– Да. У меня есть ноутбук. Я могу позвонить ей по «Фейстайм».
– Сегодня вряд ли получится. В Италии не такие уж современные технологии, и сегодня Интернет у нас очень медленный. Завтра придет мастер и все исправит, а пока не стесняйся, пользуйся моим телефоном.
– Спасибо.
– Кому вина? – спросил он, вставая из-за стола.
– Мне, пожалуйста, – ответила Соня.
– Лина?
– Э-э… Мне вроде как нельзя.
– В Италии вино пьют в любом возрасте, – улыбнулся Говард. – Здесь все немного иначе. Но я на тебя не давлю.
– Я пас.
– Скоро буду, – кивнул Говард и отправился на кухню. Секунд на десять в комнате повисла тишина, а потом Соня отложила вилку:
– Лина, я так рада, что ты к нам прилетела. Если тебе что-то понадобится, знай, я буквально в паре шагов от тебя.
– Спасибо, – ответила я, не глядя ей в лицо.
Взрослые слишком уж стараются окружить меня заботой. Им кажется, что их ласка сможет успокоить меня после смерти матери. Это одновременно и мило, и ужасно.
Соня бросила взгляд в сторону кухни и понизила голос:
– Слушай, ты не против завтра ко мне зайти? Я хочу тебе кое-что отдать.
– Что?
– Завтра поговорим. А сегодня постарайся тут освоиться.
Я покачала головой. Не собираюсь я осваиваться на кладбище. Я даже вещи разбирать не буду.
После ужина Говард отнес мой чемодан наверх:
– Надеюсь, тебе понравится твоя комната. Я сделал в ней ремонт пару недель назад, и, кажется, вышло довольно неплохо. Обычно летом я держу окна открытыми, чтобы в комнате не было душно, но ты можешь их закрыть, если хочешь. – Говард говорил так быстро, словно написал эту речь заранее. Он положил мои вещи у самой первой двери.
– Ванная дальше по коридору, я купил новое мыло и шампунь. Если тебе еще что-то понадобится, скажи, я завтра куплю.
– Хорошо.
– Я уже предупредил тебя, что Интернет у нас неважный, но, если хочешь рискнуть, подключайся к сети «Американское кладбище».
Подходящее название.
– А какой пароль от вай-фая?
– Стенабезвестипропавших. В одно слово.
– Стена без вести пропавших, – повторила я. – Это что такое?
– Часть мемориала. Гранитные стены с именами солдат, чьи тела так и не удалось найти. Показать тебе ее завтра?
– Не-е-ет, спасибо. Ну, я очень устала, так что… – Я попятилась к двери.
Говард намек понял и отдал мне свой телефон вместе с клочком бумаги.
– Тут написано, как звонить в Штаты. Сначала набери код страны, потом города. Если что-то не получится – обращайся.
Я засунула бумажку в карман.
– Спокойной ночи, Лина.
– Спокойной.
Он развернулся и пошел вдоль по коридору, а я распахнула дверь и втащила чемодан в комнату. Наконец-то я одна! У меня гора с плеч упала от облегчения. И вот ты здесь, только ты и четыре тысячи твоих новых друзей, подумала я. У двери был замок, и я с удовольствием его повернула. Щелк. Только после этого я развернулась, готовая к зрелищу, которое Говард окрестил «довольно неплохо». И тут сердце чуть не выскочило у меня из груди, потому что… ого!
Идеальная комната. От симпатичной прикроватной лампы льется мягкий свет, кровать словно винтажная, а на ней – сотни декоративных подушек. У одной стены расположился окрашенный письменный стол, у другой – комод. Возле двери висело большое овальное зеркало. На прикроватной тумбочке и комоде стоят пустые рамки для фотографий – словно ждут, что я спрячу в них приятные воспоминания.
Эта комната так мне подходит! Как мог человек, которого я раньше никогда не видела, создать спальню моей мечты? Может, все не так плохо…
Вдруг в комнату ворвался ветер, и я обратила внимание на огромное открытое окно. Конечно, я забыла о важном правиле, которое сама придумала: «Если это слишком хорошо, чтобы быть правдой, то так оно и есть». Я выглянула в окно. Надгробья, похожие на ряды зубов, мерцали в лунном свете, и над кладбищем висела жуткая тишина. Такой вид испортит даже самую милую комнату.
Я отошла от окна и достала из кармана клочок бумаги. Пора затевать побег!
Глава вторая
Пускай Сэди Дэйнс – одна их худших людей на Земле, для меня она особенная. Ведь именно благодаря ей я познакомилась со своей лучшей подругой.
