вверх. Умрёшь ли ты в итоге или нет, не моя забота. Но шанс самолично сбросить неокрепшую птичку неожиданно возбуждает.
Вызывающе улыбнувшись, юноша ребячливо отсалютовал Яну и, развернувшись на пятках, скрылся в толпе. Всё это время Ян продолжал нетвердо стоять на ногах, борясь с усиливающимся притяжением. Прежде чем погрузиться в сон, Башазаг уловил ранее незамеченную им диковинную вещь.
Люди, беспорядочно сновавшие вокруг, носили в себе полупрозрачные кусочки разных цветов: зеленые, голубые, красные, белые и других тусклых оттенков. Некоторые люди не хранили ничего. И только торопливо уходящая вперёд фигура Уфира, что в миг, казалось, обернулась, была окутана непроглядной тьмой. Сплошной мрак покрывал его силуэт, и лишь мертвой белизной отдавали глаза.
Ян в последний раз устало открыл глаза и шумно свалился наземь, распугивая стоявших рядом наримцев. Не чувствуя настойчивых похлопываний по спине, юноша видел прекрасный сон.
* * *
Благоухающий миндаль широко раскинулся над необъятным полем, образуя бескрайнее море пышных бутонов. Белые, светло-розовые, лиловые гроздья, переливающиеся на солнце яркими лепестками, свисали с хрупких ветвей. Узкая тропинка, мощёная камнем, пробегала между деревьями, стараясь уделить достаточное внимание каждому из них.
Ветки доверчиво тянулись к лицу маленького Яна нежно щекотали детское лицо. Тихий заливистый смех эхом пронёсся по округе, разгоняя певчих птиц. Желтопёрая стайка стремительно вспорхнула ввысь, закружилась в пушистых облаках, весело щебеча о чём-то своем, и вновь скрылась в листве деревьев.
Издалека послышалась лёгкая поступь. Неуверенные шаги приближались, трель канареек усиливалась. В паре шагов от мальчика остановилась девочка, протягивая ему худую ручку. Блестящие светлые локоны каскадом спадали на открытые плечи, обрамляя маленькое личико. Шлейф белоснежного платья тянулся за хозяйкой, невесомой тканью касаясь шёлкового ковра зелени.
Ян неуверенно взял предложенную руку, и вместе они отправились вперёд. Девочка что-то тихо говорила, время от времени посмеиваясь про себя. Крепче стискивая маленькие ладошки, они всё дальше уходили от привычных пейзажей.
Тёплый ветерок приятно отдавал слабыми нотками мяты и розмарина. Где — то за таинственным лесом была слышна невесомая мелодия лиры, сопровождаемая аккомпанементом свирели. Народная песня, напеваемая хором женщин от мала до велика, наполняла душу непонятным ощущение лёгкости и всеобъемлющего покоя. Желание запечатлеть этот краткий миг, остаться в волшебном мире кружило голову.
Мальчик и девочка шли всё глубже в лес навстречу заходящему солнцу. Выйдя на ровную поляну, сплошь усыпанную крупными ромашками, они остановились вдохнуть цветочный аромат. Повернувшись к Яну спиной, девочка широко расправила плечи и закричала во весь голос. Протянув руки к небу, она выплескивала бурлящие в ней боль и разочарование. Как бы она крепко не жмурила глаза, жуткие картины из памяти не собирались покидать хозяйку.
Сладкий сон, что временным барьером оберегал её от ужасных видений, невозможно было продлить никакими чарами. Всему должен прийти конец, и девочка лучше, чем кто-либо, это осознавала. Слегка нагнувшись, она посмотрела на мальчика в последний раз. Нежно коснувшись руками розовых щёк, златовласка оставила на них лёгкий отпечаток колдовского тепла, медленно рассеивающийся золотым сиянием в воздухе.
Сон медленно подходил к завершению, расплываясь в водовороте лиловых лепестков миндаля. Вцепившись в руку мальчика, девочка что-то отчаянно прокричала ему. Время заканчивалось, секунды таяли на глазах. За роем цветов можно было едва разглядеть собственное тело. Сильнее сжав ладонь, девочка отчаянно, раз за разом повторяла одну и ту же фразу, пока она не поддалась чарам.
— Спустя годы, когда все четыре шестерёнки придут в движение, когда необходимость заставит покинуть родные края, когда первый оплот падёт под напором вражеских сил, девушка в красных одеждах протянет руку. Следи за знаками, и они сами приведут тебя ко мне. Непременно!
В запасе оставалась лишь пара секунд. Перекрикивая шум, девочка продолжала настойчиво проговаривать непонятные для мальчика слова. Она верила, что однажды они встретятся. И встреча эта не будет напрасна.
* * *
Реальность резко выдернула парня из оков сна, давя на сознание расплывчатыми образами. Голова отказывалась соображать, в глазах неприятно мелькало. Приподнявшись на локтях, Ян начал медленно разбираться с чехардой в голове. Мысли судорожно мелькали, размытыми образами откликаясь в сознании.
Тепло рук, горьковато-цветочный запах миндаля, прямая осанка и шуршание свежей травы под ногами. Всё было так реально, что казалось — закроешь глаза и вновь очутишься в том призрачном месте. Вспоминались мельчайшие подробности, вплоть до непрекращающегося щебета птиц.
Одно не давало покоя. Лицо девочки покрывала непроницаемая пелена. Ни цвета глаз, ни случайной родинки — ничего не осталось в его памяти; он даже не помнил её голоса. Абсолютная тишина гнездилась в голове, всё прочнее обустраиваясь в новом жилище. Стоило Яну задуматься сильнее, как голова в знак протеста отвечала пульсирующей болью в затылке. Воспоминания начали тускнеть, растворяясь в омуте более реальных событий.
Неприятное ощущение липкости пота и мягкость перьевой подушки под головой вернули его обратно в настоящее. Разум всё так же был тяжёл, а тело — неподвижно. Закинув руки за голову, Ян поудобнее устроился на кровати, погружаясь в новый сон. На этот раз в нём не было ни деревьев в цвету, ни тихих переливов струнных мелодий.
А в это время в сотнях километров от солнечного Нарима юная девушка печально смотрела в окно с высокой башни, надеясь увидеть хрупкого мальчика с глазами цвета содалита из вещего сна.
* * *
Солнечный свет неспешно пробрался сквозь тонкие занавески, которые играли скорее роль украшения, нежели выполняли предписанную им задачу — защищать от надоедливого солнца, не желающего ни на минутку уйти с насиженного поста. Птицы давно перестали щебетать нежные мелодии, уступив какофонии громких улиц.
Лениво разлепив глаза, Ян уставился в обыденно белый потолок с филигранной резьбой. Чудо умелых рук часто можно было увидеть в домах столярных дел мастеров. Ещё в далеком детстве диковинные рисунки были главной гордостью юного подмастерья Башазаг. Каждый штрих, неровность и выпуклость были частичкой общей идеи, которая с особой скрупулёзностью разрабатывалась совместными усилиями всей семьи. Но чем больше было внесено творческих изменений во время работы, тем больше результат отличался от первоначального замысла.
Переключив внимание с потолка на просторную светлую комнату, Ян заметил в ней непривычные предметы домашнего обихода, что с завидной
