Немудрено, что все это наложило свой отпечаток на его поведение.
Не единожды Толай отправлялся за сарай и все перепроверял. Единственное, что он обнаружил — это нечеткие следы от мужских сапог. Вор пришел огородами. Перемахнул через забор и был таков. Следы терялись.
Минута за минутой. Час за часом. Бордовый вечер сменился светлой ночью. В доме все уснули под равномерные задумчивые шаги Толая. Охотник был готов рвать на себе волосы, молится всем богам, если бы это хоть как-то помогло.
Толай корил себя за то, что не спрятал гребень в доме, за то, что соврал супруге, за то, что по его вине погиб близкий друг. Мысли становились все мрачнее и тяжелее.
Сон то и дело накатывал на измученного охотника. Но он не хотел засыпать. Боялся уснуть. Гнал дрему всеми доступными средствами. Частенько выходил подышать влажным осенним воздухом. Умывался холодной водой.
На дворе было давно за полночь, когда Толай почувствовал непреодолимую жажду. В горле пересохло настолько, что охотник даже закашлялся. Он зачерпнул ковшом из ведра колодезной воды и замер.
Вода бликовала от неяркого света керосинки, но и этого было достаточно чтобы разглядеть лицо хозяйки бездонного омута. Она пристально смотрела на Толая из ковша.
— Не вернешь гребень, утоплю в этом ведре! — раздался холодный женский голос.
Рука охотника дрогнула. Он с грохотом выронил ковш и бросился вон из дома. Бежал долго, пока не добрался до моста. Того самого, откуда давеча сиганул верный конь Салгын. Спустился к воде. В бешенстве начал кидать в реку камни. Он то проклинал, то умолял незримую хозяйку Томи. Обезумев вконец, зашел на мелководье и начал пинать воду, поднимая со дна ил.
— Нет у меня его! Нет! — кричал Толай. Да так, что во всех окрестных домах залаяли собаки. — Оставь меня в покое!
Река безмятежно билась мелкими волнами о берег. Ей не было дела до отчаявшегося человека. На своем долгом веку она видела многое, но всегда оставалась безразличной.
Вскоре собаки смолкли. Вернулась тишина. Потерянный Толай сидел на берегу и едва сдерживал слезы. Он не знал, что делать дальше.
Так прошел второй день…
* * *
Было тепло. Даже слишком для сибирской осени. Погода стояла на редкость чудная. По деревне сновали довольные жители, обменивались новостями, обсуждали соседей. Довольная ребятня носилась по дороге, играли в кёскабышкан[2], догонялки. Олька, выполнив все материнские поручения, также присоединилась к всеобщему веселью. Ее заливистый смех то и дело разносился по деревне. Когда еще выдастся такой солнечный денек.
Тамара, после обеда, отправилась к Пончане. Безутешная вдова бегала по соседям с просьбой помочь в поисках Очана. Тамара решила ей подсобить.
Толай сидел дома в одиночестве. Потухшим взглядом он смотрел в окно. Остался последний день.
На столе лежало старое отцовское ружье. Оно плохое, но в упор голову снесет кому угодно. Проржавевшее оружие, которое вернула Суг Ээзи, Толай выкинул. Совсем негодное оказалось.
В который раз охотник протягивал руку к ружью, гладил его, как верного коня и одобрительно кивал своим мыслям.
«Лучше где-нибудь в лесу покончить со всем этим.» — размышлял Толай. — «Поближе к охотничьим тропам. Не хочу, чтобы родные меня нашли. Лучше пусть кто-нибудь чужой.»
Как только Олька с ребятней скрылись из виду, Толай засобирался в дорогу. Закинув ружье за плечо, он вышел из дома и встал столбом на пол пути. У калитки стояла Агафья.
— Далеко собрался Толай? — ехидно спросила ведьма.
— Вам что за дело? На охоту.
— Ага… На охоту… А голову свою в качестве трофея на стену повесишь? — сухо и неприятно рассмеялась старуха. — Открывай калитку.
Соседи давно заприметили нелицеприятную личность, околачивающуюся возле дома Толая. Охотник замешкался. Пойдут слухи по деревне, что мол «Толай гадость какую-то замыслил. С ведьмой связался.»
— Давай, давай открывай. Все они ко мне ходят. Только признаться бояться. Да Глаша! — нарочито громко гаркнула старуха и посмотрела на соседку напротив. Та в свою очередь быстро ретировалась и спряталась в доме. Остальные тоже постарались быстренько разойтись, чтобы продолжать наблюдать за происходящим из своих маленьких окошек.
Толай послушался. Он открыл калитку и пригласил ведьму в дом. Но Агафья на его удивление отказалась входить.
— Нечего мне там делать Толай.
— Тогда зачем вы пришли?
— Держи. Насилу нашла. — старуха протянула Толаю знакомый сверток. — Очан, видимо, выронил на пол пути к омуту.
— Откуда у вас..? Очан выронил..? Ничего не понимаю… — охотник с замиранием сердца выхватил заветный мешок с гребнем у Агафьи. — Не знаю как вас и благодарить.
— Очана благодари. Приходил ночью ко мне. Сказал, где искать гребень.
— Так он жив?
— Мертв он. В омуте рыб кормит. За тебя решил гребень вернуть. Да потерял по пути. — махнула рукой ведьма. — Ну что непонятного? Дух его приходил ко мне.
Толай замолк на полуслове, абсолютно забыв, о чем еще хотел спросить старуху. Очан оказался поистине преданным другом. Другом, который как говориться, готов пойти за тебя и в огонь, и в воду…
— Поспеши Толай. Времени у тебя осталось немного. Солнце к закату стремится, а путь неблизкий. — Агафья развернулась и, не попрощавшись, направилась в сторону своего дома.
— Еще раз спасибо! Я ваш должник баба Агафья. — прокричал охотник вслед уходящей старухе.
— Заплатишь Толай. А как же! Обязательно заплатишь. Только не мне. — буркнула себе под нос ведьма.
Озадаченный Толай проводил взглядом нежданную гостью, отложил ружье в сторону и поспешил на рандеву с хозяйкой бездонного омута.
* * *
Лучи осеннего солнца скатывались по водной глади. Безмятежная Томь сегодня была на редкость очаровательной.
Толай стоял на берегу. Он долго всматривался в блестящую поверхность реки, надеясь высмотреть Суг Ээзи. Охотник ожидал встречи с чем-то потусторонним, неведанным. Но дух не спешил оправдать его ожидания.
— Я принес ваш гребень! — крикнул Толай. Ответа не последовало.
Охотник достал сверток и положил его на камень, в то самое место, откуда совсем недавно забрал его. Толай почувствовал облегчение, будто вместе с гребнем оставляет все невзгоды, произошедшие с ним за последних три дня. Словно и не было ничего.
Толай еще раз осмотрел водную гладь, развернулся и направился домой.
— Толай! — как и в прошлый раз раздался за спиной голос Суг Ээзи. Стало холодно. Снова охотник застыл как вкопанный. Но в этот раз верного Салгына не было. Некому было его спасти. — Я тебя не отпускала.
— Чего ты хочешь? — совсем тихо спросил Толай.
— Ты смелый Толай. Немногие возвращали мне гребень. Алчность и малодушие сгубило их. Теперь они служат мне. — женский голос Суг Ээзи на этот
