производил по пять выстрелов в минуту. За минуту по движущейся мишени делал только три точных выстрела. В первую минуту делал и четыре, но потом скорость снижалась. Но это на тренировках. В боевых условиях хорошо, если два раза успевал выстрелить. Также дополнительно владел гладкоствольным револьвером под пистолетные патроны. Прапор был вторым бойцом моей группы, что тоже имел две единицы огнестрельного оружия. Это его ПММ и гладкоствольная «переломка» под тот же патрон. Двое оставили себе арбалеты, к которым привыкли, и которые им нравились за тихий выстрел. У двоих оставшихся были такие же мушкеты, как у меня. Без дальнобойного оружия осталась только Шуа. Но у неё имелись дротики, собственноручно сделанные в поселковой мастерской. Любой из них она могла только силой руки забросить на полсотни метров и пробить мишень из тонких досок. А с копьеметалкой дистанция уверенного броска возрастала в полтора раза. Я говорил, что хобгоблины очень сильные и ловкие? Если что, то повторю это.
— Пора, — скомандовал я. До вражеского поселения было метров триста. При наличии у нас пулемёта мы могли отсюда выкосить там всё живое. Шалаши и навесы, укрытые толстым слоем сена и камыша, не сдержали бы пулю. А уж тем более жидкий плетень из тонких жердей. Но при отсутствии его приходится справляться имеющимися силами.
Прапор понимающе кивнул, после чего достал из кобуры пистолет, дважды выстрелил в воздух и сразу после этого поставил ПММ на предохранитель. Вынул магазин, добавил в тот два патрона и вернул обратно в рукоятку пистолета.
Мы построились в одну растянутую шеренгу и медленно двинулись к становищу. Ничего лучшего придумать мы не могли с таким количеством бойцов. Ну, и ещё против орков хитрых построений не требовалось.
Ловушка сработала так, как мы того и хотели. На звуки выстрелов из-за плетня выскочили трое орков мужчин. Увидев нашу численность, они остановились и принялись что-то выкрикивать. Полминуты спустя к ним присоединились ещё пятеро. И вот тогда они побежали на нас, грозно тряся в воздухе дубинками и примитивными кольями с обожжённым концом вместо наконечника.
— Стоп! — приказал я. — Целься! — Вряд ли эти орки были в курсе, что за оружие у нас в руках. Скорее всего приняли их за какие-нибудь дубины или копья. Когда до них осталось метров пятьдесят я отдал новый приказ. — Огонь!
И первым спустил курок. Мгновением позже выстрелили остальные. Цели были разобраны правильно, за что стоило благодарить тренировки. Разрядив мушкет, я закинул его за спину и достал револьвер. Взвел на нём курок, взял рукоять двумя руками и поднял на уровень плеча. Стрелять из него было ещё рано, так как расстояние до выживших орков было велико. Уцелели двое… один. Только что Шуа прикончила дротиком предпоследнего орка. Кажется, раненого в грудь, но не заметившего этого.
Последнего орка пристрелил Прапор, сменивший ружьё на ПММ и выстреливший трижды по цели. Одна из пуль попала людоеду в шею и явно повредила шейные позвонки, так как он рухнул на землю, как марионетка, у которой перерезали управляющие нити.
— Всё? — сказал Прапор и сам же ответил. — Всё.
— Перезаряжаемся, — скомандовал я. — Шуа, разберись с подранками, пожалуйста.
— Конечно, Женя, — улыбнулась она мне и быстрым шагом направилась к валяющимся врагам, среди которых парочка ещё шевелилась. Скорее всего, это были те, в кого попали пистолетные пули из ружей-переломок. Всё-таки, для таких здоровяков подобная лёгкая пуля будет слабоватой. Свалить их может только рана в важные внутренние органы: сердце, печень, почки.
А вот мушкеты себя показали отлично. Тяжёлая свинцовая пуля била так, что людоеды падали замертво после её попадания в торс.
Только мы закончили перезарядку, как послышались выстрелы в посёлке.
— Наши уже там, быстро вперёд!
Орков никто не жалел, ни больших, ни маленьких, ни женщин. Насмотрелись мы и на котлы, в которых варились человеческие руки и ноги. И на кучи человеческих костей возле шалашей в посёлках людоедов. И на черепа людей на кольях. На детёнышей вот рука почти не поднималась. Тем позволяли убежать. Впрочем, такая жалость сродни крокодиловым слезам, всё равно им не выжить в дикой природе.
Второй отряд в первый залп вынес оставшихся защитников орочьего поселения. Увидев это, оставшиеся орки бросились в разные стороны. Несколько налетели на нас и мгновенно распрощались с жизнями. Другие побежали к реке. Кое у кого это даже получилось, и они бросились в воду. Учитывая, какая сейчас погода, им хватит пяти минут побултыхаться в ней, чтобы стать гарантированным покойником сразу или чуть позже от простуды.
Зачистка вражеского посёлка заняла от силы четверть часа.
— Проверяем, собираем трофеи, поджигаем и двигаем дальше. Здесь ещё две деревни этих гадов, — сказал я. — Хорошо бы успеть до темноты.
Наверное, окажись рядом кто-то из нормальных (нас к таковыми уже невозможно причислить) землян, то он бы нас в ужасе назвал карателями. Но после всего, что мы пережили и увидели, по-другому с орками было нельзя. Если мы хотим безопасности для своих стариков, женщин и детей, друзей и родных, то просто обязаны отогнать людоедов как можно дальше от этих мест. Так как понимают эти создания лишь силу, то…
Уходили мы, освещаемые огнём от пылающих хижин и шалашей. Примерно через три часа нам предстоит повторить экзекуцию с ещё одним орочьим поселением.
К сожалению, никаких шаманских побрякушек нам не досталось. Не было таких в этом становище. И, думаю, что к счастью. С шаманом ещё не доводилось сталкиваться в бою, но уверен, что он далеко не простой воин. И даже вряд ли вождь.
* * *
— За эту неделю мы вычистили десять орочьих поселений, — озвучил Колокольцев и так всем известные данные. — По примерным подсчётам вместе с этим уничтожили от четырёхсот до полутысячи орков. В основном мужчин воинов. Разбежалось меньше сотни и это были либо детёныши, либо самки…
— Воины тоже убегали, не всех удавалось подстрелить или догнать, — перебил я его.
— В курсе. Я уже отправил к гоблинам гонцов с просьбой зачистить леса от таких беглецов. Им вполне по силам прибить двух-трёх орков.
То, что наш глава говорил, я и так знал. За жизни нескольких сотен орков мы заплатили восемью своими. Ещё двадцать получили ранения и четверо из них стали калеками. Один так и вовсе парализован после удара дубиной по спине. В текущих условиях куда гуманнее было бы подарить ему безболезненную смерть. Например, напоить соком ядовитого растения, которое погружает выпившего в глубокий сон. Больше больной не просыпается, тихо уходя из жизни спустя несколько часов.
Вот только линкийцы рассказывали,
