Карина и Слава заехали за нами в гостиницу, и мы отправились в путь по дороге, причудливо вилявшей среди гор. Горы имели очень странную форму и смахивали на гигантские буддийские ступы. На лугах у подножий этих гор женщины в чадрах пасли козочек. Около одного стада мы остановились и попросили разрешения на съемку. Дамы отказались категорически. Я дала им на память одну из фотокарточек, лежавших в моем кофре. На фото была изображена развалившаяся избушка, снятая мною где-под Рязанью. "Твой дом?", – сочувственно спросила одна из пастушек по-английски. Пришлось согласиться.
На блокпосту, на котором нас остановили, Слава пустился в долгие разговоры с полицейским. Когда нас наконец отпустили, я поинтересовалась, что он с таким чувством сказал служивому напоследок.
– Это почти непереводимо, – ответил Слава. – Это примерно означает следующее: "Пусть Аллах пошлет тебе ум!".
…Тула оказалась расположенной на высокой желтой скале, у подножия которой приютилась деревня. Сразу чувствовалось, что здесь бывает много туристов. Словно подтверждая мои мысли, к скале подкатил автобус, из которого высыпали гурьбой веселые турецкие девушки в сопровождении преподавателя. Преподаватель завел долгий спор с продавцом билетов – девушки хотели в Тулу бесплатно, а туляк ни за что на это не соглашался.
Избалованные "добрыми иностранцами" тульские детишки немедленно принялись клянчить у нас ручки и конфетки, что, впрочем, мы пресекли в корне. Тульчанки, завидев фотоаппарат, прятали лица с такой скоростью, что казалось, будто они кинозвезды на отдыхе, преследуемые папарацци.
А потом мы полезли наверх.
Нет, мы, конечно, отдыхали по дороге. Нет, в общем-то, мне приходилось преодолевать и более тяжелые подъемы. Но так уж устроен мой организм, что заявляет о начале горной болезни, стоит лишь мне пройти 50 метров по лестнице. А если учесть, что обычно на мне висит килограммов десять аппаратуры, – становится понятным, что в горы я лазить не люблю. Так что я минут сорок пыхтела, как закипающий чайник, и под предлогом "Надо это заснять" останавливалась у каждого камня.
На вершине двуглавой горы, куда мы так долго лезли, оказались остатки древнего поселения. Высокие оборонительные башни, остатки некрополя, водосборники, колодцы и акведуки. Прямо в скале были вырублены непонятные знаки, похожие на православный крест, совмещенный со звездой Давида. В центре сооружения стояла маленькая арка из белого камня – такие ставятся над могилами мусульманских духовных лидеров. К арке был прислонен обломок каменной плиты, похожий на надгробие и сплошь испещренный надписями. И самое замечательное – все эти сокровища никем не охранялись. Здесь не было нудных гидов, не было цепочек, ограждающих развалины, и можно было бродить повсюду сколько угодно и трогать все, что захочется. Не в пример всяческим акрополям и римским форумам.
Я полезла на одну из башен. Сквозь широкие окна свистал ветер. Вид был невероятно красивым, на одной высоте со мной парили птицы, и я почувствовала настоящее счастье.
Пока я торчала на верхней площадке, туда пришла компания йеменцев – парень и две девушки. Парень немедленно спросил по-английски, не нуждаюсь ли я в помощи, после чего принялся фотографировать меня в компании со своими спутницами.
Тем временем Слава, Карина и Наташа разлеглись на земле, наслаждаясь отдыхом после долгого подъема. Я с огромным удовольствием рухнула рядом.
– Тут один новый русский приезжал, ложился на это место и заряжался. Специально коврик у меня попросил. Говорит – здесь место силы, – вспоминал Слава.
Я немедленно предложила открыть в Йемене промысел: заряжать коврики на тульской вершине и продавать всем приезжающим туристам как пожизненное средство для восстановления энергии, а заодно и потенции.
Пока мы лежали, Слава рассказывал о своей работе. Оказывается, под чадрой у многих крестьянок – татуированные лица. В работе врача в Йемене много особенностей. Например, такая рутинная медицинская процедура, как укол в вену, превращается в целую проблему, если речь идет о женщине. И дело не в стыдливости – для врача делают исключение. Йеменские крестьянки зашивают рукава своих платьев наглухо и никогда их не снимают. Молнии сзади тоже выпарывают и зашивают наглухо – на всякий случай, вдруг расстегнется где-нибудь в публичном месте. Это не значит, что женщины не моются. Они моются, но делают это прямо в платье. "Недавно приходила молодая пара, нужно было сделать женщине укол в вену. Муж в конце концов сказал: режь платье, я ей новое куплю!".
Пока Слава вел свой поучительный рассказ, на вершину бодро вскарабкались турецкие девушки – очевидно, они все же убедили служителя горы пустить их бесплатно, – и принялись с восторгом озирать достопримечательности. Мы перебрались на соседнюю вершину – гора была двуглавой, и полюбовались видом на лежащую внизу деревню, которая казалась детским конструктором, состоящим из коричневых коробочек.
Наконец, насладившись Тулой, мы отправились в следующее историческое поселение – Кавкабан. По дороге мы остановились на пикник. Место ребята выбрали очень красивое – прямо над пропастью, с видом на одну из великолепных гор, похожих на ступу. К сожалению, уже вечерело, и снизу дул пронизывающий ветер. Я была единственной, кто захватил теплые вещи, и потому чувствовала себя немного неловко – ни один из моих спутников не соглашался одеться потеплее, чтобы другим не было обидно!
Конец ознакомительного фрагмента.
