— Что теперь, милый? — Моя жена шагнула вперёд, крылатым движением закидывая лебединые руки мне на плечи. — Мы ведь не сразу должны наброситься друг на друга, так?
— Да-а, — неуверенно отступил я. — Но знаешь, что-то… что-то не то.
— Я не нравлюсь тебе?!
— Именно! Ты меня не возбуждаешь, дорогая.
— Я старалась! — едва не заплакала она. — Что не нравится? Увеличить грудь, подстройнить талию, изменить цвет глаз или волос, скажи! Я же не знаю, это твоя идея…
— Нет-нет, ты всё сделала замечательно. — Я нервно потёр лоб. — Причина в ином. Может, он не всё мне объяснил или я неправильно записал. Может быть… Погоди, так… Обстановка, цветы, прелюдия, мы оба…
— Оба, милый! — всплеснула руками Азриэлла.
Дьявол раздери, какой я дурак… Изгаляюсь тут перед ней в обличье демона, то есть в своём истинном облике, и дебильно удивляюсь, что меня не возбуждает смертная женщина! Мгновение спустя перед ней стоял я, в таком же виде, как выхожу на работу, только без дурацкого костюма с галстуком и туфель. Вот так!
— Иди ко мне…
Дальше всё шло просто идеально, потому что мы оба старались и были более чем заинтересованы в результате. Правда, первый глоток шампанского, который я должен был набрать в рот и разделить с ней в поцелуе, я безобразно пролил. Она засмеялась, и мне удалось превратить это в игру — я слизывал колющие язык сладкие капли с её изумительной шеи. Попытка с тем же шампанским целовать её грудь прошла гораздо успешнее. Пить искрящееся вино из ложбинки её живота — совсем легко, а когда я плавно спустился ниже, Азриэлла уже едва не кричала от наслаждения…
Когда она в свою очередь перевернула меня на спину, то буквально на третьей минуте я мысленно поклялся поставить Константину Петровичу бутылку самого лучшего шотландского виски! Да и поза миссионеров, рекомендованная ангелами, оказалась максимально подходящей, и мы не могли насмотреться в счастливые глаза друг друга.
Я пришёл в себя лишь на мгновение, резко ощутив, как внезапно отросшие когти моей жены в порыве страсти раздирают мою человеческую спину. Хорошо ещё вовремя успел впиться клыками ей в горло…
Утром, провожая меня на работу, Азриэлла виновато коснулась кончиком раздвоенного языка моего обгрызенного уха.
— Я не хотела, милый. Всё было так замечательно…
— Мы демоны, — вздохнул я, сердиться на неё было глупо — женщины в любви чаще теряют контроль, чем мужчины.
— Но… ты успел? — Она опустила глаза.
— Да.
— Точно?
— Абсолютно.
— И что-то может получиться? У нас может родиться человеческий ребёнок? Я уже согласна на любого…
Хм… Такая мысль мне в голову не приходила. Человеческий ребёнок, зачатый и рождённый демонами. Об этом невозможно было даже мечтать, потому что… это просто невозможно. Никак. Ни при каких условиях. И всё-таки… всё-таки…
P.S.
— Константин Петрович?
— Да.
— Это Абифасдон. Откройте.
— Э-э-э, а зачем?
— С меня причитается…
Глава 2
Ангел быстрого реагирования
В тот день я заявился с работы, украшенный здоровущим синяком вполлица. В моём человеческом обличье, разумеется, причинить мне вред как демону куда более проблемно. Но тоже не невозможно, увы…
— Милый, что это?! Ты опять сидел в баре с Альбертом?
— Нет, дорогая, мы встретились с ним после работы, — вынужденно признал я. — В смысле, когда моя работа была уже почти закончена, а его… его только начиналась.
— Задница Вельзевулова! — яростно выругалась Азриэлла. — И ты всё ещё называешь этого ангела своим другом?!
— У меня не много друзей, а Альберта я хотя бы знаю не одно тысячелетие…
— Дай мне номер его телефона!
— Не надо, милая…
— Дай, я тебе говорю! Мне очень хочется поговорить с его женой! Пусть скажет мне, приятно ли, когда твой муж возвращается с работы в синяках, в то время когда ты в положении?!!
Мне оставалось лишь виновато пожать плечами и бочком проскользнуть в комнату, пока она бушевала в прихожей. Цепь с крючьями я успел снять чисто автоматически. День действительно выдался сложный. Сейчас объясню… Только спрячусь в ванной. Когда ваша жена на первом месяце, её беременность ещё никак не бросается в глаза, но заметно отражается на характере.
