Минуту Иэхан стоял не шевелясь, сверля лицо гостя глазами. Он словно отчаянно пытался вспомнить знакомого ему человека: взгляд карих глаз из-под кустистых темных бровей выдавал крайнюю степень уверенности и восторга; лицо его было украшено ровной широкой полоской усов и небрежно окутавшей подбородок и скулы порослью.
— Белокурый Иэн, где твои кудри?! — воскликнул гость и, в мгновение ока обежав бесконечный стол, прижал ошеломленного ювелира к своей груди.
Послышался грохот упавшей на пол булавы. Глаза Иэхана заблестели. Отстранив от себя гостя и разглядев его еще раз как следует, он покачал головой и, прищелкнув языком, произнес:
— Боги! Руфус! Да ты ж почти не изменился!
И теперь была очередь Иэхана заключить своего гостя в объятия. Через минуту они уже стояли друг напротив друга, расплываясь в самых искренних на свете улыбках. Незваный гость, который был на локоть выше своего товарища, осмотрел Иэхана, потом покачал головой и выпалил:
— А вот про тебя, Иэн, я бы того же не сказал. Серьезно, где твои локоны? И что это за магический глаз? — указал он на золотую цепочку с выглядывающими из кармана Иэхана очками.
— Это пенсне, — начал объяснять ювелир, — зрение, знаешь ли, неважное стало.
— Много с бумажками работаешь, значит?
— Не совсем, — замялся Иэхан, — я ювелир.
Тут гость переменился в лице и, кивнув одобряюще, похлопал Иэхана по плечу, от чего бедолага чуть не завалился на бок.
Друг Иэхана был широк в плечах и весьма рослый, что являлось нетипичным для чародеев и колдунов, к числу которых он и принадлежал, и издалека напоминал по форме прямоугольник, стремящийся к квадрату. Иэхан помнил, что Руфус всегда отличался своим крупным телосложением, но теперь он стал просто великаном. Его темные волнистые волосы еще больше полнили его и без того круглое лицо, а ладони былиогромными, как у орка, и, кажется, способны были выжать сок даже из камня. Своими размерами он был обязан матери, которая была из крестьян, о чем сам он старался вспоминать как можно реже.
— Как поживают родители? — поинтересовался Иэхан.
— Отец умер недавно, а мать… — маг нахмурил брови и задумался, но тут же словно вспомнил, зачем он здесь, и, перейдя сразу к делу, предложил Иэхану присесть и внимательно его выслушать.
— Мне надо укрыться на месяцок-другой, — маг посмотрел на друга испытующим взглядом и, не заметив в глазах приятеля ничего, кроме намерения выслушать все до конца, продолжил свои объяснения, которые свелись в итоге к тому, что он провернул пару бесчестных сделок в Глудио и Дионе, где работал личным телохранителем богатеньких гномов. Кое-где он допустил промашки, и ему нельзя было возвращаться на юг, пока не уляжется шумиха.
— Что ты делал на юге? — Иэхан вопрошающе поднял брови, слушая сбивчивые объяснения старого друга. — Когда мы распростились на Говорящем Острове более десяти лет назад, ты, помнится, собирался отправиться в Орен, чтобы поступить на учебу в Башню Слоновой Кости.
Маг покачал головой:
— Та же история…
— Им не понравилось твое происхождение?
— Угу, — маг нахмурился. — Долго я скитался по прибрежным городкам, пока наконец не наткнулся в Глудио на гнома по имени Арри. Он был преотличным охотником, но коммерсант из него был никакой. Я усердно пахал на него несколько лет, помогая во всех его делах: разделывал туши, таскал тяжеленные тюки с добром, выполнял все мелкие поручения, нашел емутаки постоянных заказчиков… За время работы со мной Арри многократно увеличил свой доход, чем вызвал интерес к своей персоне всевозможных грабителей и мошенников, а у меня тогда не было даже лицензии на ношение приличного оружия. И вот этот Арри однажды заикнулся, что будь я его личным телохранителем, он бы достал мне бумажки, чтобы я смог получить профессию. Ну я, естественно, все, что надо, сделал и, получив заветную метку чародея[10], был таков. С этого момента Руфус исчез, и появился Магос — так меня теперь знает половина южных провинций.
