Кадера наняли убить меня.
Мужчина, который только что взял меня, трахнул, должен был меня убить.
В комнате воцарилась тишина, но никто из нас не пошевелился.
— Когда ты сказал, — начала я, наконец обретя дар речи, — что за мою голову назначена цена и она принята… — Я глубоко вздохнула. — Ты знал, что это правда, потому что именно ты согласился на эту работу.
— Да.
Сцены прошедшей недели прокручивались у меня в голове.
— Но в этом нет никакого смысла. Ты сказал, что не причинишь мне вреда. В тот первый вечер на встрече ты сказал, что, если бы хотел причинить мне вред, меня бы там не было.
— Я не лгал тебе.
— Не понимаю. Убить меня и не причинить вреда — полярные противоположности.
Кадер глубоко вздохнул.
— Если ты хочешь, чтобы я ушел, я могу спать в кресле.
Хотела ли я, чтобы он ушел?
— Я не знаю, чего хочу.
Это было не совсем так. Я хотела вернуться к иллюзии безопасности. Я бы сказала, что хотела вернуться в прошлую пятницу, но это означало бы не знать Кадера, человека, нанятого убить меня. Ну же, Лорел, это должно быть то, чего ты хочешь.
Вместо того, чтобы озвучить все это, я спросила:
— Ты объяснишь, что делаешь или что сделал? Кто тебя нанял? — Появилась новая мысль. — Как ты думаешь, кто бы это ни был, он тоже назначил цену за Расса?
Новые рыдания выросли в груди при воспоминании о партнере, друге и временном любовнике, мертвом на полу моей спальни.
Рука Кадера коснулась одеяла, приближаясь к тому месту, где я сидела.
— Иди сюда, — позвал он в темноте.
— Ты сказал, что я не могу прикоснуться к тебе.
— Но я могу прикоснуться к тебе. Иди сюда. Я расскажу тебе все, что смогу.
— Ты никогда не лгал?
Вопрос прозвучал между приступами икоты, вызванной новыми слезами.
— Нет, Лорел. Меня наняли убить тебя. Я взялся за эту работу, потому что с первого взгляда на твою фотографию понял, что в тебе что-то есть. Черт, в тебе все еще что-то есть. Я не могу этого объяснить. Я взялся за работу, намереваясь завершить ее. Я не проваливаюсь. Такова моя репутация.
Мое тело дрожало, я продолжала сжимать одеяло на груди.
Наконец его большая ладонь нашла мое колено. Он растопырил пальцы.
— Это больше не моя цель. Даже в этом случае я не подведу.
О Боже.
Кадер крепче сжал мое колено.
— Я не потерплю неудачи, но и не собираюсь выполнять задание так, как было приказано. Люди нанимают меня. Я убиваю, чтобы заработать на жизнь. Это хорошая жизнь. Ты была права, что яма наверху тоже не мой стандарт. Я зарабатываю на жизнь лучше, чем хорошо. Это не всегда люди. Я также убиваю репутацию, компании и идеи.
— Как моя формула? — спросила я.
— Да. Я могу взломать даже самые продвинутые системы. Я могу взламывать брандмауэры, как папиросную бумагу. У меня врожденная способность понимать языки. Есть не так уж много вещей, к которым я не могу получить доступ. Меня нанимают на любую работу. В большинстве случаев я не вступаю в контакт со своей целью. Я также не знаю, кто меня нанимает.
Я попыталась сглотнуть, но во рту пересохло.
— Бутылка с водой все еще здесь? — спросила я.
Матрас дрогнул, Кадер вернулся с бутылкой.
Я протянула руку в темноте, открыла крышку и утолила жажду. Как только вернула ему воду, я спросила.
— Так что же это значит для меня и формулы?
— Это значит, что, пока меня наняли, я сам себе хозяин. Я ни перед кем не отчитываюсь, — он выдохнул. — Меня наняли остановить исследования. Я принял решение не убивать тебя до того, как ты меня увидела. Вот почему я предложил тебе деньги, спросил цену за исследование. Платеж был не от моего работодателя. Они не захотели тебе платить. Я хотел.
— Почему?
Матрас снова дрогнул. Больше не держа меня за колено, Кадер был рядом, прислонившись к стене.
