папа умер не естественной смертью, как утверждали документы. В свидетельстве о смерти говорилось о сердечном приступе. А тело было сокрыто в заколоченном гробу, чтобы скрыть правду. Тетя настояла, чтобы гроб открыли. Смерть отца казалась невероятной, в нее невозможно было поверить. Мы в оцепенении смотрели на его безжизненное лицо, но осмотреть тело не догадались.
– Его закололи ножом? – процедила она, едва шевеля губами.
– Застрелили, – сказал Банни и поднялся с места, чтобы налить вина. Он подал бокал миссис Ловат, подождал, пока она отопьет побольше и добавил: – В спину.
– Убит! – едва не задохнувшись, промолвила миссис Ловат.
– Да, тетушка. Именно поэтому мы должны ехать в Брайтон и заняться выяснением.
– Конечно, – сразу согласилась она. – Нельзя этого так оставить. Мы должны найти виновного и позаботиться, чтобы он не ушел от наказания.
Мы все посмотрели друг на друга, понимая, какое неприятное занятие нам предстоит.
– Выедем завтра рано утром, – сказала она.
– Банни предлагает сопровождать нас, – сообщила я.
– Как любезно с вашей стороны, мистер Смайт. В глазах ее появились слезы. Шатаясь, она встала. – Я попрошу горничную унести чемодан, – сказала она. – Хедер, положи вещи отца в него, мы захватим их в Брайтон как вещественную улику.
– Я все сделаю, – пообещала я, погладив ее руку.
– Бедная Хедер, – продолжала тетушка со слезами на глазах.
Я знала, о чем она думала, поднимаясь в свою комнату. Она размышляла о том, как это событие может отразиться на возможности моего замужества. Как любящая мать она мечтала о блестящей партии для меня. Чтобы найти жениха в Лондоне, я уже становилась немного перезрелой, но было много других мест, где не предъявляли таких жестких требований. Бат, например, где можно было встретить много представителей высшего света. У нее были там друзья, она там жила много лет. До папиной смерти она говорила о поездке на этот курорт. Сейчас, с ее утонченностью, было не время строить подобные планы, но я знала, что по истечении года траура, она вернется к этому вопросу.
Хотя девушка, чей отец замешан в скандальной истории, вряд ли могла рассчитывать на внимание высокопоставленных особ. Может быть, удастся не поднимать много шума с расследованием. Несколько вопросов в отеле, где останавливался отец. Вполне вероятно, что женщина все же замешана. Отец был достаточно молод и, видимо, нуждался в обществе женщин. $Или могло быть что-нибудь вроде игры с каким-нибудь аферистом в карты. Второй вариант, хоть и неприятный сам по себе, не бросал тени ни на отца, ни на дочь. Любой мог попасться на крючок к мошенникам. Но что это за шарада с переправкой тела в Лондон, прежде чем доставить его домой? Здесь все не так просто. Надо соблюдать предельную осторожность.
Глава вторая
Когда тетя Ловат вышла, Банни напомнил, что я собиралась поговорить со Сноудом. Он полагал, что от этого человека можно будет узнать важные подробности, и добавил:
– Вот и еще один слуга, от которого можно избавиться.
Банни надеялся, что я обрадуюсь возможности сэкономить немного на оплате прислуги.
– Что вы собираетесь делать с голубями? – спросил он.
– Не представляю. Если бы мистер Пелетье был здесь, он бы взял их. Отец увлекся птицами именно благодаря мистеру Пелетье. Он был бельгиец, и уже давно вернулся на родину. Они там очень серьезно занимаются выращиванием голубей. Может быть, Сноуд освободит меня от птиц.
– Но вы и не собираетесь подарить ему голубей?! Пусть он купит их. Ваш отец заплатил за них солидные деньги. Тех, которых он вырастил раньше, он продал. Не позволяйте Сноуду воспользоваться вашей неопытностью, моя дорогая.
– Что мне прикажете делать с ними? – сокрушалась я, пока мы шли к лестнице, ведущей на голубятню.
Подниматься надо было высоко. Отец застеклил открытую галерею верхнего этажа и превратил ее в голубятню. Она тянулась вдоль южного фасада дома и выходила на Ла-Манш. В ясную погоду с нее можно было рассмотреть берег Франции. Женская часть семейства Хьюмов, стоя на этой галерее, высматривала корабли, на которых плавали их мужья, со времен королевы Елизаветы. Весной застекленные рамы поднимались, оставалось только проволочное заграждение, мешавшее птицам улететь. Перед застекленной частью галереи находилась сторожевая башенка, дверь из которой вела на лестницу.
Башенка не была застеклена. С нее открывался вид на много миль вокруг. Этот день был туманным, как и большая часть остальных в это время года. С океана дул холодный сырой ветер. Он пронизывал насквозь и портил прическу. Голубятня встретила нас воркованием птиц. Одни сидели на жердочках, другие неуклюжей походкой важно расхаживали по полу, вытягивая вперед шеи при каждом движении лапок. Сноуд содержал голубятню в чистоте, но голубиные перья держатся не очень крепко, и одно парило в воздухе, гонимое ветром. Кроме перекладин, на которых сидело около дюжины птиц, на голубятне было небольшое деревце, предмет особой гордости хозяина. Это была маленькая яблонька, росшая о деревянной кадке. Пользоваться растением дозволялось голубю по имени Цезарь и иногда его подруге Клео. На этот раз дерево пустовало. Птицы были самых разнообразных расцветок. Одни серые или коричневатые, другие переливались фантастическими сочетаниями зеленого, розового и золотого. Отец знал родословную каждого из своих более сотни голубей, но должна признаться, что меня птицы утомляли. По мне уж лучше бы папа разводил лошадей или даже попугаев, если уж его так тянуло к птицам.