Эдди переехала из Сиэтла в Лос-Анджелес, когда мы перешли в седьмой класс. Однажды в раздевалке после физкультуры она услышала, как Сэди говорит своим подружкам, что некоторым нашим одноклассницам лифчики не нужны. Не будем кривить душой: в седьмом классе они нужны только одному проценту девочек. Но мне лифчик был особенно не нужен, и все понимали, что Сэди подразумевает меня. Я не обратила внимания на ее слова (то есть спрятала свою двенадцатилетнюю голову в шкафчик и сморгнула слезы), а вот Эдди поставила Сэди подножку на выходе из раздевалки. С тех пор мы с Эдди стали неразлейвода.
– Уйди, вдруг это Лина, – как будто на отдалении послышался голос Эдди. Наверное, она отнесла телефон от уха. – Алло? – сказала Эдди уже в микрофон.
– Эдди, это я.
– Лина! УАЙАТТ, ОТСТАНЬ! – раздались приглушенные крики, а после них – нечто похожее на мексиканскую битву на ножах. У Эдди три старших брата, и вместо того, чтобы с ней носиться, они пришли к немому соглашению видеть в ней такого же парня. Что сполна объясняет ее характер.
– Прости, – извинилась Эдди, снова взяв телефон. – Уайатт – идиот. Уронил мобильный на дорогу, и его переехала машина. Родители сказали, чтобы я давала ему звонить со своего. Да мне плевать, что с ним случилось, я не дам его друзьям-неандертальцам свой номер!
– Брось, они не настолько плохие.
– Смеешься? Ты же их знаешь. Вчера вечером я застала одного из них у нас на кухне. Он высыпал в огромную миску всю коробку хлопьев, залил молоком и ел поварешкой! А Уайатта, кажется, даже не было дома.
Я улыбнулась и прикрыла глаза. Будь Эдди супергероем, ее способностью точно было бы «Спасение лучшей подруги от уныния». В первые мрачные недели после похорон именно она вытаскивала меня из дома на пробежки, заставляла есть и ходить в душ. Эдди – одна из тех подруг, которых ты не заслуживаешь и знаешь об этом.
– Погоди, зачем мы вообще их обсуждаем? Только время зря тратим. Я так понимаю, с Говардом ты встретилась.
Я открыла глаза:
– Ты о моем отце?
– Я отказываюсь его так называть. Мы всего месяца два назад об этом узнали.
– Меньше.
– Лина, я умираю от любопытства! Какой он?
Я оглянулась на дверь спальни. Внизу играла музыка, но я все равно заговорила тише:
– Скажем так: мне надо сбежать отсюда. И поскорее.
– В смысле? Он псих?
– Да нет, он вполне нормальный. Высокий, как баскетболист, что неожиданно. Но проблема не в этом. – Я глубоко вдохнула, чтобы придать своим словам особый драматизм. – Он смотритель кладбища. И живем мы на кладбище.
– ЧТО?!
Я была готова к воплям и заранее отнесла телефон от уха дюйма на три.
– Тебя поселили на кладбище? Он что, копает могилы? – Последние два слова Эдди прошептала.
– Думаю, новых захоронений тут не будет. Все могилы времен Второй мировой войны.
– Да это ничуть не лучше! Лина, ты должна оттуда выбираться. Так нечестно. Ты потеряла маму, а потом тебя заставили пролететь полмира, где ты встретилась с незнакомцем, который утверждает, что он – твой отец! И живет на кладбище?. Это уже слишком.
Я повернула стул спинкой к окну и села за стол.
– Поверь, знала бы я, во что ввязываюсь, сопротивлялась бы еще сильнее. Тут все странно. Повсюду надгробья, и находимся мы, похоже, вдали от цивилизации. Мы проехали пару домов по пути сюда, но по большей части кладбище окружено лесом…
– Хватит. Я за тобой приеду. Сколько стоит билет? Больше трех сотен долларов? Это все, что у меня осталось после того, как мы врезались в пожарный гидрант.
– Удар был не такой уж сильный!
– Скажи это механику. Пришлось заменить весь бампер. И я считаю, что виновата здесь ты – колбасилась под музыку, и мне тоже захотелось.
Я широко улыбнулась и села по-турецки:
– Я совершенно не виновата в том, что ты не можешь сдержаться, заслышав по радио старую песенку Бритни Спирс. Но я готова оплатить часть ремонта. Моими средствами распоряжаются бабушка с дедушкой, но они выдают мне деньги на месяц.
– Ни в коем случае. Деньги тебе понадобятся, чтобы вернуться домой из Италии. И я уверена, что мои родители не будут против снова тебя приютить. Мама считает, что ты хорошо на меня влияешь. Она месяц не могла привыкнуть к тому, что ты ставишь свои тарелки в посудомойку.
– Что ж, я и правда выдающаяся личность.
– Не сомневаюсь. Я с ними поговорю. Только подожду, пока мама успокоится. Она отвечает за благотворительный футбольный матч Уайатта и волнуется так сильно, как будто это ей гонять мяч на поле. Вчера она взбесилась, когда мы отказались есть ее макаронную запеканку.
