Обратный путь из бункера в гарнизон был проделан с теми же предосторожностями в прежнем молчании.
Янычара высадили из УАЗа у домика, который всегда выделяли группе, как имеющей особый статус. Хлопнула дверца и машина укатила восвояси, а капитан отправился к парням.
Его встретили четыре пары вопросительных глаз самых близких ему людей, которые не бросят, не предадут. На душе стало немного спокойнее.
– Есть чё в клюв кинуть? – спросил он, присев на шконку. – Со вчерашнего вечера не жравши.
Бек достал из РД – рюкзака десантника банку говяжьей тушёнки, двумя точными движениями ножа вскрыл её, подал командиру.
Янычар ел с ножа жёсткие мясные волокна вместе с жиром, привычный и к менее вкусной еде. Расправившись с содержимым, отставил банку в сторону, вытер лезвие о белое вафельное полотенце, висящее на спинке кровати, рукояткой вперёд протянул нож Беку и, глянув на терпеливо ожидавших парней, сказал:
– Есть задание. На подготовку сутки. Обсудим.
Часть I
Привычка побеждать
Глава I
Огненный Яр
«(1.11) Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после»
Ветхий Завет, Екклесиáст[1], Глава первая
Июль, 2017 год. Восточная Сибирь, линия фронта войск Объединённой Оппозиции и федеральных войск.
Ночь как назло выдалась звёздной. Мерцающие на тёмном покрывале огоньки вместе с бледным диском луны равнодушно смотрели с высоты, далёкие и отстранённые.
Как при такой иллюминации пройти через позиции фéдеров – так в войсках Объединённой Оппозиции презрительно называли федералов – вопрос риторический, потому что переходить надо.
«Мишка» – вертолёт МИ-8Т ещё вечером сел в лесном массиве неподалёку от посёлка Берёзовка. Пилоты посадили машину на свой страх и риск, потому как повсюду торчали пики сосен. Кроме того, здесь могли оказаться федеры. Район считался ничейным, но в реальности его контролировали федералы.
Уходила машина, подвергаясь не меньшему риску, а ведь экипажу предстояло вернуться за группой в назначенное время и вновь уйти на свою сторону.
Вот потому-то лётчики с плохо скрываемым недовольством выслушали приказ доставить и забрать группу из опасного района, и не от кого-нибудь выслушали, а лично от начальника штаба Северо-восточного фронта генерал-полковника Скворцова, что уже говорило о чрезвычайной важности задания. Хорошо хоть не приказали лететь прямиком в город – это равносильно безусловной потере машины и экипажа вместе со спецназовцами.
Покинув вертолёт, группа Янычара в хорошем темпе продвигалась через лесной массив, а после и через выжженный дотла посёлок. Парням сопутствовала удача: они незамеченными дошли до окраины города. Теперь группе предстояло перейти вражеские позиции и вернуться назад.
Эта местность ещё три недели назад была под контролем Объединённой Оппозиции. Но массированное наступление федералов вынудило их противников покинуть город и с тяжёлыми боями отступить восточнее и севернее Красноярска.
При этом в городе оставались окружённые подразделения войск оппозиции, не успевшие вовремя отойти с основными частями. Они отчаянно оборонялись и даже пытались прорываться, но уже было понятно – это отчаяние обречённых.
В этой неразберихе на территории Красноярской ТЭЦ-1 остался генерал-майор Тарасевич. Он сумел выйти на связь со штабом армии и сообщить о своём местонахождении, а также о том, что с ним вместе собралось около роты мотострелков, желдорбатовцев и пара танкистов в придачу, без машины. Все из разных частей, они встали под командование какого-то майора из морпехов по фамилии Пименов. Этот майор перешёл в непосредственное подчинение Тарасевичу.
В последний раз генерал-майор вышел на связь две недели назад и сообщил, что идёт почти непрерывный бой, от роты осталось несколько человек, все ранены, в том числе и он сам. Тарасевич обозначил, где его примерно искать и сказал, что это, вероятно, последний выход на связь.
Капитан Туркалёв осматривал позиции противника в штатный прибор ночного видения. Надежда пройти незамеченными крепла всё больше: никаких сплошных фортификационных сооружений он не увидел, простые выносные посты, да обычная умеренная суета, присущая в такой ситуации любой армии.
Вот только звёздная ночь, да большая луна несколько осложняли дело. Давешний дождь как назло прекратился, ветер разогнал тучи, обещая скорую жару, когда отовсюду опять усилится и без того не проходящая вонь от не погребённых тел погибших в тяжёлых боях солдат.
Этот смрад беспрестанно преследовал живых, привыкнуть к нему никак невозможно. Вонь лишний раз напоминала о бренности всего живого…
– Пошли, – скомандовал капитан.
Пройти позиции противника удалось тихо.
