Жена твоя с левыми водится уже десять лет. С тех пор, как ей исполнилось восемнадцать. У нее было достаточно времени, чтобы составить мнение о коммунизме. Но она продолжает крутиться с леваками. Она по-прежнему тут как тут, сто′ит лишь кучке комми устроить протест против линчевания на Юге или завопить по поводу ассигнований на оборону. Ссылка на то, что Марша также читает «Чикаго трибюн», не более уместна, чем тот факт, что любитель порношоу ходит еще и в церковь. Это лишь доказывает разносторонность, даже противоречивость личности… Но факт остается фактом: одна из граней этой личности включает смакование грязи. Его привлекают не за то, что он ходит в церковь, а за то, что он любит непристойности и ходит смотреть на непристойности.
На девяносто девять процентов твоя жена, возможно, такая же американка, как все прочие, — она может хорошо готовить, осторожно водить машину, исправно платить налоги, участвовать в благотворительности или печь пирожные для беспроигрышной лотереи в церковном приходе. Но один последний процент может быть завязан на коммунистов… И — все!
Немного помолчав, Гамильтон выдавил:
— Ты неплохо изложил свою позицию.
— Я верю в свою позицию. Тебя и Маршу я знаю столько же, сколько служу здесь. Вы оба мне нравитесь, так же как и Эдвардсу. Все вас любят. Но не в этом дело. Пока мы не обладаем телепатией и не читаем чужие мысли, нам придется полагаться на статистику. Мы не можем утверждать, что Марша агент иностранной державы. А ты не можешь утверждать, что она им не является. И пока нам придется разрешить сомнение не в ее пользу. Не имеем права поступить иначе.
Чуть закусив толстую нижнюю губу, Макфиф спросил:
— Тебе никогда не приходило в голову спросить себя: а не коммунист ли моя жена?
Не приходило… Взопревший от столь нежданного судилища его личной жизни, Гамильтон молчал, вперя невидящий взгляд в мутное железо столешницы. Джек всегда полагал, что Марша говорит ему правду, уверяя, что коммунизм ей только любопытен. Теперь, благодаря усиленному наезду коллег, у Джека впервые запало в душу некое горестное сомнение. Черт возьми, с точки зрения статистики все возможно!
— Я спрошу ее сам об этом, — громко проговорил он.
— Спросишь? — криво усмехнулся Макфиф, но, спохватившись, придал физиономии постное выражение. — И что она ответит?
— Конечно, скажет «нет»!
Эдвардс качнул головой:
— Это ровным счетом ничего не стоит, Джек! Если сам ты хорошенько подумаешь, то согласишься со мной.
Гамильтон вскочил:
— Она рядом, в холле! Пожалуйста, сколько влезет — пригласите и спросите!
— Я с тобой не собираюсь спорить, — вздохнул Эдвардс. — Твоя жена классифицирована как фактор риска, а посему впредь до особого распоряжения ты отстраняешься от работы. Либо представь убедительные доказательства того, что она не коммунистка, либо отделайся от нее. — Он пожал плечами. — У тебя же карьера, парень. Дело твоей жизни!
Грузно поднявшись из-за стола, Макфиф вперевалку подошел к Джеку.
Собравшиеся чиновники зашевелились, как болотная ряска под сапогом. Стали тоже подниматься и тянуться к выходу. Разбирательство по делу Гамильтона закончилось. Ухватив Джека за локоть, Макфиф настойчиво повел его к дверям.
— Давай поищем, где тут можно подышать!.. А как насчет выпить? Втроем — ты, я и Марша!.. В «Сейф-Харборе» виски закисает без нас. Думаю, мы могли бы проявить к нему сочувствие.
Глава 2
— Ничего пить не буду! — заявила Марша ломким, нервным голосом. Бледная, решительная, она стояла перед Макфифом, игнорируя идущих через холл чинуш. — Мы с Джеком собрались на «Мегатрон». Смотреть пуск новой установки. За неделю вперед планировали.
— Моя машина рядом, — расшаркался Макфиф. — Я вас подброшу. — Иронизируя, он добавил: — Я же легавый. Могу подкинуть вас прямо на место!
Когда запыленный «плимут» покатил вниз по склону к корпусам «Мегатрона», Марша проговорила:
— Не знаю, то ли мне смеяться, то ли плакать?.. Я просто поверить не могу! Вы всё это серьезно?
— Полковник предложил Джеку выкинуть тебя, как старое пальто, — проворчал Макфиф.
Оглушенная новостью, Марша судорожно выпрямилась, сжав сумочку, как утопающий хворостину.
— Ты поступил бы так?
— Нет, — ответил Гамильтон. — Даже будь ты извращенка, коммунистка и алкоголичка, вместе взятые.
— Ты слышал? — обернулась она к Макфифу.
— Слышал.
— Что скажешь?
— Думаю, что оба вы — чудесные ребята. Джек был бы сукин сын, если б решил иначе. Я и полковнику Эдвардсу так сказал.
— Кто-то из вас двоих, — начал Гамильтон, — здесь явно лишний. Кого-то надо вышвырнуть из машины. Сейчас брошу жребий!..
— Ты разве не видишь? — прошептала Марша. — Произошла ужасная вещь! Это же заговор против нас двоих. Против нас всех!
— Я и сам себя чувствую гнусно, — признался Макфиф. Свернув с дороги к контрольно-пропускному пункту, он вырулил на территорию «Мегатрона». Дежурный у входа отдал честь и помахал рукой, Макфиф махнул в ответ. — В конце концов, вы же мои друзья… но вмешался служебный долг, принуждающий строчить «телеги» на друзей. Собирать компромат, распутывать сплетни… Думаете, мне это по душе?
— Засунь свой долг… — начал было Гамильтон.
Но Марша дернула его за рукав:
— Чарли прав. Он не виноват. Мы все тут ни при чем, все трое.
Машина остановилась у главного входа. Макфиф выключил двигатель, они вышли из машины и побрели вверх по широким бетонным ступеням. После идиотских разборок желание радостно лицезреть чудо техники как-то отпало.
Небольшая группа специалистов собиралась поблизости. Гамильтон придирчиво оглядел их. Модно одетые молодые люди со стандартной короткой стрижкой по-приятельски болтали друг с другом. Рядом топталась и обычная в таких случаях горстка зрителей с улицы. Благополучно пройдя контроль, они предвкушали удовольствие от предстоящего зрелища — «Мегатрон» в действии. Но Гамильтона тянуло к специалистам, все ж таки коллеги…
«Точнее сказать, — подумал он мрачно, припоминая сегодняшнее сборище, — я был их коллегой, еще недавно…»
— Я отойду на минутку, — едва слышно проговорила Марша, прикладывая платок к покрасневшим глазам. — Зайду в женскую комнату, приведу себя в порядок.
— О’кей, — буркнул Джек, погруженный в собственные мысли.
Она отошла, и Гамильтон с Макфифом остались тет-а-тет в гулком коридоре главного корпуса «Мегатрона».
— Может, оно и к лучшему… — как бы отмахнувшись от назойливой мухи, выдохнул Гамильтон.
Черт возьми, десять лет — долгий срок, для любой работы — долгий. Но тогда чего он достиг за эти годы? Вот вопрос.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
