Все без исключения мужчины носили европейскую рубашку и пиджак. Но вместо привычных нашему взору штанов на них красовались разноцветные юбки. Позже мы узнали, что йеменские юбки называются "фута" и что по узору на футе можно определить, к какому клану относится их владелец. За пояс у каждого мужчины был заткнут большой изогнутый кинжал-джамбия в ножнах, обмотанных зеленым шнуром либо украшенными сканью. Многие использовали свои кинжалы как крючки, вешая на них различные полезные вещи – мобильные телефоны, пакеты с популярным местным наркотиком – "катом", который полагается разжевать и посасывать, засунув за щеку, и многое другое.
Поражало количество мужчин с огнестрельным оружием. Но уже через несколько часов мы привыкли и перестали обращать внимание и на "Калашниковы", и на различные образцы старинных ружей, болтавшиеся за спинами.
Однако пора было познакомиться с местной кухней. Мы долго искали подходящую забегаловку, дабы попробовать пресловутую "курицу с рисом", на которую жаловались все путешественники. В каменных закоулках Старого города было очень много кошек. Очень много наглых и приставучих детей. Очень много мамаш. Очень много задумчивых мужчин с кинжалами. Но ни одной забегаловки вокруг не наблюдалось.
Мы принялись расспрашивать прохожих. По-английски. Вскоре к нам прибился юноша из той породы людей, которую путешественники обычно называют "хелпер". Хелперы навязчиво предлагают туристам свою помощь, а затем либо приводят их в магазины, с которого получают проценты за каждого доставленного клиента, либо просто требуют денег за оказанные услуги. Но мы были так расслаблены, так очарованы городом, что не сразу поняли, с кем имеем дело. Хелпер знал по-английски всего несколько слов, поэтому мы понимали друг друга очень плохо. Услышав слово "Restaurant", он отвел нас в какую-то гостиницу, предложив подняться наверх. Предположив, что незнакомец ведет нас в гостиничный ресторан, мы пошли следом. После долгого и утомительного подъема мы оказались на крыше гостиницы, откуда открывался очень красивый вид на Старый город с его удивительной пряничной архитектурой.
Дома действительно походили на пряники, расписанные сахарной глазурью. А с чем еще сравнить здание из ярко-красного кирпича, украшенное резным алебастром? Над каждым окном красовалось узорчатое алебастровое полукружие – позже мы узнали, что эта деталь архитектуры называется "камария", то есть "окно Луны". Увы, я так и не поняла, – то ли таким образом нам поэтично дают понять, что сквозь узор из алебастра по ночам заглядывает Луна, то ли просто полукружие ассоциируется с половинкой луны. А во многих зданиях были еще и удивительные витражи, в которых вместо привычных нам свинцовых переплетов были алебастровые перемычки.
Пока я, с некоторым трудом просунув верхнюю часть тела в узенькое окно, фотографировала город, – для чего-то террасу окружили странным кирпичным ограждением, смутно напоминавшим кремлевскую стену, нам принесли кофе. Кофе, увы, оказался растворимым. Более того – он имел вкус жженой бумаги. Пить его оказалось нам не под силу.
Категорически отказавшись платить за кофе хелпера, мы отправились искать что-нибудь более интересное. И нашли на автовокзале. Это было двухэтажное кафе, где нам сразу отвели весь антресольный этаж
– женский (он же семейный) зал. В зале мы были в полном одиночестве и в ожидании официанта во все глаза глядели вокруг. Снизу, прямо в зале кафе, вовсю шла торговля копченой рыбой.
Смуглые мужчины ели руками из тарелок, пользуясь вместо ложек лепешками. Вверху, над нами, был бело-голубой потолок из резного алебастра. За такой потолок любой новый русский продал бы душу – так хороша был причудливая резьба. Но чья-то безжалостная рука прорубила в потолке множество отверстий, из которых торчали ржавые трубы и проводка. Провода шли на улицу и там, под открытым небом, заканчивались эффектным "жучком", с которого свисали обрывки изоленты. Мы сидели за обшарпанным голубым столом, на котором стоял голубой термос с водой. Но пить воду из термоса мы так и не решились. Еще в зале был телевизор, огромное искусственное растение с красными цветами и много всего другого. Как ни странно, разноголосица цвета и форма создавала какой-то свой, неповторимый колорит.
Когда появился официант, мы попытались поговорить с ним по-английски. Усатый официант улыбался и всячески показывал, как он нам рад, но было ясно, что он ничего не понимает. Тогда я спустилась вместе с ним на кухню и стала тыкать пальцем в разные блюда. Но в лотках лежали сплошные овощные рагу. Никаких следов риса или курицы.
