Глава 5
1
Бедная нахмуренная Кло.Все кричали: вот его убийца.От людских упреков, как стекло,Может наше сердце раздробиться.Прячась днем, а вечером у насТы рыдала, детски сжавши руки.Сколько дней не ведала ты сна,Сколько дней проплакала от муки.Эта смерть тебя приподнялаИ качнула в сторону иную,И прошила страшная иглаВ детском сердце полосу стальную.Жизнь прошла — годами затекла —И в песке безмолвия зарыта,Но сегодня память извлеклаЭтот хлам угаснувшего быта.Снова в сердце стойкий холодок,И опять — измученный, неправый —Я влюблен в старинный городок,Снежный, синеватый и лукавый.Слушаю призыв монастыря,Силуэты вижу в желтых окнах,И алеет зимняя заряВ облаках на розовых волокнах…
[2]
ДЕКАБРИСТЫ
Поэма
1
Вы помните призыв Карамзина:«Чувствительность, ищи для сердца пищи!»А до него великая война,Восстанье на Урале и Радищев.Помещики сквозь полнокровный сплинВ своем рабе почувствовали брата.Гвардеец, слабовольный дворянин,Влюбленный в Робеспьера и Марата.Так карты жизни путает судьба,Так рвет поток весной ложбину шлюза..Событий огнекрылая трубаИ золотая Пушкинская муза!
2
На Западе багрово-золотомТяжелой тучи выгибались плечи.Над городом, построенным Петром,Лиловой дымью расплескался вечер.Шла оттепель. Напоминало мартСырых и влажных сумерек раздумье.А над дворцом опущенный штандартКричал о том, что император умер.Тринадцатое истекало. СонОкутал улиц темные овраги,И стиснутый в казармах гарнизонНаутро приготовился к присяге.
3
Рылеев, лихорадивший всю ночь,Из тьмы рассвета дрожек стук услыша,Поцеловав проснувшуюся дочь,Перекрестив жену, — сутуло вышел.У Трубецких в натопленной людскойШептались девки: «Поднят до рассвета,С семьей простившись, младший ТрубецкойПотребовал палаш и пистолеты…»Светало. Плохо спавший НиколайУ зеркала серебряного брилсяИ голосом, напоминавшим лай,Кричал на адъютанта и сердился.
4
Он император. Новая грозаВзойдет на звонкий мрамор пьедестала.И выпуклые наглые глазаВпервые нынче словно из металла.А там, в приемной, комкая плюмаж,Шептал гонец с лицом белей бумаги,Что возмущен гвардейский экипажИ дерзко отказался от присяги.Забегали, предчувствуя бедуЗа годы угнетенья и разврата,И в голосах: «Мятежники идут!»Из двери вышел бледный император.
5
Чиновница, не снявшая чепца,За мужем побежала за ворота,Ведь мимо оснеженного крыльцаМятежным шагом проходила рота.Лабазник закрестился, на двореГостином зашушукался с собратом.И строилось декабрьское карэНа площади перед пустым сенатом.Уже дрожит восторгом мятежаМастеровщина… Не победа ль это?Каховский, нервничая и дрожа,Три раза выстрелил из пистолета.
6
Еще бы миг — и не было б царя,Плетей и крепостного лихолетья,И ты, четырнадцатое декабря,Иначе бы построило столетье.Уже рвануло вихрями борьбыВ народ бесправный, к силам непочатым,Но цепи исторической судьбыНе по плечу мечтательным барчатам.Уже гудел и рос поток людской,Уже насильник, труся, прятал спину,Но даже ты, диктатор Трубецкой,Товарищей на площади покинул!
7
И в этот миг, когда глаза горятИ каждый раб становится солдатомИ рвется в бой, — они… они стоят!Стоят и ждут перед пустым сенатом!И чувствует поднявший меч борьбы,Что будет бой мечты его суровей,Что вздыбят степь могильные горбы,Что станут реки красными от крови.И сколько близких канет под топор,И сколько трупов закачают рощи,И потому он опускает взорИ, как предатель, покидает площадь.
