В то время Гиммлер был полицей-президентом Мюнхена — штаб-квартиры нацистской партии и подыскивал подходящую кандидатуру на пост начальника тайной полиции, которую он собирался создать. Узнав от Эберштейна, ходатайствовавшего за Гейдриха, что Гейдрих бывший офицер службы связи имперского флота, Гиммлер, отождествив в своем представлении службу связи с осведомительной службой, счел его подходящей фигурой для осуществления своих планов. Речь шла о создании особой службы безопасности СС, которая получила название «Зихерхайтсдинст» (СД). Если позднее организация СС считалась элитой нацистской партии, то СД была элитой СС.
Гиммлеровский проект создания СД, одобренный Гитлером, поначалу готовил Гейдрих. Он придал ему практический вид, разработав в целом и в деталях так, что СД со временем стала безотказным орудием господства Гитлера.
Секретная осведомительная служба, возглавляемая Гейдрихом, имела свои местные организации по всей Германии. А те в свою очередь насаждали своих так называемых «почетных агентов» во всех важнейших институтах — в партийном аппарате, в государственных органах, в промышленности, полиции, школах, театрах, газетах — словом, повсюду. Гейдрих очень заботился о том, чтобы у «почетных агентов» не создавалось впечатления, что они обычные доносчики; он не требовал от них примитивных доносов по методу гашековского Бретшнейдера. Гейдрих нуждался лишь в информации о том, что связано с их сферой деятельности. «Почетными агентами» сплошь и рядом были специалисты и руководящие работники. Они давали квалифицированные сведения об общественном мнении, о реакции отдельных слоев на правительственные декреты и распоряжения, о росте или падении популярности руководящих деятелей режима, об откликах на международные события и так далее. Информаторы, как правило, не сообщали об этом письменно; все, что они видели и слышали, «почетные агенты» рассказывали сотрудникам СД, которые, разумеется, имели обо всем более общее представление, им была известна взаимосвязь событий, и поэтому получали они от таких бесед гораздо больше, чем это казалось информаторам. Нетрудно себе представить, что именно таким методом Гейдрих и добывал не только для своего начальства, но и для себя самые полные сведения об образе мыслей, способностях и честолюбивых замыслах всех руководящих лиц, от которых зависел.
Из отдельных сведений в Центральном управлении СД составлялись регулярные еженедельные и ежемесячные докладные для Гиммлера и Гитлера. Мы прочитали десятки таких докладных СД и можем представить, какую они имели ценность. Кто помнит нацистскую пропаганду, тот может подтвердить, что никакая ложь не была для нее чрезмерной, она умела лихо искажать действительность, утаивать правду, либо выворачивать ее наизнанку. Ничего подобного мы не найдем в этих докладных СД, сделанных для чисто внутреннего пользования. В них не прикрашивается положение вещей, как в пропаганде, оценка действительности объективна, они прослеживают основные проблемы, предупреждают о таких явлениях, которые необходимо устранить.
Не было такой области общественной жизни, куда бы не проникала СД. Понимая важность результатов ее деятельности, ее незаменимость, Гитлер и Гиммлер со временем позволили этой незримой осведомительной службе стать не только над государством, но и над нацистской партией. СД имела право допрашивать и привлекать к следствию деятелей государственного и партийного аппарата. Всюду перед ней со страхом открывались двери, она видела все. Это была элита элиты.
СД, разумеется, прежде всего выслеживала и вынюхивала все, что было хотя бы малейшим проявлением или намеком на оппозицию, недовольство и сопротивление. Гейдрих, с самого начала отличившийся на «охранной и пропагандистской службе на собраниях во многих красных предместьях» Гамбурга, продолжал и теперь действовать на этом же поприще, хотя и несколько в ином плане. Подавление коммунистического движения было предпосылкой захвата власти нацистами, и оно постоянно оставалось их первейшей заботой. Само собой разумеется, что служба безопасности, во главе которой стоял Гейдрих, видела в этом одну из главных своих задач. Во всех его донесениях отводилось очень много места коммунистическому движению. Деятельность коммунистов, с точки зрения Гейдриха, представляет главную опасность. Он требует самым серьезным образом следить за всеми симпатизирующими им лицами, за их вспомогательными организациями. Каждое действие, направленное против коммунистов, он учитывает до мелочей и отмечает как особо ценное достижение. Но Гейдрих занимался и другими делами.
