— А мы уже думали, что вы не приедете! — прокричал дедушка. — Мы ждали вас несколько часов назад.
— Шину менял, — объяснил папа.
— Устал? — Дедушка обнял папу за плечи. — Тогда входи и садись, сынок.
Кларк хихикнул. Мама метнула сердитый взгляд в его сторону.
Дедушка и бабушка повели нас в гостиную. Комната была огромная. Весь наш дом, наверное, уместился бы в ней. Стены выкрашены в зеленый цвет. Скучный зеленый цвет. И увешаны черно-белыми фотографиями, пожелтевшими от времени. На них были люди, которых я не узнавала. Возможно, умершие родственники, подумала я.
Я посмотрела на потолок. Потом на круглый железный подсвечник на двенадцать свечей. Огромный камин занимал почти всю стену.
Через дверной проем я заглянула в следующую комнату. Столовая. Такая же большая, как и гостиная. Такая же мрачная.
Кларк сидел на облезлом зеленом диване. Я присоединилась к нему и почувствовала, как старые пружины подались под моим весом. Чарли застонал и растянулся на полу у моих ног.
Я рассматривала комнату. Картины. Потёртый коврик. Старые, но еще прочные столики и стулья. Свет, мерцающий высоко над нами, отбрасывал танцующие тени на стены.
— Здесь отвратительно, — прошептал Кларк. — И очень плохо пахнет, хуже, чем бабушка и дедушка.
Я едва подавила смешок. Что ж, Кларк прав. В комнате странно пахло. Сыростью и кислятиной. Почему эти два старых человека хотят так жить? Интересно. В заплесневелом, тёмном доме. В глубине болот.
— Хотите что-нибудь выпить? — перебила бабушка мои мысли. — Как насчет хорошей чашки чая?
Кларк и я качнули головой:
— Нет, спасибо.
Мама и папа тоже отказались.
— Ну, наконец-то вы тут! — вопил дедушка. — Это просто великолепно. А почему вы так поздно?
— Дед, хватит вопросов! — прокричала ему бабушка. Потом она повернулась к нам. — После такого долгого путешествия вы, наверное, умираете с голоду. Идемте на кухню. Я приготовила мое особое блюдо — пирог с курятиной — только для вас.
Мы пошли за бабушкой и дедушкой на кухню. Темная и грязная, она мало чем отличалась от других комнат. Но в ней не было противного застарелого запаха, как в других комнатах, все перебивал сильный аромат курицы.
Бабушка вытащила восемь маленьких пирогов из духовки. По одному каждому из нас и еще два, если вдруг мы окажемся очень голодными, догадалась я.
Бабушка положила один на мою тарелку, и я начала прямо вгрызаться в него. Я БЫЛА голодной.
Как только я поднесла кусок ко рту, Чарли вскочил со своего места и начал принюхиваться. Потом он обнюхал наши стулья. Кухонный стол. Пол поблизости. После этого вновь вернулся к столу, принюхиваясь.
— Чарли, перестань! — приказал ему папа. — Лежать!
Чарли сел напротив нас и завыл. Низкий, угрожающий вой перешел в громкий и яростный лай.
— Что, скажите, пожалуйста, с ним такое? — спросила бабушка, хмуро посмотрев на собаку.
— Не знаю, — ответил ей папа. — Он никогда так не делал.
— Что с тобой, Чарли? — Я слезла со стула и подошла к нему.
Чарли принюхивался. Потом он залаял. Еще принюхался.
Меня обдало холодной волной страха.
— Что с тобой, мальчик? Что ты учуял?
Держа Чарли за ошейник, я погладила его.
Попыталась успокоить. Но он вырвался из моих рук и залаял еще громче. Я снова потянула его за ошейник к себе. Его когти заскрипели по полу, так сильно он сопротивлялся. Чем больше я тянула за ошейник, тем яростнее рвался из рук Чарли.
— Тише, мальчик, — мягко уговаривала его я. — Ти-и-и-и-ш-е-е-е.
Но ничего не помогало.
В конце концов Кларк помог мне оттащить Чарли в гостиную, где он начал успокаиваться.
— Как ты думаешь, что с ним такое? — спросил Кларк, гладя пса по голове.
— Не знаю. — Я посмотрела на Кларка.
Он забеспокоился, посмотрел вокруг. Потом
сел. И опять стал оглядываться.
— Не понимаю. Он никогда так не выл. Никогда.
Кларк и я решили подождать в гостиной, когда мама и папа закончат есть. Мы больше не чувствовали голода.
— Как тут ваша собака? — Дедушка вошел в гостиную и сел рядом с нами. Он провел морщинистыми руками по своим сильно поредевшим седым волосам.
— Лучше. — Кларк поправил очки на носу.
— Погладить ее? — завопил дедушка. — Конечно! Если выдумаете, что это может помочь.
