Глава 3
Во тьме что-то шевелилось.
Он долго вслушивался. Закрыв глаза, ощущая тело как сплошной сгусток боли, он не двигался, замерев, превратившись в один только слух. Ритмически повторялся звук: тук, тук, словно кто-то, неожиданно воплотившись из тьмы, постукивал, вслепую нащупывая дорогу. Неизвестно сколько времени он вбирал в себя этот звук, пока не понял, что это стучит о стекло твердая планка шторы, а сам он находится в больничной палате.
Джек продолжал функционировать. Во всяком случае как система из человеческого глаза, зрительного нерва и мозга. И эта система восприняла неясные очертания жены, колеблющиеся и пропадающие из виду. Теплой волной нахлынула зыбкая радость: слава богу, Марша жива! Джек вознес бессловесную молитву. Поток эмоций затопил сознание… Это была ничем не омраченная радость.
— Он приходит в себя, — авторитетно произнес некий баритон.
— Кажется, да! — воскликнула Марша. Ее голос звучал как будто из-за стены. — Если б только знать точно…
— Я в порядке, — неразборчиво проговорил Джек.
В тот же миг ее тень встрепенулась и полетела к нему…
— Любимый! — Взволнованно дыша, Марша нежно прильнула к мужу. — Дорогой, все будут жить! Никто не погиб! И ты тоже, мой родной!
Ее лицо светилось искренним счастьем.
— У Макфифа растяжение связок, но это пройдет. А у мальчишки, похоже, сотрясение мозга.
— А ты как? — слабым голосом спросил Гамильтон.
— У меня все прекрасно! — Поднявшись, она крутанулась перед ним, чтоб он осмотрел ее со всех сторон. Вместо модных пальто и платья на ней был простой больничный халат. — Одежда превратилась в лохмотья, и они дали мне вот это.
В замешательстве Марша тронула свои каштановые волосы:
— Видишь, они теперь короче. То, что обгорело, я обрезала. Ну, отрастут еще!
— Можно мне встать? — спросил Джек, пытаясь приподняться на постели.
Голова закружилась, и он распластался на койке, хватая ртом воздух. Черные круги заплясали вокруг; он закрыл глаза и обреченно ждал, когда все пройдет.
— Какое-то время вы будете чувствовать слабость, — сообщил доктор. — Это результат шока и потери крови.
Он тронул Джека за руку:
— Покромсало здорово. По кусочку выковыривали из вас металл.
— Кому досталось хуже всех? — спросил Гамильтон, не открывая глаз.
— Артуру Сильвестру. Помните старого солдата? Он ни на секунду не терял сознание, но, по-моему, уж лучше бы потерял! По-видимому, перелом позвоночника. Сейчас он в хирургии.
Гамильтон скосил взгляд на собственную руку: она покоилась в большой гипсовой повязке.
— Я пострадала меньше всех, — запинаясь, проговорила Марша. — Но из меня чуть дух не вышибло. Я попала прямо в середину луча. Все, что видела, — лишь искры из глаз. Правда, экспериментаторы сообразили сразу выключить генератор. Все длилось меньше секунды… — Она жалобно добавила: — Но казалось, будто миллион лет!
Гладко выбритый молодой врач отвернул одеяло и стал измерять Джеку пульс. Рядом деловито готовила процедуру рослая медсестра. Приборы стояли у нее под рукой. Все выглядело чинно и деловито.
Выглядело… однако что-то было не так. Джек это почуял нутром. В глубине подсознания возникло неуютное ощущение, будто изменилось нечто важное… Или — исчезло.
— Марша, — неожиданно спросил он. — Ты чувствуешь?..
Неуверенной поступью Марша подошла поближе.
— Что, милый?
— Не могу объяснить. Но у меня вдруг появилась мысль… Не знаю, как это назвать. Не понимаю…
Марша явно забеспокоилась. Поколебавшись немного, она обернулась к доктору:
— Я же вам говорила: что-то не так. Помните, в самом начале, как только пришла в себя?
— Всякий, кто перенес шок, испытывает ощущение нереальности происходящего, — спокойно заметил ей доктор. — Это в высшей степени типично. Примерно через сутки все пройдет. Кроме того, не забывайте, что каждому из вас сделали успокоительную инъекцию. Да и выпавшее испытание было слишком велико. Луч, в который вы угодили, чрезвычайно мощный.
Джек и Марша промолчали. Они лишь смотрели друг на друга, по выражению лица стараясь угадать мысли другого.
— Думаю, нам еще повезло, — осторожно выжидательным тоном проговорил Гамильтон.
Радостный экстаз, с которым он только что молился, уступил место сомнению. Что, в конце концов, произошло? Новое, загадочное чувство не поддавалось усилию рассудка, оно явно сторонилось обычной житейской логики. Джек осмотрел палату, но не заметил ничего странного или подозрительного.
— Вам очень повезло, — подтвердила медсестра с такой гордостью, будто в этом была ее личная заслуга.
— Сколько я здесь пробуду?
Доктор задумался.
— Полагаю, вы можете отправиться домой сегодня вечером. Но оставайтесь в постели еще не меньше суток. Вам обоим нужно хорошенько отдохнуть. Скажем, недельку. Еще я предложил бы нанять опытную сиделку.
Джек призадумался.
— Нам это не по карману.
— Вы получите страховку, — чуть натянуто напомнил врач. — Этим ведают федеральные власти. На вашем месте я бы думал только о том, как поскорее встать на ноги.
— А может, мне так больше нравится! — отрезал Гамильтон.
Он не стал ничего объяснять, а погрузился в размышления.
Несчастный случай ничуть не изменил дурацкого жизненного расклада. Если только за это время не умер полковник Эдвардс, что казалось маловероятным.
Когда врача и медсестру уговорили оставить их наедине, Джек заметил жене:
— Теперь, по крайней мере, будет что соседям сказать. Не надо выдумывать причину, почему я без работы.
Марша с убитым видом кивнула:
— Я и забыла…
— Подыщу себе работу без военных секретов. Никаких больше дел с оборонкой. — Он мрачно пошутил: — Сейчас я как Эйнштейн в пятьдесят четвертом. Помнишь его слова? «Может, стану водопроводчиком или буду телевизоры чинить. Мне это больше по душе».
— А помнишь, чем ты всегда хотел заняться? — Сидя на краю кровати, Марша нервно теребила свои неровно подстриженные волосы. — Ты хотел конструировать новые системы звукозаписи!.. И новые принципы — как это? — частотной модуляции УКВ. Ты мечтал быть звездой в мире аудиотехники.
— Да, да! — кивнул Джек, стараясь выглядеть полным воодушевления и решительности. — Тринауральная система Гамильтона… Помнишь, как мы ночью сочиняли название? Три звуковые дорожки, три звукоснимателя, столько же усилителей и динамиков. Все разнесено по трем помещениям. В каждом сидит звукорежиссер. И каждый слушает отдельную композицию…
От собственных слов Джек на самом деле завелся. Марша несколько наигранно поддержала его:
— Один контур играет двойной концерт Брамса. Да, конечно, я помню!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