— Понятия не имею. Нет. Иногда мне кажется, что мы… может, что-то есть… — Он снова глубоко вздохнул. — Я имею в виду, что определяю судьбы. Лорел, когда я увидел твою фотографию, я, кажется, понял. — Его пальцы снова скользнули по моему колену, остановившись на бедре. — Я знал, что приму задание с твоей судьбой, потому что не мог позволить, чтобы эта работа досталась кому-то другому.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
От его прикосновения исходило тепло.
Я медленно накрыла его руку своей. Он повернул свою, пока мы не оказались ладонь к ладони.
— Ты же не собираешься меня убить?
— Я не… — Звук насмешки наполнил воздух. — …хотя, я начинаю думать, что ты убьешь меня прежде, чем все это закончится.
Склонившись к его плечу, я покачала головой.
— Нет. Я не хочу больше никого терять.
Я не знала, как долго мы сидели в темноте. Со временем его рукав намокал от моих текущих снова и снова слез. Когда он обнял меня и потянул к подушкам, я поддалась теплу его объятий. Чистый аромат его недавно вымытой кожи, в сочетании с затяжным ароматом нашего соединения, создавал успокаивающий флёр, который пронизывал затхлый подвал, оседая на нас, пока я прижималась ближе.
Только когда он разбудил меня позже, я поняла, что прикасалась к нему. Не он, сама по себе. Между нами был хлопковый барьер, но он не велел мне остановиться. Во многих отношениях он, казалось, поощрял это, например, следовал за мной к стене, когда я отказывалась идти к нему.
Пальцы Кадера скользнули по моей коже, притягивая меня ближе. В темноте его губы нашли мои. Более мягкие, чем раньше, он больше не заявлял о своих правах и не грабил чужую землю. Это было по другому — обнадеживающее. Заявление было сделано.
Я была его собственностью.
Ему не нужно объяснять мне, чего он хочет. Твердость его члена, прижатого к моему животу, безмолвно выдала намерения. В унисон, словно в хореографии, мы двигались как один, пока мужчина, который управлял судьбами, не оказался надо мной, его тело теперь стало моим щитом. Его губы и зубы были инструментами, пока он поднимал меня все выше и выше.
Мы были не в подвале.
Моей жизни ничто не угрожало.
Мы летели над облаками.
Дорога от сна до экстаза была долгой и утомительной.
Пот покрывал мою кожу, я крепко держалась за его руки и плечи над собой. Я сжала мягкий хлопок его футболки в кулаках, когда мы стали одним целым. Моя спина выгнулась, а крики эхом отразились от стен. Как и в первый раз, Кадер замер, позволяя мне привыкнуть. В отличие от прежнего, мое тело помнило его длину и обхват, оказывая меньшее сопротивление его вторжению.
— Ты так чертовски хорошо ощущаешься.
Его обращение вызвало тепло на коже и улыбку на лице.
— Да, — это был не вопрос, а утверждение.
Сначала медленно, он начал двигаться. Каждый толчок контролировался, мои ногти цеплялись за его одежду, и мы нашли ритм. Это была не гонка на вершину. Это был марафон, нет, соревнование Железного Человека2. С каждым прикосновением, каждым поцелуем и хором звуков я тратила каждую унцию энергии. Это было всепоглощающим. Мои мысли и тело были сосредоточены на мужчине, который занимался со мной любовью.
Я не знала, сколько раз кричала, пока мое тело билось в конвульсиях вокруг него или мои зубы впивались в материал, покрывающий его плечо, когда безуспешно пыталась подавить свои крики удовольствия. Все, что я знала, это то, что к тому времени, когда мышцы под этой футболкой натянулись и Кадер кончил, я была разбита безвозвратно. Единственная причина, по которой я не лежала в осколках на полу — это мужчина, который держал меня. Разорвав наше соединение, Кадер устроился рядом со мной и обнял меня, склеивая мой разбитый мир.
Я слишком устала, чтобы думать о чем-то еще. На какое-то мгновение моя жизнь не была в руинах, работа моей жизни не была в опасности, мой друг не был мертв, и мне ничего не угрожало. Ровное дыхание Кадера убаюкивало меня.
Пронзительный звон разорвал темноту, разбудив нас обоих и разрушив нашу отсрочку.
Прежде чем я успела сказать хоть слово, Кадер вскочил с кровати.
— Черт!
Это было последнее, что я услышала, когда он торопливо вышел из спальни.