После обеда мама, папа и дедушка разговаривали и разговаривали практически обо всем, что произошло с того времени, как они виделись в последний раз. Восемь лет назад.
Нам с Кларком было скучно. Очень.
— Может, нам посмотреть телевизор? — спросил Кларк.
— О, извини, дорогой, — извинилась бабушка. — У нас нет телевизора.
Кларк уставился на меня, как будто это была моя вина.
— Почему бы тебе не позвонить Арнольду? — предложила я. Арнольд — самый большой зануда среди наших соседей. И лучший друг Кларка. — Напомни ему прислать тебе новый комикс.
— Ладно, — проворчал Кларк. — Мам, а где тут телефон?
— В городе, — слабо улыбнулась бабушка. — У нас мало знакомых, которые еще живы. Да и за телефон еще надо платить. Мистер Доннер, он из универмага, передает нам сообщения.
— Кстати, я не видел Доннера всю неделю, — прокричал дедушка. — Наша машина сломалась. Надо побыстрее отремонтировать. Теперь уже на днях.
Без телевизора. Без телефона. Без автомобиля. Посреди болот. Теперь пришло время разозлиться мне — на маму и папу.
Я состроила самую сердитую физиономию. Я была уверена, что им придется все же взять нас в Атланту. Абсолютно уверена.
Папа взглянул на маму, открыл рот и хотел что-то сказать. Потом повернулся ко мне и, как бы извиняясь, пожал плечами.
— Думаю, пора спать! — Дедушка посмотрел на часы. — Вам обоим нужно выехать пораньше, — сказал он маме и папе.
— Завтра вас ждет много интересного, — заверила бабушка меня и Кларка.
— Да, действительно, — согласился дедушка. — Этот большой старый дом просто предназначен для исследований. У вас будет настоящее приключение!
5
— А я испеку свой знаменитый ревеневый пирог! — воскликнула бабушка. — И вы, дети, поможете мне. Вам он понравится. Он сладкий, просто язык проглотите, стоит вам только откусить кусочек!
Я услышала, как Кларк сглотнул слюну, и чуть не застонала.
Мама и папа не обращали на нас внимания. Они пожелали нам спокойной ночи и попрощались. Они уезжают завтра очень рано. Возможно, раньше, чем мы встанем.
Мы пошли за бабушкой наверх по темным, скрипучим ступенькам, подлинному, продуваемому сквозняками холлу в наши комнаты на втором этаже.
Комната Кларка была рядом с моей, но у меня не получилось рассмотреть, как она выглядит внутри. Как только Кларк вошел внутрь, бабушка быстро затолкала меня в мою комнату.
Я поставила чемодан рядом с кроватью и огляделась. Комната была величиной со спортивный зал! И в ней не было ни одного окна. Моя мрачная комната освещалась всего одной тусклой лампочкой, укрепленной у кровати. Пол покрывал самодельный ковер, весь в пятнах; цветные круги на нем совсем побелели от времени. Покосившийся на один бок деревянный шкаф стоял у стены напротив кровати. Ящики вывалились наружу.
Кровать. Лампа. Шкаф. Только три предмета мебели в этой огромной комнате без окон. Даже стены были пустыми. Ни одной фотографии на их мрачных серых поверхностях.
Я села на кровать. Прислонилась к прутьям железного изголовья. Провела пальцами по одеялу. Колючая шерсть, которая к тому же пахла нафталином.
— Ни за что не стану им пользоваться, — произнесла я вслух. — Ни за что, — но я знала, что буду. В комнате было холодно и сыро, меня начинало трясти.
Я быстро переоделась в пижаму и натянула на себя вонючее старое одеяло. Долго вертелась, пытаясь устроиться поудобнее на комковатом матраце.
Я лежала, уставившись в потолок, и прислушивалась к ночным звукам этого противного старого дома. К странным скрипучим крикам, которые эхом отдавались от старых стен. Потом я услышала завывания.
Я села. Неужели они раздаются в комнате Кларка?
6
Я сидела на кровати, боясь пошевелиться. Вот еще один длинный, печальный вой. С улицы. Не из комнаты Кларка.
«Перестань! — ругала я себя. — Это у Кларка богатое воображение. Не у тебя!»
Но я не смогла заглушить в себе страх, слыша жуткие крики из болота. Какое-то животное? Или болотное чудовище?
Я уткнулась лицом в подушку. Мне понадобилось несколько часов, чтобы уснуть.
Проснувшись, я не могла понять, наступило уже утро или была середина ночи. Без света, льющегося из окон, различить что-либо было невозможно.
На моих часах было 8.30. Утро.
Порывшись в чемодане, я вытащила свою новую розовую футболку. Мне нужно было что- то ободряющее, а розовый цвет — мой любимый. Я натянула джинсы. Потом влезла в грязные кроссовки.