Тут меня осенило. Я достала блокнот и стала рисовать пиктограммы – рыбку, курицу, чашку, ложку. Официант был в восторге. Нам быстро принесли кучу еды. Вкуснейшую рыбу, запеченную на углях, огромный хлеб вроде лаваша, кучу овощных рагу, соус из помидоров с чесноком, окрашенный шафраном рис, какую-то запеканку и странную зеленую массу. Принесли стаканы и минералку. Не было только тарелок, ложек и вилок. Я принялась рисовать недостающие детали сервировки. Официант с интересом следил за нами, явно восхищаясь моими художественными талантами. Мгновенно появилась одна тарелка и одна ложка. Пришлось, тыкая пальцами и мыча, показывать, что нужен второй комплект. Вилок в ресторане не оказалось, и мы приступили к еде.
Сказать, что йеменская еда была потрясающей – значит, ничего не сказать. Мы умяли практически все, что нам принесли, кроме странной зеленой массы – обеим показалось, что у нее табачный привкус.
– Кто посмел написать, что в этой стране ничего нет, кроме курицы и риса? – мычала я с набитым ртом, подлизывая свежайшим хлебом последнее, что оставалось на столе – томатно-чесночную смесь (йеменский соус, который мне перед поездкой советовали не пробовать во избежание проблем с желудком).
– Они были в какой-то другой стране, – сказала Наташа, солнечно улыбаясь и откидываясь на спинку стула.
Я начинала подозревать, что мои тайные планы – скинуть вес во время путешествия, пали прахом.
После завтрака, который у нас плавно перешел в обед, мы еще немного погуляли по городу. Видимо, как раз окончились школьные занятия. Маленькие школьницы, одетые в зеленое, с книгами под мышкой, шли домой. По молодости лет они еще не носили чадры. И мне захотелось их сфотографировать.
Тут выяснилось неожиданное: юные йеменки обладали удивительной реакцией. Стоило мне вскинуть камеру, как девочки мгновенно отворачивались и разбегались в стороны. С такой же скоростью отворачивались от объектива старухи, гулявшие по улицам в цветных платках размером с хорошую скатерть.
"Почему нельзя фотографировать женщин – они же в чадрах и никабах?", – недоумевала я. Разгадку я узнала уже в Москве. Оказывается, среди йеменцев ходит легенда, будто с помощью компьютера с фотографии можно убрать и чадру, и никаб. Ну, сами понимаете – какой приличной женщине захочется, чтобы ее видели без одежды? И вспомнила я, что во времена моего детства упорно ходила легенда о некой "красной пленке". Якобы, если зарядить ее в фотоаппарат, можно было увидеть на снимках совершенно голых людей.
Наконец мы добрались до гостиницы и рухнули на постели. В полдень к нам пришли Карина и Слава. Карина немножко поахала по поводу того, в какой "чудовищной" гостинице мы живем (если честно, нам гостиница вполне нравилась). Потом они сели на табуретки и, не теряя времени, стали вместе с нами разрабатывать наш будущий маршрут. И произошло невероятное: мы мгновенно подружились. Поэты любят описывать мгновенно возникшую любовь. Но, оказывается, дружба тоже может возникать мгновенно. И часа через два мы общались так, словно дружили всю предшествующую жизнь.
Карина заботливо рассказывала нам о том, чего не следует делать в Йемене. "Смотрите, не ешьте в дешевых забегаловках салат – можете заболеть тифом. Не пейте воду из канистр. Не вздумайте подмигивать. Подмигивание здесь считается приглашением к сексу. Если вам кто-нибудь подмигнет, а вы подмигнете в ответ – значит, вы согласны. Будете кого-нибудь подзывать – опустите руку ладонью вниз, а не вверх, как у нас, иначе не поймут…" Посмотрев визы в наших паспортах, Карина сказала, что на них не хватает треугольной печати, поэтому через несколько дней нам придется отметиться в туристической полиции.
Вскоре новые друзья уже везли нас в своей машине – помочь нам приобрести местную сим-карту, чтобы мы могли недорого связываться с ними из любой точки страны. Договор решили оформлять на Наташу. Заключение договора оказалось делом серьезным и заняло довольно много времени.
– Ну хорошо, – с несчастным видом сказала Наташа, пытаясь оттереть влажной салфеткой совершенно черные руки, – предположим, что они не доверяют мне настолько, что взяли отпечатки пальцев. – Но зачем им нужно знать, как звали моего дедушку?
