Этот великий восторженный гимн известен как Песнь Пресвятой Богородицы. Величальная песнь Богородицы поднимает дух бедным и смиренным и намечает одну из основных тем в пастырских наставлениях Иисуса. В евангельской повести не только истина, там и плод истины: красота. Мария, вынашивающая Иисуса во чреве Своем, создает стихи необычайной силы.
Лука повествует: Мария все три месяца оставалась с Елисаветой. Потом Она вернулась в Назарет и сообщила Иосифу о Своем положении. В Евангелии от Матфея (1: 19–25), во многих отношениях наиболее подробном и основанном на арамейских источниках, жених Марии, считавший Ее непорочной девой, был поражен этой новостью. Иосиф «…будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее. Но когда он помыслил это, – се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого; родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их». Матфей говорит, что Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и «принял жену свою». Матфей также отмечает, что Иосиф «не знал» Марию до тех пор, пока не родился Иисус. В действительности же самые древние источники настаивают на том, что Мария оставалась непорочной всю свою жизнь, а Иосиф был исключительно преданным, любящим и заботливым мужем Ей и таким же отцом Ее Сыну.
Следующий примечательный случай приключился четыре-пять месяцев спустя, когда правитель Сирии Публий Квириний получил указ императора Августа: сделать перепись населения по всей тамошней земле. Перепись требовалась, чтобы исправнее взимать подать. Жителей следовало переписывать в тех городах, где они родились. Поскольку и Мария, которая была беременна, как указано у Луки (2: 5), и Иосиф были из дома и рода Давидова, то и отправились они в Иерусалим, город, который в свое время Давид завоевал и присоединил к еврейскому царству, а оттуда в Вифлеем – небольшой, всего в одну улицу, городок, отстоявший от Иерусалима на шесть миль. Этот городок тоже был связан с именем Давида. Для Марии, выносливой и крепкой девушки, это было уже третье долгое путешествие за время беременности. Когда супруги приехали в Вифлеем, «…наступило время родить Ей; и родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице» (Лк. 2: 6–7). Спустя столетие Иустин Философ, родившийся милях в сорока от Вифлеема и хорошо знавший местность, утверждал, что ясли находились в пещере или гроте; это вполне вероятно, поскольку в известняковых горах, на которых расположен Вифлеем, довольно много пещер.
Нет никаких упоминаний ни о враче, ни о повитухе, присутствовавших при родах. Рядом с Марией находился только Иосиф. Но помощь Ей и не понадобилась. Она сама позаботилась о Себе, и Младенец Ее был здоров, как и в течение всей земной жизни Его. Однако нельзя сказать, что Мать и Дитя никто не навещал (Лк. 2: 8–18; Мф. 2: 1–12). По словам Луки, местных пастухов, «которые содержали ночную стражу у стада своего», поразил свет, и предстал им Ангел Господень – «и убоялись страхом великим. И сказал им Ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям… ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь… Вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях». И вдруг явилось с Ангелом многочисленное Воинство Небесное, взывающее: «…слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!» Пастухи решили пойти в Вифлеем. Там, в хлеву, и нашли они Иисуса, Марию и Иосифа, как возвестил им Ангел. И пастухи рассказали об этом людям, и «все слышавшие дивились» тому, что слышали. Пастухи также сказали Марии о свете, об Ангеле и Ангельском хоре, и Она «сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем».
Но у Луки мы не находим рассказа о других «посетителях», о которых говорит Матфей – о «волхвах с востока». Они привезли дары: золото, ладан и смирну, «сокровища», как говорит Матфей, достойные короля. Волхвы были звездочетами, они изучали небеса и предсказывали будущее согласно расположению светил. Одна звезда, как они поняли, предсказывала, что родился Царь Иудейский. Волхвы, войдя в Иерусалим, пришли ко двору Ирода и спросили, где найти Младенца. Ирод, «собрав всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где должно родиться Христу? Они же сказали ему: в Вифлееме Иудейском, ибо так написано через пророка…» Ирод «тайно» призвал волхвов и послал их в Вифлеем: «…пойдите, тщательно разведайте о Младенце и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему» (Мф. 2: 4–8).
История, рассказанная волхвами о том, что появился на свет Младенец, Которому суждено стать Царем Иудейским, лишь подхлестнула Ирода, всюду видевшего угрозу себе. Матфей говорит: волхвы, «получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли в страну свою» (Мф. 2: 12). Иосифу также было откровение во сне, что ему самому, Марии и Младенцу следует опасаться Ирода. И сказано было Иосифу: «…встань, возьми Младенца и Матерь Его, и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его» (2: 13). Иосиф сделал, как ему было сказано. «Бегство в Египет» стало еще одним памятным эпизодом, который долгие столетия вдохновлял художников – так, он стал сюжетом для работы Караваджо, хранящейся в галерее Дориа-Памфили в Риме. Святое семейство изображено отдыхающим. Иосиф держит ноты, Ангел же играет колыбельную, пока Мария и Младенец спят.
