стене. Мой злой умысел лишил меня пера, но, черт возьми, оно того стоило.
Оставив маленькую копию архангела позади, я пробиралась сквозь плотную толпу студентов и завсегдатаев, подошвы моих ботинок прилипали к залитому пивом бетону. Сделав еще несколько шагов, я оказалась в ловушке двух девушек с поджатыми губами.
– Простите. – Я попыталась их обойти, но обе раскрыли крылья.
Боже.
Брюнетка с блестящими кудрями и голубыми перьями с золотистыми кончиками уперлась кулаками в бедра.
– Только что мой грешник с заячьей губой велел мне убираться прочь, и не очень любезно. Ты ведь ничего об этом не знаешь, Селеста?
Я предполагала, что в гильдиях висят мои плакаты, поскольку казалось, что каждый неоперенный, с кем я пересекалась в Нью-Йорке, будь то женщина или мужчина, уже слышали обо мне.
– Почему ты думаешь, что я могу что-то об этом знать? – Я посмотрела мимо них на светящийся знак выхода.
– Потому как он пробормотал, что поквитается с байкерской цыпочкой с черными когтями и плоской задницей по имени Селеста.
Что ж, это было грубо. Задница у меня имелась, просто она маленькая, как и остальные части тела. И мои ногти не подстрижены под корень, но что в этом плохого?
– У меня даже нет байка. – Я сомневалась, что Мими одобрит его покупку.
– Думаю, он говорил о твоем внешнем виде. – Другая неоперенная окинула взглядом мои ботинки в стиле милитари и черные кожаные легинсы.
Я подняла средний палец и притворилась, что чешу им над верхней губой.
– Правда?
Она покраснела до самых корней светлых волос.
– У меня был план для него, – произнесла истинная.
– Прости, Блу[2], но ты ждешь, что я извинюсь за спасение невинной девушки от приема таблетки, благодаря которой ее, скорее всего, изнасиловал бы если не этот мужчина, то кто-то другой?
Девушка нахмурилась.
– Все, что ты сделала, это спровоцировала его.
– Он нападет снова. – Блондинка сложила свои красные крылья.
Как и у меня, на ее крыльях нет позолоты. Ее статус гибрида умерил мой язвительный тон, поскольку, как бы ни был ослеплен весь небесный мир, повязка с ее глаз в конце концов спадет и она поймет, что отсутствие блеска на перьях обречет ее на низшие ступени Элизиума. Лучшее, на что могли рассчитывать гибриды, – это должности в гильдиях в качестве офанимов – учителей – или в Элизиуме и Абаддоне в качестве Арелимов – небесных стражей. Веселье же доставалось только истинным: они могли стать Малахимами – сборщиками душ, Ишимами – оценщиками или Серафимами – crème de la crème[3] среди ангелов, или, скорее, crème de la shit[4].
– Селеста! – потрясенно воскликнула Блу.
Мой взгляд мгновенно заметался по комнате в поисках неприятностей. Не обнаружив никого, кто бы мчался на меня, я вернула свое внимание к девушке.
– Что?
– Ты потеряла перо.
Ах.
Это.
Я опустила взгляд на пушистое фиолетовое перышко, гадая, почему лишилась его. За ужасные мысли об архангелах или потому, что увела еще одного грешника у другой неоперенной? Честно говоря, удивительно, что сегодня упало только одно и что я не заметила резкого укола, который обычно сопровождает потерю пера.
Когда качающееся перо исчезло под парой туфель с ремешками на шпильках, я оглянулась на ангелов с широко распахнутыми глазами.
– Не первое. И не последнее.
Я уже давно перестала считать, но подозревала, что потеряла столько же, сколько и заработала, учитывая, что мои крылья – вернее крылышки – были почти такой же плотности, как и до Парижа.
Истинная скрестила руки на груди, обтянутой белым топом с бретельками, который придавал ей совершенно ангельский вид.
– Почему ты сдалась?
– С чего ты взяла, что я сдалась?
Мой юмор не приглянулся двум неоперенным, которые обменялись взглядами, а затем заговорили друг с другом.
Гибрид произнесла:
– У тебя всего триста двадцать пять… Ну, теперь уже четыре.
А истинная добавила:
– И осталось три месяца.
Несмотря на то, что меня разозлило, что они просматривали меня на голоранкере, я приятно удивилась этой цифре. Поскольку я сбрасывала перья, как линяющая курица, и не подписывалась ни на какие небесные миссии после Парижа, то полагала, что количество опустилось ниже сотни, но, очевидно, я ненароком совершила тонну добрых дел. Хотя мы не зарабатывали столько перьев на грешниках, когда не были на них подписаны, если нам удавалось помочь им измениться, даже в самой малой степени, мы получали перо за свою доброту.
– Ты не собираешься его поднять? – спросила гибрид.
– И вспомнить дни моей славы? Нет. Я из тех, кто живет в моменте.
Она удивленно уставилась на меня.
– Скажите мне вот что. Стала ли я предметом изучения в гильдии или же поучительной историей?
Истинная поморщилась, будто выпила фирменную текилу с кислым мармеладом от Джейса.
– Офанимы беспокоятся о тебе, Селеста. Особенно Офан Мира.
– Офан Мира? – Их слова вызвали у меня улыбку. Я очень сомневалась, что старейшину гильдии волнует судьба ее невзрачной ученицы. – Уверена, она опустошена моим отсутствием. Передайте ей мои наилучшие пожелания, ладно? – Когда я наконец прошла мимо девушек и поднялась по лестнице к выходу на улицу, в голове пронеслось число, которое они мне назвали.
Триста двадцать четыре. Не то чтобы у меня имелись намерения завершить крылья, но количество, необходимое для достижения тысячи, было настолько абсурдным, что я усмехнулась.
На выходе я послала Леону воздушный поцелуй, и он сделал вид, что поймал его и спрятал в карман, хотя был занят болтовней с симпатичной блондинкой – полагаю, сейчас они с Алисией в размолвке. Затем я подняла взгляд к черному, словно сталь, небу. Хотя оно и не было усыпано звездами, как в гильдии, я подумала, что это самое прекрасное зрелище.
Несовершенное и настоящее.
Приглушенное смогом и огнями вместо кварца и жимолости.
И шум. Вокруг так много шума. Никакой гармонии. Здесь нет ни радужнокрылых воробьев, щебечущих арии, ни кварцевых фонтанов, что льют кристально чистую воду на цветущие по ночам лилии. Только старые добрые гудящие желтые такси, болтающие студенты и оживленные пьяницы.
Я любила этот город за его несовершенство, потому что он отражал жизнь, которую выбрала я, а не ту, которую выбрали за меня.
Глава 2
На следующее утро я встретилась с консультантом для обсуждения задания по уголовному праву, а после села в метро и отправилась в центр города, в пентхаус, который Мюриэль купила после того, как меня приняли в Колумбийский университет.
Хотя я ненавидела факт появления в моей жизни опекуна Джареда, я уже не
