— Может, оно и к лучшему… — как бы отмахнувшись от назойливой мухи, выдохнул Гамильтон.
Черт возьми, десять лет — долгий срок, для любой работы — долгий. Но тогда чего он достиг за эти годы? Вот вопрос.
— Ты имеешь полное право обижаться, — вяло отреагировал Макфиф.
— Намерения, конечно, у тебя благие, — ответил Гамильтон, отошел и стал в стороне, засунув руки в карманы.
Хм… обижен! Не то слово. Он оскорблен до глубины души. И чувство это будет с ним, пока он не решит, кому же в конце концов сохранить верность… Скользкая дорожка! Но дело даже не в этом: случившееся стало для Джека потрясением основ, всех его устоявшихся привычек. Это удар по всему, во что он верил и считал незыблемым. И глубже всего уязвил его именно Макфиф, угрожающий теперь его семейному благополучию. И той женщине, которая значит для Гамильтона больше, чем кто-либо другой на свете.
Даже больше, чем работа. Джек вдруг отчетливо, до боли зубовной осознал это именно сейчас. Его личная преданность всецело принадлежала жене. Прочувствовать это было непривычно и странно. Фактически выбор — кому же он остается верен — бездарен в своем зародыше. Однако у Джека появилась фобия, будто их с Маршей силой оттаскивают друг от друга, словно происходит некое тайное действо, повлиять на которое невозможно. Еще мгновение-другое, и он потеряет любимую женщину навсегда.
— Да, — с трудом ответил он Макфифу. — Чертовски обидно…
— Найдешь ты другую работу. С твоим-то опытом.
— Моя жена! — напомнил Гамильтон. — Я о ней толкую. Как думаешь, будет у меня шанс когда-нибудь поквитаться с тобой? Хотелось бы!.. — Последняя фраза даже для самого Джека прозвучала по-детски наивно. — Ты больной уродец! — заявил он Макфифу, продолжая бесполезный разговор отчасти потому, что не хотелось давить горечь обиды в себе, а отчасти — просто от скуки. — Ты расправляешься с невинными людьми. Параноик в бредовом угаре…
— Прекрати! — оборвал его Макфиф. — Тебе дано было время одуматься, Джек. Целые годы. Слишком много, Джек.
Пока Гамильтон подбирал словцо покруче, вернулась Марша.
— Они запускают простых смертных. Крупные шишки уже посмотрели… — Сейчас она выглядела более спокойной. — Эта штука, новый дефлектор, говорят, уже включен.
Гамильтон неохотно покинул капитана.
— Тогда идем.
Макфиф поковылял рядом.
— Это должно быть интересно, — бубнил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Наверняка! — отчужденно ответил Гамильтон, чувствуя, что весь дрожит.
Глубоко вздохнув, он вслед за Маршей вошел в лифт и машинально повернулся лицом к выходу. Макфиф сделал то же самое. Гамильтон мог теперь вволю насмотреться на его багровую бычью шею.
На втором этаже они увидели молодого негра с повязкой на рукаве, собиравшего группу посетителей. Они присоединились к нему. Другие терпеливо ожидали своей очереди. Стрелки часов показывали три пятьдесят; дефлектор уже работал полным ходом.
— Начнем, — на удивление тонким голосом произнес негр, когда группа направилась к обзорной платформе. — Нам надо пошевеливаться, чтоб другие успели. Как вам известно, «Мегатрон» в Белмонте сооружен Комиссией по атомной энергии для искусственного воссоздания космических излучений. Главный элемент «Мегатрона» — гигантский магнит, который разгоняет протоны. Положительно заряженные протоны поступают в линейную камеру магнита из трубы ускорителя…
В зависимости от интеллекта и настроения зрители либо глупо лыбились, либо игнорировали гида. Один высокий, худощавый и строгий пожилой джентльмен стоял столбом, сложа руки, и выражал неприкрытое презрение к науке вообще.
«Вояка!» — отметил Джек, увидав потемневший металлический значок на хлопчатобумажной куртке.
«Ну и черт с ним, — подумал он с горечью. — К черту патриотизм вообще. И в конкретном смысле, и в абстрактном. Что солдафоны, что легавые… Их ничего не интересует, кроме пива, собак, автомашин и пушек».
— А имеется ли рекламный проспект? — жеманно, но в то же время настойчиво спрашивала гида пухлая мамаша преклонных лет. — Мы бы хотели взять с собой для чтения. И для школы тоже.
— А сколько там вольт? — выкрикнул ее сынок. — Больше миллиарда?
— Свыше шести миллиардов, — терпеливо отвечал негр. — Такое напряжение получают протоны, прежде чем им сообщают отклонение и выводят из круговой камеры. С каждым оборотом луча в камере заряд и скорость возрастают.
— И какая скорость получается? — поинтересовалась тощенькая тридцатилетняя дамочка ученого вида. На ней были дурацкие очки в тяжелой роговой оправе и строгий деловой костюм.
— Чуть поменьше скорости света.
— А сколько раз они делают круг внутри камеры?
— Четыре миллиона, — ответил гид. — При этом пробегают триста тысяч миль меньше чем за две секунды.
— Ах!.. Это невероятно! — воскликнула расфуфыренная мамаша.
— Когда протоны покидают линейный ускоритель, — продолжал гид, — они обладают энергией в десять миллионов вольт. Как говорим мы, профессионалы, — десять мегавольт. Но главная задача — перевести их на круговую орбиту точно в нужный момент и под нужным углом, чтоб они попали в силовое поле большого магнита.
— А магнит не может это сделать? — спросил мальчик.
— Нет, для этого существует инфлектор. Протоны очень легко уходят с заданного курса и разлетаются во всех направлениях. Требуется сложная система модуляции, чтобы удержать их и не дать разойтись по расширяющейся спирали. Но даже с разгоном луча до необходимой скорости остается фундаментальная задача вывода его из круговой камеры…
Гид предложил посмотреть на кашалотову тушу магнита, прямо под платформой в защитном кожухе. Своей формой магнит напоминал пряник; из кожуха несся мощный гул.
— Камера ускорителя находится внутри. Ее длина — четыреста футов! Но отсюда она не видна.
— Интересно, — произнес седой ветеран, — помнят ли создатели этой удивительной машины, что любое из посылаемых Богом бедствий, ураган например, намного превосходит всю собранную человеком энергию. Не только этой, но и всех других машин?
— Конечно, знают и помнят! — ехидно вставила строгая дама. — Они вам до килограмма рассчитают силу урагана!
Ветеран посмотрел на нее с любопытством.
— Вы физик, мадам? — осведомился он.
Гид предложил всей группе пройти на платформу.
— После вас, — прогнулся Макфиф, пропуская Гамильтонов.
Марша прошла вперед, Джек проследовал за ней. Макфиф, симулируя интерес к информационным таблицам на стене, уныло замкнул шествие.
Стиснув руку жены, Джек прошептал Марше на ухо:
— Ты что же, подумала, будто я и в самом деле откажусь от тебя?.. Мы не в нацистской Германии!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
