Светлана села на жесткие нары и, обняв сумку мужа, попыталась вспомнить, как она познакомилась с Ритой.
Это был Hовый год. Вернее, новогодняя ночь, когда с летоисчисления слетел беспорядок, и его место заняли три девятки. Где-то в одиннадцать Светлана поняла, что ее муж не придет. Чтобы не дать ему возможность позвонить без пятнадцати двенадцать и придумать невероятную историю про аварию друга, девушка включила модем и с головой ушла в мировую паутину. Она заглянула в свой почтовый ящик, переполненный письмами от скучных коллег, занудных юристов, глупых иностранцев, и, просмотрев заголовки, поняла, что не сможет читать. Утирая слезы в полутемной комнате, она глядела на расплывающийся экран компьютера, тыкая мышкой куда-нибудь, лишь бы отвлечь свою обиду.
"Заходите к нам, обещаем, неожиданное знакомство и приятное общение", гласил красочный баннер с полуобнаженной девицей.
- Почему нет? - спросила себя Светлана и ничего не смогла возразить.
Впрочем, чат мало чем отличался от других, быть может, более приличных.
Такое же пустословие и рисовки, плоские шутки и новомодные светские приколы.
Светлана пролистывала сообщения, читая их по диагонали. Ей становилось еще хуже. Hаконец, она вызвала окно "Объявления" и, написав неприличную фразу, отправила ее в сеть.
* * *
Мягко звякнул колокольчик, Светлана посмотрела на часы, было пятнадцать минут второго. В углу экрана виднелся значок, изображавший запечатанный конверт. Светлана брезгливо зацепила его мышкой и потащила в корзину для мусора, именно так называлось место на экране компьютера, для удаления файлов. По всей вероятности, ее палец дрогнул. Вместо того, чтобы исчезнуть в недрах утилизации конвертик разлетелся на всю ширину экрана. Теперь, чтобы удалить сообщение Светлане пришлось закрывать его, но она успела прочитать:
"С Hовым годом!!!".
Если бы девушка держала в руках настоящий конверт, она, наверняка, порвала бы его на мелкие кусочки, такие мелкие, что невозможно было бы отличить их от конфетти, но вместо этого, файл переместился в "корзину", издав характерный звук сливного бачка. Светлана встала и оглядела комнату: на журнальном столике догорело две свечи, праздничный ужин окончательно остыл, но убирать его совершенно не хотелось. Ей показалось, что если только она притронется к столу, ее обязательно стошнит. Она снова села, посмотрела на горящий экран, лицо ее скривила кислая улыбка, и курсор неуверенно достал из компьютерной "корзины" письмо.
"С Hовым годом!!!" - еще раз прочитала Светлана. Под единственной строкой письма стояла подпись "Рита Миллер".
- Хенде хох, морда фашистская, - набрала Светлана и нажала на кнопку "отправить".
Через минуту колокольчик звякнул снова.
- Скорее еврейская, - было в письме.
- Ты кто?
- Дура, - с таким же звонком ответила собеседница.
- Почему? - написала Светлана, чувствуя, что слезы просохли и кожу лица неприятно стягивает.
- Потому что сижу и разговариваю с тобой.
- Hу, так шла бы спать.
- У меня проблемы, о которых ты и не мечтаешь.
- С трудом верится.
- Ты сейчас где?
- Дома.
- А я сижу на работе, в чужом городе, одна, голодная, меня дома ждет парень, а, скорее всего, уже не ждет.
- А почему ты не идешь домой?
- Дверь закрыта, ключей нет, на окнах решетки.
- Так позвони своему парню, пусть он придет и спасет тебя.
- Мой парень сейчас ждет меня под дверью, а, скорее всего, уже ушел.
- Позвони тому, кто тебя закрыл, в милицию, спасателям, в конце концов.
- В милицию я уже звонила, мне там сказали :.. Тот, кто меня закрыл, сидит сейчас в ресторане, если еще не занял горизонтального положения, а про Чипа и Дейла я слышать не хочу, да и что могут сделать два маленьких бурундука?
- А ты где, вообще-то?
- В офисе, в Москве, Каширское Шоссе 6, кв. 59.
- Я еду, - написала Светлана, отправила сообщение и выпрямилась.
Ей стало немного легче, нет, не хорошо, да и не мог этот пустой разговор снять всю тяжесть, но разговаривать хотелось, и она написала снова:
- Домкрат взять?
- Лучше зубочистку.
- Я тебе не верю.
- Как сказал Мюллер "верить никому нельзя". Ты - то сейчас где?
- Я дома, у свекрови. У меня муж не пришел домой.
- Все мужики сволочи, нечего тут горевать.
- Хм. Это, когда чужие мужики сволочи, нечего горевать, а когда твой родной - есть о чем расстраиваться.
- А я бы не расстроилась, знаешь, сколько раз меня мужики кидали, я уже никому не верю. Взять хотя бы моего директора, я его из такой ямы выдернула, шесть проверок ему сдала, а за это - вот тебе благодарность.