— Неплохое имя, — ювелир одобрительно кивнул головой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Знаю, — приосанившись, маг продолжил рассказ о своих блужданиях. — Я долго жил в Иннадриле, охотясь на аллигаторов, промышляя ими. В итоге я организовал приличную конторку по продаже кожи и зубов. Иннадрил тогда был достаточно изолированным местечком, и купцы со всех окрестных земель приезжали за нашим товаром. Но я повздорил с местными.
— С эльфами? — Иэхан присел на ближайший к нему стул, понимая, что беседа будет долгой, и маг, последовав его примеру, утвердительно фыркнул.
— Длинноухие тюфячки всячески ограничивали мне отлов крокодилов, называя меня негуманным и корыстным. Работники ушли. Я попытался охотиться сам — нелегально, конечно, — но эти ушастые засранцы поймали меня с поличным. Лавочку мою прикрыли, а меня поперли из Иннадрила. Эх, горло бы промочить.
Иэхан позвал жену и попросил принести вина из запасников. Разговор был продолжен. Никогда еще Урсула не видела своего ворчливого, угрюмого мужа таким возбужденным: он смеялся, бранился, как юнец, превышал рекомендуемые доктором нормы потребления вина и совершенно не обращал внимания на то, что время уже перевалило за отметку, когда он, по обыкновению скользнув в уютную пижаму, предавался сну.
— Глудин был слишком мелок для меня, — продолжал маг, — в Глудио возвращаться я не рискнул. В итоге я поселился в Дионе. На вырученные от предпринимательства деньги я купил себе сносный костюм и мечи в Дионе прослыл одним из лучших наемников в регионе. Магос грозный, Магос ужасный, — здоровяк говорил с жаром, жестикулируя руками, как сломанная мельница.
Иэхан только качал головой, то и дело изумляясь тому, как протекала жизнь его друга, пока он обучался ювелирному делу у гномов и делал первые робкие шаги в торговле, которая в то время частенько не оставляла его в выигрыше.
— И что случилось потом?
— Потом я имел дело с самыми знатными торговцами Диона. Я работал на братьев Осгера и Осмунда, на Мурдока Одноглазого. Мы возили грузы на юг, в Гиран, даже в Орен.
— Ты пересекал Драконий Перевал? — глаза ювелира по-ребячьи расширились.
— Долину Мертвецов? — усмехнулся маг в усы. — Раз пять. А потом я купил себе вот это, — великан откинул подол туники и вытащил из ножен прекрасный длинный и тонкий меч с узорной плоской рукоятью. Меч излучал таинственный розовый свет.
Иэхан присвистнул, и глаза его засияли.
— Можно? — попросил он.
— Конечно, только осторожно — он мне как жена.
Пока Иэхан аккуратно вертел в руках изящное оружие, маг вдруг подтолкнул его в бок.
— Кстати, о женах, — фыркнул он. — Я сначала было подумал, что эта кукла — твоя горничная или гувернантка.
Иэхан вернул меч другу, заявив серьезным тоном:
— А вот про это не надо. Урсула — прекрасная женщина.
Маг спрятал меч обратно в ножны и невинно развел руками:
— Как скажешь. Просто уж насколько я охотлив до женского внимания, со сколькими из них я был накоротке, даже с орками и эльфами. Но гномка?! Иэхан! Она ж тебе по пояс…
— Это тебе она по пояс, — перебил друг, — а мне…
Здоровяк в свою очередь фыркнул, перебив товарища:
— Хотяв этом можно найти свои плюсы.
— Ты совсем не изменился, — хлопнув старого друга по груди и вновь приобретя блаженное выражение лица, Иэхан принялся расспрашивать товарища о его приключениях.
Магос без стеснения выдавал имена и секреты всех, на кого работал, и в итоге еще раз спросил друга, может лион рассчитывать найти себе приют в его доме.
— Что именно ты сделал? Почему так спешно покинул Дион? — наконец спросил Иэхан и, скрестив руки на груди и откинувшись на стуле, приготовился слушать признания друга.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Тот немного поерзал на месте, вновь ухмыльнулся в усы и начал свои объяснения:
— Ты, верно, не знаешь, но есть такой гном, толстякДонни— коврами торгует, гобеленами, в Дионе он очень уважаемый франт.
Иэхан покачал головой: он не всех коммерсантов знал из своего района Гирана, не говоря уже о каком-то торговце текстилем из проходного городка.