Несколько километров осторожно шли уже в городской черте, держась ближе к развалинам складов, цехов, административных зданий и строений прочего технического назначения, что во множестве теснились на городской окраине.
Затем парни пробрались на территорию ТЭЦ и бесшумными силуэтами заскользили вдоль стены большого производственного корпуса, дошли до пролома, образованного прямым попаданием то ли пушечного выстрела, то ли танкового. Забрались внутрь цеха и двинулись уже по нему, осматривая внимательно нагромождения какой-то аппаратуры, переплетение толстых труб, огромные электродвигатели, перекрестья металлических ферм и другие технологические сооружения, создававшие невольное ощущение, что это организм огромного техногенного монстра.
Неожиданно прямо на них вышел солдат.
Парни вскинули оружие, готовые вступить в бой, а солдат затравленно шарахнулся и замер.
– Военный, закурить найдётся? – несколько развязно спросил Янычар, подавая рукой знак своим, чтобы те опустили оружие.
– А?.. – испуганно, после продолжительного молчания отозвался боец.
– Закурить, спрашиваю, найдётся? – Туркалёв подошёл к нему совсем близко. – Да что ты испугался-то, словно мертвецов увидел, не к ночи будь сказано, – хмыкнул он, разглядывая врага в лунном свете, падающем в широченные оконные проёмы с выбитыми стёклами.
– А… Вы это… вы кто? – наконец смог собраться с мыслями молодой парень, продолжая опасливо поглядывать на незнакомцев.
Его пальцы нервно теребили ремень автомата, бесполезно висящего на правом плече.
– Кто-кто, коняги в пальто, – дружелюбно ответил Янычар. – Не видишь что ли, разведка, с рейда возвращаемся. Так есть закурить или нет? У нас уже давно кончилось курево, а курить охота, аж уши пухнут.
– Есть, – солдат торопливо полез запазуху.
Его руки заметно тряслись.
– Да не трясись ты так, военный, свои мы, – успокоил парня Янычар. – Ты чего здесь один шарахаешься?
– Я это… работал тут раньше слесарем, до войны ещё… Даже не думал, что снова попаду сюда при таких обстоятельствах, вот хожу, вспоминаю.
Парень всё же извлёк пачку, протянул Туркалёву.
Янычар достал пять сигарет, четыре передал своим, одну заложил за ухо, вернул пачку солдату.
– И не боишься один ходить?
– Как не боюсь? Ещё как боюсь, – ответил искренне парень.
– Чего шаришься тогда?
– Сам не знаю. Хочу, чтоб война побыстрее закончилась, вернуться опять сюда, работать по-человечески…
– Где сейчас штаб бригады? – спросил Янычар. – Нас долго не было, – пояснил он насторожившемуся было солдату.
– В административном корпусе.
– Ясно. Ну, бывай, а нам пора.
– Ага, ладно, бывайте, парни, – отозвался боец.
Голос его звучал напряжённо. Он так и не поверил внезапно появившимся незнакомцам.
Янычар коротко махнул своим и первым растворился в густой тени.
Куба шёл замыкающим. Он чуть приотстал, и спецназовцы услышали сдавленный болезненный стон. Через пару мгновений Кубаев присоединился к группе, кивнув командиру.
Тот тоже кивнул в ответ.
Все понимали: по-другому нельзя. Это война.
Генерал-майора спецназовцы обнаружили там, где и рассчитывали – на втором этаже в одном из цехов, в пристройке с помещениями для инженерно-технического персонала. Повсюду царила разруха, валялась поломанная мебель, виднелись следы пожара, пожиравшего утварь, ползавшего по панелям стен, линолеуму, ламинату, оставившего копоть на потолке.
До сих пор валялись раздувшиеся от летнего тепла непереносимо воняющие трупы солдат, тела гражданских обоего пола и, что самое страшное – тела детей. Как гражданские с детьми оказались здесь, оставалось неясным. Может быть, спасались холодной зимой, надеясь на тепло труб замершей ТЭЦ, да так и остались до самого лета. Может быть, не успели по тем или иным причинам покинуть город, когда за него начались бои.
В этих условиях генерал-майор Тарасевич укрывался от федералов, кое-как перебиваясь найденной где-то вермишелью и пятилитровой пластиковой бутылкой с минеральной водой, которую экономил пуще всего, понимая, что скрываться наверняка придётся неопределённо долго, пока за ним пришлют кого-нибудь. Если вообще пришлют. От этих мыслей генералу становилось не по себе, он успокаивался тем, что диск очень нужен руководству Оппозиции. Поэтому терпеливо ждал, жуя вермишель, запивая скупыми глотками, осторожно выглядывая на улицу, где хозяйничали федеры, и с каждым днём всё сильнее ощущал голод и жажду, уже не проходившую даже после глотка или двух бесценной воды.
