Бакенщик умолк, посидел так с минуту, потом со вздохом произнес:
— Да… Погоревали мы с Дарьей Семеновной, с бабушкой, значит, поплакали. Но что делать? Ему уже мы ничем не могли помочь. Выкопали могилу у сосны и похоронили. А памятник я поставил, когда Советская власть укрепилась.
— Так и не знаете, кто он, этот партизан? — спросил Левка.
— Нет, сынок, не знаю: ни бумаг, ни оружия при нем не было.
— Тогда откуда вы узнали, что он партизан? Может, он и не партизан вовсе?
— Ну, милый, мы таких людей с одного взгляда узнавали.
Дед встал, сунул трубку в карман и пошел к реке. Левка сидел задумчивый, молчаливый.
— Ну, чем займемся? — обратился к нему Вася.
Левка вздохнул, произнес грустно:
— Да, дела… Жалко партизана… А рыбачить что-то расхотелось…
— Что же придумать? Стой, а не сходить ли за грибами? У нас здесь их — пропасть. Сами в корзинку лезут. Если хочешь — идем.
Левка согласился. Даже Мишка проявил к грибам особый интерес, засуетился, забегал.
— Скорей, скорей, — торопил он Васю, который отыскивал корзинки и наполнял водой старую невзрачную фляжку. — Наберем грибов, изжарим, ох и вкуснотища будет! Пальцы обкусаешь!
Тайна
Неприметными тропками Вася вывел ребят на поляну. От нее начиналась просека, уходившая далеко-далеко.
— Тут и будем собирать.
Грибов было много: подберезовики, белые, бычки, волнушки, лисички. И, конечно, все корзины быстро наполнились бы, ребята, довольные добычей, пошли бы по домам и, может быть, никогда не случилось этой истории, о которой написана книга, если бы Левке вдруг не захотелось пить.
Он взял фляжку, отвинтил пробку и хотел налить в нее воды, как в стаканчик.
Из таких пробок-стаканчиков ему уже не раз приходилось пить. Но пробка от этой фляжки оказалась что-то уж очень мелкой. Он пожал плечами, заглянул вовнутрь и вдруг на дне пробки увидел четко обозначенный круг.
Заинтересованный Левка присел и принялся ковырять внутри перочинным ножом.
— Ребята, — неожиданно закричал он, — она вывинчивается!
Мишка удивленно поднял голову.
— Кто?
— Не кто, а пробка. Пробка из пробки вывинчивается… Да идите же сюда скорее!
Когда ребята подбежали, Левка уже вывинтил металлическую пробку.
Вася заглянул через Левкино плечо.
— А ну-ка покажи. Есть что-нибудь внутри?
— Бумага, кажется… Сейчас узнаем.
Левка поддел лезвием и вынул плотно слежавшийся комочек бумаги.
— Фу, — разочарованно протянул Мишка. — Я думал что-нибудь интересное…
Левка молча стал развертывать бумагу, но она так слежалась, что это оказалось нелегким делом. Вдруг Вася схватил Левку за руку:
— Осторожно: фляжка-то партизанская! Я совсем забыл!
Как только он произнес эти слова, комочек сразу приобрел необыкновенную ценность.
— Что же ты раньше не сказал? Я мог порвать бумагу. Эх ты!..
— В ней, может, и не написано ничего, — равнодушно заметил Мишка. — А ты дрожишь, как не знаю над чем.
Левку словно шилом ткнули — так и передернулся весь, так и ощетинился:
— Балда! Для того что ли тайники делаются, чтобы чистую бумагу прятать? Ты лучше помолчи и не каркай под руку.
Левка снова, теперь очень осторожно, попытался развернуть бумагу, но это ему не удалось — бумага рвалась, приводя Левку в отчаянье.
— Нет, так дело не пойдет. Идем, Василь, к тебе, там придумаем что-нибудь.
Мишка заволновался:
— Как то есть идем? А грибы? Насбираем и пойдем. Тут их вон сколько!
— Ну и собирай на здоровье, — бросил Левка и нетерпеливо взглянул на Васю:
— Айда, Василь.
Мишка, возмущенный и расстроенный, плелся позади ребят и бубнил на разные лады:
— Грибы-то какие!.. А они из-за бумажки… Ишь, драгоценность нашли… Я таких бумажек целый мешок натаскаю… А грибов нажарили бы, поели бы…
Дома никого не было: бабушка ушла в село, дед уехал на моторке.
Ребята расселись в комнате за столом. Левка прижал пальцами бумажку и стал осторожно отгибать края то иголкой, то лезвием ножа. Вася, затаив дыхание, следил за Левкиными руками, Мишка сопел за спиной, бубнил что-то про грибы.
Наконец, удалось отогнуть один краешек.
— Разворачивай, чего боишься, — произнес Мишка. — Или дай-ка лучше я!
Левка так взглянул на Мишку, что тот отдернул руки.
