Конечно, готова! Ещё девять месяцев назад она выбрала себе пару, у которой должна родиться. Пару, которая готова к появлению маленького чуда на свет. Почти все девять месяцев они подыскивали имя своему будущему ребёнку. Сверялись с календарями и гороскопами. Для мальчика выбрали одно единственное и неоспоримое имя – Александр, а для девочки крутилось целых три имени – Анна, Надежда и Вера. В итоге решили, если родится девочка, то бросят жребий.
Большинство родителей достаточно серьёзно подходят к зачатию и рождению ребёнка. Они с воодушевлением ждут на кого же он или она будут похожи, хотя в этом больше присутствует спортивный интерес: чьи же гены сильнее? Делаем ставки, господа! Размышляют, кем ребёнок станет в будущем. В основном – это их личные несбывшиеся мечты. Хотят, чтобы малыш радовал маму и папу, но, как правило, на мечтах всё и заканчивается, и воспитание в том числе.
03.03.2016 г./Олеся Оленичева
Часть 1
Глава 1
Толчок… ещё толчок… «Как же больно, всё тело ломит, сдавливает и выворачивает. Боже! Что происходит? Что это? Свет?»
– А-а-а… – режущая боль при заполнении лёгких воздухом и крик младенца.
Ощущение невосполнимой потери, одиночества и холода. Непонятные люди, лица… попыталась настроить фокус на огромных размерах мужчину в белом платье.
– У вас девочка! – услышала она радостный возглас акушерки, которая взяла её из рук доктора и попыталась омыть малышку тёплой водой, после чего положила на холодные весы.
«Ещё бы к мамочке попасть», – завертелся маленький комочек в поисках своей кормилицы.
– Поздравляю, всё прошло хорошо для вас и вашей замечательной малышки. Она у вас такая удивительная и активная, так осознанно смотрит, как будто высказаться хочет, такое редко бывает, – послышался мягкий голос доктора.
Состояние невесомости, знакомое тепло и любимый запах, который окутал и растворил в блаженстве. Подняв голову, она утонула в двух голубых и чистых озёрах, которые обрамляли густые и тёмные ресницы. Растрёпанные светлые волосы опускались ниже плеч, а чётко очерченный рот что-то нашёптывал очень приятное и восхитительное.
Мама… Улыбка не сходила с женских уст, столько нежности источали глаза, что малышка забыла о своём пустом желудке и притихла.
– Привет, – прошептали материнские губы.
Знакомый и желанный запах молока проник в нос: все голоса стихли, и мир перестал существовать. Единственное, что имело значение – это сердцебиение матери и тонкая струйка драгоценной жидкости, не дожидаясь, скатывалась по налитой груди в поисках маленького чуда, для которого она предназначалась.
Мягкая и тёплая кожа, на которой так уютно лежать, и эти нежные руки, так ласково обнимают, создавая колыбель. Тук-тук… тук-тук… спокойный и умиротворённый звук, такой родной… и большая, наполненная молоком грудь… остальное не важно. Это самый ценный момент единения ребёнка с матерью. Только он имеет значение, даёт стабильную нить отношений. И пусть весь мир подождёт.
«Ева… – внезапно пронеслось в голове, как дыхание ветра. – Ева!» – более настойчиво врезалась мысль, пока малышка причмокивала, поглощая молоко.
– Ева, – прошептала женщина, как будто выдохнула это имя.
Чистая слеза счастья медленно покатилась по щеке, но высохла, не успев упасть. Такие крохотные пальчики, густые, длинные чёрные волосы, что совсем не характерно для новорождённого. Два маленьких замутнённых глаза, наблюдающих за размытым пятном, которым виделась мать.
Такое ощущение, будто они говорили:
– Я слежу за тобой.
Всё такое крохотное и хрупкое, родное и непорочное. И ничего, кроме материнского инстинкта – защищать своё дитя, с этой секунды только он диктует дальнейшие действия родительницы.
***
Яхве стоял у раскрытого окна, которое выходило в сад. Ранняя осень коснулась его детищ, окрасив деревья в различные оттенки: от жёлтого до ярко-красного. Трава начинала желтеть, готовясь ко сну. А яблони клонились к земле от тяжёлых наливных плодов.
Всеотец ощутил, как темнота подкрадывается к нему со спины. Запахи гнили и серы заполняли всё пространство вокруг. Нет, он не чувствовал ни тревоги, ни презрения… только любовь, которую может испытывать отец к своему пусть и непутевому, но сыну.
– Здравствуй! Па-па! – послышалось за его спиной. – Рад снова видеть тебя в полном здравии! – не без доли ехидства, произнёс Люцифер.