8
Они стоят. И их враги стоят.Но громыхает тяжко батарея,И офицер, в жерло забив снаряд,Глядит на императора…— Скорее,Скорей в штыки! Они — один исход,Иль правы растопчинские остроты:«В Париже прет в дворяне санкюлот,У нас дворяне лезут в санкюлоты».И император понял: «Дураки!»И, ощущая злость нечеловечью,Он крикнул батарее (передкиУже давно отъехали): «Картечью!»
9
И пушки отскочили. На летуПодхвачены, накатывались снова,И били в человечью густоту,И, отлетая, рявкали сурово.И это всё…Зловеще тишинаБесправия сгущалась год от году.И ты, порабощенная страна,Не получила от дворян свободу.В аллее дней, блестящ и одинок,День отгорел бесславно и тревожно.И, салютуя деспоту, клинокТы, дворянин, покорно бросил в ножны.
10
И виселицы встали. Но не зряМонарх-палач на площади их строил;От них до грозных пушек ОктябряОдна тропа… И слава вам, герои!Явились вы, опередивши час,И деспот вас обрек на смерть и пытку,Но чуждый вам и победивший классПриветствует отважную попытку.По сумрачному, злому рубежуСверкнул декабрь ракетою огнистой,И, столько лет взывая к мятежу,Стране как лозунг было: «Декабристы!»
1925
ПримечанияПечатается по тексту, опубликованному в газете «Советская Сибирь» 25 декабря 1925 года. Поэма написана к столетию восстания декабристов; к моменту публикации поэмы Несмелов уже полтора года находился в эмиграции, поэма, видимо, написана уже в Харбине; вплоть до 1929 года Несмелов печатался в СССР и мог получать оттуда гонорары: советские деньги принимались на станциях вдоль КВЖД.
"Чувствительность, ищи для сердца пищи!" — ср. начало небольшой поэмы Карамзина "Алина", включенной в "Письма русского путешественника" (письмо помечено июнем 1790 года): " О дар, достойнейший небес, / Источник радости и слез, / Чувствительность! сколь ты прекрасна!.. / Внимайте, нежные сердца!"
«…Каховский, нервничая и дрожа, / Три раза выстрелил из пистолета» — Каховский Петр Григорьевич (1799–1826) 14 дек. 1825 года на Сенатской площади К. убил (выстрелом в спину) Петербургского генерал-губернатора М. А. Милорадовича (1771–1825), смертельно ранил командира гренадерского полка полковника Н.Н. Стюрлера (умер 15 декабря) и ранил свитского офицера.
«…Но даже ты, диктатор Трубецкой, / Товарищей на площади покинул!» — князь Сергей Петрович Трубецкой (1790–1860), которого декабристы накануне восстания 145 декабря избрали диктатором. Трубецкой отказался сложить с себя звание диктатора и должен был присутствовать в день 14 декабря на Сенатской площади; однако, в решительный день Трубецкой окончательно растерялся и не только не явился на Сенатскую площадь, но даже принес присягу императору Николаю.
«…растопчинские остроты» — граф Федор Васильевич Растопчин (1763–1826) — русский государственный деятель; ср.: «По поводу восстания декабристов граф Растопчин иронизировал в том смысле, что во Франции де "чернь" учинила революцию, чтобы сравняться с аристократией, а у нас вот аристократия устроила революцию в интересах черни» (Л.Д. Троцкий, «Культура старого мира»).
Евгений Витковский (Москва) Ли Мэн (Чикаго)
ЧЕРЕЗ ОКЕАН
Поэма
В 1922 году, в дни эвакуации Приморья остатками дальневосточной Белой Армии, несколько кадет, раздобыв крошечный парусно-моторный бот «Рязань», решили плыть на нем в Америку. Капитаном судна был избран случайно встреченный в порту боцман. Судно благополучно прибыло к берегам Северной Америки, установив рекорд наименьшего тоннажа для трансокеанского рейса. Как сообщает молва, жители города, в гавани которого кадеты бросили якорь, вынесли «Рязань» на берег и на руках, под звуки оркестров, пронесли по улицам.