Мало-помалу и второй край был отогнут. Дело пошло быстрее.
Вскоре на столе уже лежал небольшой листок с неровными краями. Все трое впились в него глазами. Они разглядывали чуть заметные значки, какие-то надписи, цифры. Из левого верхнего угла в правый нижний проходили две параллельные кривые линии. Тайна! Конечно, здесь скрыта какая-то тайна. Левкины щеки занялись горячим румянцем.
— Вот почему партизан говорил о фляжке! Ему не вода нужна была, а эта бумажка.
Рассказ бакенщика представился теперь совсем в другом свете.
Ребята снова склонились над столом.
Вот как выглядела бумажка, найденная Левкой во фляжке погибшего партизана.
— Ничего не понимаю! — проговорил Вася после долгого и молчаливого изучения документа. — А ты, Лев?
— А как же! — Левка оторвал взгляд от бумажки. — Это карта. Две линии — дорога. На ней обозначены названия сел: «Ягодное» и «Сви…»
Мишка усмехнулся.
— Такого села-то нигде нет — «Сви…». Ерунда какая-то!
— Сам ты ерунда, — рассердился Левка. — Видишь, конец слова стерся? Надо понимать, что оно не из трех букв.
— Может, это не дорога? — нерешительно предположил Вася.
— Что же, по-твоему?
— Может, река? Тут и полуостров нарисован.
— Мысль! Только какая река?
— А вдруг наша? Обь?.. А ну подождите, — соскочил с табуретки Вася. — У дедушки есть речная карта.
Через минуту он принес карту, и ребята склонились над ней.
— Во-первых, найдем наше Майское. Ага, вот! — Вася ткнул пальцем в точку на самой середине карты. — Поехали дальше… Так… Бураново, Боровое, Чистяково… Вот оно — Ягодное!
— И недалеко отсюда, — обрадовался Левка.
— Ничего себе — недалеко! Километров сто, не меньше.
— Все равно, пустяки. Ищи «Сви…»
Но сколько ребята ни искали это «Сви…», то поднимаясь вверх по течению, то спускаясь вниз, найти не могли.
— Что ты будешь делать! — чуть не плача от досады, проговорил Левка. — А если это вовсе не село?
— Должно — село.
— Куда ж оно тогда делось? Честное слово, как у Жюль Верна.
— Если бы как у Жюль Верна! — пробурчал Мишка. — Там прочитал — и узнал все. А тут самим думать надо…
Пришла бабушка, позвала есть. Левка и Вася ели неохотно, зато Мишка старался за всех. После обеда вышли во двор, уселись возле сеновала. Левка, словно заклинание, беспрерывно и на все лады твердил:
— Сви… Свист, Свирь, Свик, Свил… — Наконец, он безнадежно махнул рукой и сплюнул. — Черт знает, что это такое.
— Да брось, Левка, голову зря ломать, — лениво произнес Мишка, у которого плотный обед совсем погасил интерес к находке. — Давайте лучше отнесем эту бумажку в сельсовет. Там быстрее разберутся.
Левка вскочил, закричал, размахивая руками:
— Ты слышишь, Василь, что говорит это жвачное животное? У него в руках великая тайна, а он хочет спокойно отдать ее в сельсовет! — И уже Мишке: — Лопух ты и больше никто! Самому надо думать, мозгами шевелить, если они, конечно, есть у тебя.
Даже Вася и тот с укоризной заметил:
— Это негоже, Михаил.
Мишка никак не ожидал такого отпора, заоправдывался торопливо:
— Да вы что, ребята? Я ведь просто так предложил, думал: лучше будет. Не хотите — не надо. Я и сам очень даже люблю всякие тайны разгадывать.
Левка безнадежно махнул рукой.
— Пантагрюэль ты и есть Пантагрюэль!..
Однако Мишка не на шутку обеспокоил Левку: вдруг возьмет и разболтает про партизанскую карту? Поэтому Левка тут же потребовал дать клятву, что никто из них никому, ни при каких обстоятельствах не раскроет тайну.
Ребята торжественно поклялись.
Белым пятном меньше
Слово «Сви…», как глухая стена, отгородило ребят от тайны. Левка целыми днями пропадал у бакенщика. Он приходил то один, то с Мишкой. Чаще один. Друзья садились в укромном местечке и принимались за расшифровку карты.
В этот день Левка, как всегда, явился к восьми утра. Вася сидел во дворе на чурбаке, подставив солнцу и без того опаленное и облупленное лицо.
— Ну как, придумал что? — вместо приветствия спросил он.
Левка сел рядом.
— Ничего.
Они надолго замолкли, думая каждый об одном и том же: что же означает это проклятое «Сви…»?
Из распахнутого окна дома доносилось звяканье посуды и тихая грустная песня. Лепка уже заметил, когда бабушка работала, всегда напевала. Под навесом тюкал топором дед Андрей, возле него крутился резвый дурашливый щенок Кузька.