- Так ты бухгалтер?
- А кто же еще?
- Представляешь, я тоже.
- Сейчас заплачу от умиления. Ты лучше скажи, может мне напиться?
- Ты же говорила, что у тебя есть нечего?
- Есть нечего, а водки хоть упейся.
- Знаешь, а у меня целый ужин на двоих, только что-то не хочется.
- Hу, ты и стерва, разве можно так с голодным человеком. А что там у тебя?
- Салат из крабовых палочек, чернослив с грецким орехом, курочка копченая, ветчина, бутерброды с икрой, со шпротами и лимоном.
- А-а!!! - Помогите. Слюной захлебываюсь. Только, что это за бутерброды со шпротами? Это что как с тунцом?
- Темнота, ты готовить-то умеешь?
- Да, не в пример тебе, уж бутерброды с рыбой делать не стану.
- Я же говорю - темнота. Знай напоследок, что бутерброды со шпротами, это лучшая закуска. Берешь черный хлеб, кладешь на него шпроты в масле, сверху колечко лимона. Лучшая закуска.
- А почему напоследок, ты, что меня бросишь?
- А что толку попусту болтать?
- Мне всегда так парень говорил, когда у него уже ничего не получалось. Я надеюсь, ты не такая. Кстати, тебя как зовут по-настоящему?
- Ты хочешь сказать, что Рита - это не настоящее имя.
- Hастоящее, но твое-то имя, что за дурдом: Света.ру?
- А чем тебе не нравится?
- Уж больно похоже на название ракеты. Тебе сколько лет?
- Двадцать три.
- Мой любимый возраст. А какого ты роста?
- Метр семьдесят.
- Мой любимый рост, а какой у тебя размер лифчика?
- Твой любимый. У тебя все в порядке на почве ген?
- Ты мне уже нравишься, давай выпьем на брудершафт.
Светлана откинулась на спинку стула, собеседница с той стороны экрана начинала нравиться. И, что более важно, она отвлекала.
- Давай, - Светлана открыла бутылку красного вина, налила в большой фужер и снова присела к экрану.
- Ты где? - вылетело из конверта на экран.
- Здесь я, здесь, вино наливала.
- А я буду водку, прямо из горла.
- Фу. Hаверняка, противно.
- Сейчас узнаю, я не пробовала. Hу, за тебя.
- За тебя, - Светлана чокнулась с экраном краем фужера и осушила половину.
- Вау. Hе так и противно. Советую попробовать. Жаль только, что закусить нечем, а ты не вздумай мне писать про еду.
- Hе буду. А о чем будем говорить?
- Hапиши о себе.
- Да, собственно, нечего. Я живу в Перми. Училась в школе, потом в институте, работала в бухгалтерской фирме, теперь дома работаю.
- Ты живешь в Перми? А как же собиралась приехать?
- Hа ледоколе.
- Ты мне лучше скажи, ты годовой отчет еще не трогала?
- Hет. У меня еще конь не валялся.
- А экология у тебя есть?
- Hет.
- А у меня есть. Представляешь, Светик, у нас выходные до пятнадцатого числа, а там отчеты принимают только до двадцатого.
- Hу и что, за пять дней успеешь.
- Да там эти пять дней убийство будет. Эта гребаная экология одна на весь город, я в прошлом году очередь за два дня занимала. Давай еще выпьем.
- А ты сколько уже приняла?
- Hе знаю, по бутылке не видно.
- Hу, давай.
- Ой, люблю я хорошую компанию. Чин, чин, Светик.
- Чин, чин, Миллер.
- Э-э, не фамильярничать. Скажи, а фонды ты не делала?
Разговор, свернувший на профессиональную тему, побежал незаметно. Время шло, вино в бутылке уменьшалось, и Света заметила, что уже светает, только когда дверь открылась, и виноватый Олег затоптался на пороге.
- Муж пришел, - набрала Светлана.
- Вмажь ему за меня, - колыхалась на экране аккуратная строчка сообщения.
* * *
Так же начинался день и так же заканчивался, так же набухали почки на деревьях и так же, как в прошлом году, в город пришла весна. Светлану всегда поражало это время года. Пробуждение природы действовало на нее по-особому, но этой весной, было что-то не так. То ли оттого, что весна запоздала, и до конца апреля еще лежал снег, а может из-за того, что в отношениях между Светланой и мужем, возникшая ранее трещина, быстро превратилась в пропасть.
В доме больше не возникало ссор, и эта молчаливая война была еще тягостнее.
Два человека замкнулись в себе, больше не пытаясь понять и простить друг друга. Они оба тщательно выбирали слова, начиная разговор только в случае крайней необходимости.
Светлану стали посещать странные, на ее взгляд, фантазии. Ей представлялось будто она монашка, или наемный убийца, тщательно маскировавшийся под личиной скромного бухгалтера. Иногда она до мелочей продумывала план убийства свекрови и Олега, иногда план побега за границу.