Ирод всерьез опасался, что новорожденный Царь Иудейский отнимет его царство, и пошел на самое чудовищное преступление за всю свою долгую жизнь. Он «послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже…» (Мф. 2: 16). Это стало его последним злодеянием. Уже через несколько недель Ирод умер, а земли его разделили сыновья. Иудея досталась Архелаю. Узнав об этом, Иосиф вместе с семьей возвратился из Египта, но старался держаться подальше от земли Иудейской, опасаясь, что Архелай унаследует подозрительность своего отца. Поэтому Иосиф направился в расположенный в «пределах Галилейских» город Назарет, добираясь туда объездными путями, через Газу и Самарию.
История рождения Иисуса, посещение пастухов и волхвов – все это идиллическая сторона Рождества Христова, придающая младенчеству Иисуса некую сказочность, привлекающую и старого и малого вот уже более двух тысяч лет. Но жуткое злодеяние, вошедшее в историю как избиение младенцев, напоминает нам о темной стороне жизни на окраине Римской империи в I веке Христовой эры. Необузданные и отвратительные в своей свирепости правители, беззаконие, ничем не сдерживаемый произвол власть имущих, неуважение к жизни любого человека, даже самого беззащитного, – такова была действительность. Эту человеческую греховность предстояло исправлять Иисусу, против нее Он боролся, и в итоге именно она погубила Иисуса. Избиение младенцев стало своеобразным предвестником распятия Спасителя.
Немногие могли предвидеть подобный исход. Об этом говорится в Евангелии от Луки (1: 13–23, 59–65). Лука пишет: Захария, муж Елисаветы, усомнился, услышав от Ангела Гавриила, что его престарелая супруга беременна и ей предстоит родить Иоанна Крестителя. В наказание за неверие его поразила немота. Родился ребенок, и, когда проходил обряд обрезания, Елисавета не пожелала назвать его в честь отца и настаивала на том, чтобы наречь сына Иоанном. Ее соседи и родственники воспротивились: «…никого нет в родстве твоем, кто назывался бы сим именем. И спрашивали знаками у отца его, как бы он хотел назвать его». К их изумлению, Захария «потребовал дощечку и написал: Иоанн имя ему. И все удивились». Более того, «разрешились уста его и язык его, и он стал говорить, благословлять Бога». Но, как и в других случаях в истории жизни Христа, эта счастливая история меркнет в сравнении с мрачными событиями вокруг нее. Весть о необычайном рождении быстро распространилась по земле Иудейской и достигла ушей мнительного Ирода. Согласно рассказам отцов Церкви – таких, например, как Ориген, – Захария был убит по приказу Ирода «между храмом и жертвенником». Поэтому теперь его почитают как одного из первых великомучеников.
Был еще один старый священник по имени Симеон, который служил в храме. Лука говорит, что он был «муж праведный и благочестивый», твердо веривший в пришествие Мессии. И действительно, было ему откровение, «что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня» (2: 25–26). Когда Мария и Иосиф пришли в храм, чтобы провести обряд очищения Марии после родов и обряд обрезания Иисусу – по иудейскому закону, – старик взял дитя на руки, благословил Бога стихами, которые дошли до наших дней:
Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко,по слову Твоему, с миром,ибо видели очи мои спасение Твое,которое Ты уготовал пред лицем всех народов,свет к просвещению язычникови славу народа Твоего Израиля.
(Лк. 2: 29–32)Но, продолжает Лука (2: 34–40), обращаясь к Марии, старик также сказал, и грозное его пророчество звучало вразнобой с радостью первых дней жизни Христа: «…се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, – и тебе Самой оружие пройдет душу, – да откроются помышления многих сердец». Ему вторила и пожилая женщина по имени Анна – Лука зовет ее пророчицей и описывает как «вдову лет восьмидесяти четырех, которая не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь». Она тоже признала в ребенке Искупителя. Предсказания и предупреждения Анны и Симеона Мария также хранила в сердце Своем. Она отметила, растолковывая предсказания, что Дитя Ее будет «светом к просвещению язычников» – да и для всех людей без исключения, – а не только для иудеев, и что его жертва пронзит ее душу, словно мечом. Пока «Младенец возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости», Она, должно быть, бесконечными часами размышляла о Его судьбе и о том, какую чудовищную боль сулит Ей грядущее вместо нынешней радости.