Он выглядел так, словно цвёл в самой безупречной оранжерее мира под чутким руководством славных ботаников, питаясь лучшими удобрениями. Доцвёл до самого благородного возраста – тридцати пяти – и остановился. Замер с миллионами женских сердец, которые покорял одним только видом, не говоря уже о многовековом опыте общения, и, при всех его знаниях, он был просто неотразим.
Если бы он имел возможность спуститься на землю воплоти, то погубил многих своим безукоризненным обликом, и ему даже не пришлось бы прилагать никаких усилий.
Его насыщенно-синего цвета глаза могли поглотить всё, что попадало в поле зрения. Их очерчивали пышные чёрные ресницы, благодаря которым взгляд становился ещё более манящим. Густые брови, словно два крыла падшего ангела, довершали этот томный и в тоже время безразличный ко всему взор охотника. Любой женщине захотелось бы вместо арктического холода наполнить его взгляд желанием, чтобы он начал плавиться, как лёд на горячем теле.
Прямой аккуратный нос переходил в явно выделенную бороздку, которая втекала в верхнюю губу, с немного приподнятым уголком. Она мягко ложилась на чуть припухлую нижнюю и призывала коснуться этого произведения искусства.
Скулы и слегка угловатый подбородок с небольшой ямочкой покрывала угольная щетина. Один из лучших творений своего Отца. Может, именно это и погубило его, и отдалило от дома.
– И тебе здравия, сын мой! – со вздохом, ответил Яхве, но не повернулся. – Я ждал тебя, – нотки обречённости колыхались в его интонации.
Не нужно задавать никаких вопросов, ничего объяснять. Они оба знали причину появления Люцифера в Доме. Это безмолвное понимание тяготило. Каково это всегда знать истинную причину и не иметь ни одного процента сомнения, когда так хочется сомневаться, хоть иногда? Сомневаться, когда тебе так не нравится то, что ты чётко понимаешь.
Как это забавно – наблюдать за человеком, который из кожи вон лезет, чтобы узнать своё будущее, знать всё, что ему начертано судьбой… и даже не задумывается над тем, что он будет делать со всем этим знанием? Что станет с ним, когда он перешагнёт эту заветную слепую грань? Только немногие знали, какую цену они платят, находясь за чертой.
Да, он всемогущ, но при этом беспомощен, что касается главного в человеке. Эмоции, ощущения – всё это он мог почувствовать лишь через своих детей. Именно этим, они связаны друг с другом навсегда. Разве мог он наказывать своих детей за весь спектр чувств, который они ему дарили?
Первым невыносимое молчание нарушил Люцифер:
– Как-то неспокойно стало в моём Царствии. Мои маленькие демоны беснуются… Кому, как не тебе знать, что каждому отцу хочется справедливости для своих детей? – не дожидаясь ответа, он продолжил, немного повысив голос: – Равновесие нарушено, Отец! Я так понимаю, что одна из твоих старых и гадких душонок спустилась на землю?!
Яхве так и не повернулся, но испытал бушующую ревность Люцифера. Он разделял боль сына, ведь он любил его, как и остальных своих детей. Он был его самым старшим созданием, одним из лучших. Но выбор сделан очень давно, и они остались «по разные стороны баррикад».
Как и во многих человеческих семьях, дети делали свой выбор и вылетали из гнезда, следуя своей дорогой, независимо от того, насколько их выбор устраивал родителей.
Столько злости и яда брошено в спину, но он выше всего этого, ведь он Создатель, который созерцает всё, что ему предложено. Собрав остатки выдержки воедино, он развернулся и посмотрел прямо в глаза сыну.
Он уже давно привык, что их пучина часто чёрная от злости, и на самом дне этого омута плясали багровые огни ада. Но даже эти ужасающие глаза Отец любил. Каждую чёрточку его лица, несмотря на то, что они давно стали более грубыми, но он помнил какими они были.
Изначально глаза Люцифера имели синий оттенок, как небо в ясный день, и только со временем он начал обретать бездонную, пугающую и густую черноту.
Его сын был красив и ужасен одновременно. Если бы ему удалось посеять даже маленькое зерно любви в его душе, может быть оно смогло прорасти среди этой боли и обиды, которую хранил Люцифер и не хотел расставаться.
Поля надежды в душе Люцифера уже давно выжжены основательно. Эта боль заставляла его порождать хаос и терзать души, только тогда она приглушалась.
Яхве так хотел прикоснуться к нему, обнять и разделить с ним свою любовь и его горесть. Обнять и впитать в себя хотя бы частицу страданий, чтобы сыну стало легче. Любовь и забота читалась в его глазах. Внезапно Люцифер рассмеялся, поймав этот взгляд.
