не могло быть. Где-то вдали заржал конь, только после этого охотник открыл глаза, пытаясь понять, что же происходит. Его взгляд уперся в сырой борт деревянной лодки. Не сразу сообразив, что случилось, Толай попробовал проморгаться, даже ущипнул себя на всякий случай. Видение не исчезло.
— Что за дурной сон. — сам себе сказал Толай. Он привстал и осмотрелся. Томь тянула его лодку вдоль темного берега. Трудно было не узнать его очертания. Именно здесь, охотник давеча чуть не лишился жизни. Вновь заржал конь.
— Салгын! — крикнул Толай во все горло, чтобы немного разогнать гнетущую тишину и сбросить оковы страха. — Салгын иди сюда.
Вместо лошади откуда-то из-за тумана раздался девичий смех. Толай замер. Показались очертания валуна. Того самого. Лодку словно магнитом к нему тянуло.
— Ну уж нет. По-моему, будет! — снова тишину разорвал крик Толая. Он оглядел лодку пытаясь найти весла. Безуспешно. Недолго думая, охотник опустил руки в воду и начал грести в обратную сторону. Томь была холодная. По-зимнему ледяная. Между пальцами то и дело путалась тонкая тина.
Тщетные старания Толая не принесли результата. Вконец выдохнувшись, он бросил свою затею и вынул из воды замерзшие руки, опутанные тонкой серой тиной. Странная была тина. Тонкая и крепкая, словно конский волос.
Вновь заржал конь. Толай обернулся. На валуне стояла незнакомка. Нагая. Красивая. Злая.
— Не ищи коня Толай. — голос девушки разрезал ледяным ножом наступившую тишину. Голос был спокойным и ровным, как Томь, окружавшая охотника. Звучал так близко, словно незнакомка стояла с Толаем в одной лодке.
Тихие воды Томи, казалось, стали еще тише. Воздух оглох. Охотник слышал только свое тяжелое дыхание.
— Кто ты? — Толай говорил также спокойно. Также холодно, словно говорил с равным. Голос его не подвел и не выдал дрожи, охватившей его тело.
— Не важно Толай. Верни мне то, что украл!
— Ты забрала мое ружье. Я твой гребень. Все честно. — попытался оправдаться охотник.
Незнакомка нахмурилась. Ступила босой ногой на воду и как по земле пошла к Толаю. От неожиданности охотник едва не опрокинул лодку. Движения девушки были легки и быстры. Даже река, как послушная рабыня, сменила направление течения, чтобы побыстрее доставить хозяйку к вору. Мгновение и незнакомка стояла перед Толаем. Охотник встретился с ней глазами. Это были странные глаза. Абсолютно синие, как бездонный омут и ни одного намека на зрачок.
— У тебя срок — три дня Толай. — голос незнакомки оставался спокойным. В глазах бушевала буря.
Толай молчал. Он пытался что-то ответить, но голос покинул его.
Незнакомка отошла от лодки. Её руки стали прозрачными как вода. Удлинились, потеряли свою форму и погрузились в бездну реки.
— Салгын хочет с тобой проститься. — продолжила девушка. Из темных пучин ее руки извлекли голову лошади. — Не теряй времени! — Незнакомка бросила голову коня в лодку и растаяла в сумерках.
Мокрая лошадиная голова смотрела на охотника. Конь моргал, словно хотел что-то сказать. Он был напуган не меньше хозяина. Толай в испуге начал пятится.
Лошадиная голова заржала снова. От неожиданности охотник свалился с лодки за борт и почувствовал, как кто-то с силой ударил его по щеке.
* * *
— Вставай Толай! Вставай! — Тамара изо всех сил тормошила своего мужа.
Толай с трудом открыл глаза и вымученным взглядом посмотрел на супругу. Он чувствовал себя измотанным, словно не спал вовсе. Голова болела, нога саднила, мысли путались. Неприятный сон выкачал все его жизненные соки.
— Бог мой Тамара. Что у вас стряслось? Убивают кого? — пробормотал Толай. Супруга не оценила юмора и вновь запричитала.
— Вставай говорю! Салгыну совсем худо.
— Папа! Салгын умирает. — послышался тихий и мягкий голос Ольки. Дочка стояла в дверном проеме. Она прикусила свою нижнюю губу и обеспокоенным взглядом смотрела на отца. В ее глазах стояли слёзы. Олька любила коня не меньше своего отца. — Сделай что-нибудь.
Толай поспешил встать. В сознании еще всплывали картины недоброго сна. Мысли блуждали. Одевшись, он вышел во двор и направился к конюшне. По двору разносились лошадиные хрипы и ржание. Салгын задыхался.
— Как себя чувствуешь друг мой. — Толай подошел к лежавшему на соломенном настиле коню. Конь узнал своего хозяина. Они встретились взглядом. Салгын тяжело дышал. Хрипел. Но он был рад увидеть Толая. Из больших карих глаз коня покатились две обреченные слезы. Охотник присел рядом. — Что с тобой?
— Ты его вылечишь? — Запричитала Олька. Она не входила в конюшню. Стояла поодаль. Тамара стояла рядом с ней и молчала. Мысли раз за разом возвращались к нехорошему подарку, что Толай привез ночью в их дом.
— Не знаю Олька. Нужно за Очаном сбегать. Может он чем-то поможет. — ответил Толай.
— Давай живо к Очану. Пусть придет. — приказным тоном обратилась Тамара к дочери, хотя Олька и без того уже метнулась к калитке. Через минуту девчушка скрылась из виду.
Тамара подошла к мужу и стала рядом.
— К нему кто-то ночью приходил. — тихо сказала она.
Толай посмотрел на жену. Затем перевел взгляд и осмотрелся. У изголовья Салгына на сырой земле четко вырисовывались два отпечатка женских ног. Нечеткие следы прослеживались по всей конюшне и выходили во двор.
— Ты видела кто это был?
— Нет. Я обнаружила следы утром. — ответила Тамара.
— А собаки что? Молчали?
— Собаки тоже пропали. — супруга укоризненно посмотрела на Толая. — Верни гребень Толай! Верни!
— Угомонись! Я сам решу, что делать. — рыкнул Толай. — Лучше воды принеси.
Тамара недовольно фыркнула, схватила ведро и пошла к колодцу.
Коню стало совсем дурно. Дыхание участилось. Казалось, что всего сибирского воздуха ему не хватит. Толай погладил друга. На руках остались большие пряди гривы. Салгын облазил.
Спустя несколько минут вернулась Тамара с ведром колодезной воды. Салгын послушно окунул голову в ведро и принялся утолять жажду. По черной конской морде поползли белые черви.
— Что за черт! — Толай убрал ведро и вылил воду. С десяток белых червей, напоминающих опарышей вместе с водой, оказались на земле. — Где ты набирала эту воду? Из лужи что ли?
— Из какой лужи Толай! — возмутилась супруга. — Из нашего колодца набрала. Вода была чистая!
— А черви откуда?
— А мне почем знать!
Конь, словно в ответ на повисший вопрос, показал свои зубы. Гнилые, кровоточащие, с червоточинами и белыми паразитами, заполнившими весь рот. Толай, в отвращении, отпрянул от коня и даже перекрестился на христианский манер.
— Бесовщина какая-то! — охотник в нерешительности и беспомощности стоял рядом с женой. Он не знал, что делать в таких случаях. Единственная мысль, которая его посещала — пристрелить коня, чтобы не мучился. Оставалась одна надежда — местный шаман Очан. Благо быстроногая Олька