Когда Гитлер 30 июня 1934 г. расправился со своими недавними ближайшими помощниками, Гейдрих, несомненно, принадлежал к наиболее жестоким у частникам этой кровавой мистерии нацистов, получившей название «Ночь длинных ножей». Среди сотен убитых был и Эрнст Рем, начальник штаба СА («штурм абтайлунг» — штурмовые отряды) — главная жертва этой ночи. Вместе с ним погибли и все руководящие деятели этой организации.
Вряд ли можно было ждать от Гитлера иного приговора, но все же Рем был долгие годы его самым близким другом. Гитлер был обязан ему многим, почти всем. Рем создал организацию СА еще в начале борьбы Гитлера за власть, а без этой организации он бы не захватил власти. Рем — единственный человек в Германии, который был с Гитлером на «ты».
Но что когда-то было достоинством, то потом, с приходом к власти, стало недостатком. Прежде всего сами штурмовые отряды, насчитывавшие тогда два с половиной миллиона человек (охранные же отряды (СС) имели в ту пору 300 тысяч человек), стали в НОВОЙ ситуации балластом. Гитлер уже не нуждался в одичалых подростках и буянах, героях кулачных расправ, ему нужны были теперь точно действующий исполнительный аппарат и выдрессированная армия. В штурмовых отрядах, для которых уже не было прежнего применения, тлели к тому же очажки недовольства. Рем был единственным человеком, который своим влиянием и своей популярностью мог соперничать с Гитлером. Штурмовики поддерживали Гитлера, но считали своим вождем Рема и шли за ним. А тот увлекся планом объединения штурмовых отрядов с рейхсвером — хорошо организованной, в духе прусских традиций отлично обученной армией — и строил честолюбивые планы взять на себя руководство этими мощными силами.
Уничтожение руководителей штурмовых отрядов и других своих возможных конкурентов Гитлер целиком доверил эсэсовцам. Гейдрих совместно со своим штабом до мельчайших подробностей разработал практический план действий и составил списки намеченных жертв. Ночью отборные отряды эсэсовцев, черные мундиры которых сливались с мраком ночи, нагрянули по точно указанным адресам. Лишь у отдельных участников возникала догадка, что происходит нечто очень важное, но что именно, они узнали только на месте или даже после завершения операции, которую сами осуществляли. Удар был нанесен так неожиданно, что большинство намеченных жертв было захвачено в постели — о какой-либо мобилизации штурмовиков и их отпоре намного уступавшим им численно эсэсовцам не могло быть и речи. Гейдрих, окруженный отборными стрелками, вполголоса отдавал приказания, выяснял обстановку, требовал донесений, а когда выезжал на места действия в своем бронированном автомобиле, к нему немедленно подводили все радиотелефонные нервы операции. К утру, пока никто толком ничего еще не понял, все было закончено. Гейдрих этой ночью действовал так жестоко, что даже многие видавшие виды ветераны нацизма стали сто бояться.
30 июня знаменовало значительное усиление СС внутри нацистской машины, что в свою очередь означало заметный рост влияния Гиммлера и Гейдриха. Это немаловажное обстоятельство свидетельствует о том, что Гиммлер и Гейдрих были не только исполнителями воли Гитлера, но чем-то гораздо большим — они были вдохновителями и закулисными зачинщиками кровавой расправы. Особенно Гейдрих, который всегда поставлял Гитлеру заслуживающие доверия донесения.
Имя Гейдриха было неизвестно широкой публике, но те, кому оно было знакомо, стали произносить его шепотом.
Очень трудно добыть фотографию Гейдриха тех лет — шеф секретной службы тщательно оберегал свое инкогнито. Многие из тех, кто с ним сталкивался, совершенно не представляли, с кем они имеют честь говорить. Если Гейдрих появлялся где-нибудь со свитой своих сотрудников, никому с первого взгляда, не приходило в голову, что главный среди этих людей — стройный, высокий блондин с асимметричным лицом и заметно косо посаженными глазами, державшийся очень и очень скромно. Некоторые даже принимали его за хорошо вышколенного адъютанта. Гейдрих был молод, пожалуй, моложе всех своих сотрудников — ему было тогда едва за тридцать!
Швейцарский историк Карл Буркхардт так описывает свою встречу с Гейдрихом на вечере в одном княжеском салоне. Как всегда, Гейдрих держался в стороне, вел себя сдержанно. Создавалось впечатление, что он, беседуя, все время думает о чем-то еще. Его холеные руки типичного белоручки лежали покойно, без единого движения. Он молча слушал собеседника и при этом внимательно вглядывался в него. Если же глаза их должны были встретиться, Гейдрих переводил взгляд куда-то под лацкан пиджака; возникало впечатление, что он исследует содержимое находящегося там бумажника.