Для нас, демонов, время течёт иначе, я, честно говоря, даже не знаю, как она намерена выносить этого ребёнка, не переходя в человеческое тело. Но эта капля, эта невероятная искра жизни уже поселилась у неё внутри, сделав одновременно и более нежной, и более раздражительной. Как говорится, на что нарвёшься, мужики меня поймут…
Но и мне сегодня надо было хотя бы несколько минут отлежаться в серной ванне. Азриэлла ласково скреблась у дверей, царапая косяки орлиными когтями, но я дополнительно опустил стальную решётку, об которую она уже не раз ломала зубы, и спокойно выдохнул…
Всё начиналось буднично, я пришёл в офис, увернулся от поцелуя шефа, позволил секретарше ущипнуть меня за задницу (женщины от этого млеют!) и получил разнарядку на очередного грешника. Мужика надо было брать в сауне, тёпленького, буквально вырвав из компании пьяных друзей и продажных подруг. Разрушения, мистика и всяческая демонстрация силы только приветствовались. Профилактические запугивания потенциальных клиентов всегда в нашей компетенции, хотя вроде бы льют воду на другую мельницу…
Дело привычное, обычно проходит как по топлёному жиру на сковороде, человеческому, естественно. Проблем не возникало никогда никаких, всё тривиально, нажимаешь кнопку звонка — дверь в сауну гостеприимно распахивается. Я прилично одет, строгий костюм, элегантные туфли, зеркальные очки, борсетка. Bay! Джентльмен пришёл лично заказать номер на послезавтра. Бойкая тётенька охотно предлагает войти. Легко!
Шаг второй — улыбнуться тётеньке, сняв очки. Шикарные клыки, чёрный язык, в глотке бездна Ада, а в глазницах отблески пламени неугасимого Пекла! Полторы секунды, она в обмороке, удачно упав на диванчик. И третий, заключительный штрих:
— Холодное пиво!
— Заходи! — радостно отозвались изнутри, и я честно вошёл, потому что был приглашён и теперь моя очередь развлекаться.
На меня улыбчиво уставились трое мужиков и две незакомплексованные девицы в сползающих простынях. Мило, незатейливо, без особых фантазий, но по существу. Россия не меняется, а ведь я на этом объекте едва ли не со времён князя Владимира…
— Николай Степанович, я за вами, — вежливо поклонился я.
Самый толстый из мужчин недоумённо переглянулся с остальными.
— Чё за мн… кто его ваще… мн… пустил? Ты инспектор… мн… что ли?!
— Нет, я по работе.
— Ах по работе, мн! — облегчённо вздохнули все, девчонки защебетали, их кавалеры расслабились, а мой клиент шумно высморкался в простыню соседа.
— Ты это… мн… по работе?! Вот в приёмную ко мне придёшь, запишешься там, мн… чтоб всё как у людей. Вопросы — рассмотрим, дела — порешаем, контакты есть — всё чики-пуки! А щас, мн…
Я даже не стал тратить время на ответы или отповеди. Депутатский корпус — это золотая жила наших наполнителей. И брать их следует непременно со спецэффектами! Мне понадобилось меньше полминуты, чтобы, раздевшись до пояса, предстать перед ними во всей красе — могучий торс, рельеф без анаболиков, изумрудно-зелёная кожа, кое-где змеиная чешуя (иногда можно…), сиреневые глаза без зрачков, чуть искривлённые рога и струйка пламени, вылетающая меж зубов при каждом слове.
— Трепещите, смертные! Ибо имя моё — Абифасдон, и я пришёл за вашими смертными душами. Кто первым заглянет в ужасающие глубины сердца Ада?!
Дальше всё по логике вещей — шум, визг, суматоха, попытки звонить братве и в милицию, слёзы, икота плюс многоступенчатый мат. О, как же без него! Без мата в этой стране ничего не делается, ни хорошего дела, ни плохого. Возможно, именно поэтому мы тут так надёжно и держимся…
— Изыди, изыди, Сатана! — наконец вопит кто-то, тыча в мою сторону здоровенным нательным крестом, на пол кило драгметалла, не считая каменьев.
Нет слов, всё освящено в церкви, но понятие хотя бы элементарного вкуса хоть в какой-то мере должно быть у человека? И чего мне крест показывать, если коснуться им меня всё равно никто не посмеет. Чуют, что у самих рыльце в пушку, а значит, и в крест не верят по-настоящему. Я молча, не отвлекаясь, протянул руку к верещащей жертве и напомнил:
— За две победы подряд на выборах в краевую Думу ты прилюдно клялся заложить душу. Залог был принят. Мы определили тебе три года, без пролонгации и права расторжения договора. Устная форма давно принята к исполнению, как и просто мысль озвученная. Классические договора с печатями и подписью кровью уходят в прошлое. Собирайся, грешник…
Все практически окаменели. Я отчётливо слышал, как их сердца стараются биться потише и пореже. Ага, кроме животного ужаса, оказывается, и совесть хоть у кого-то осталась. Плохо мы ещё работаем с населением, раз совесть ещё встречается… Абсолютно бесполезное и бессмысленное чувство, раньше его называли страх божий. Имеешь его в душе — значит, не можешь поступить плохо. Всё изменилось, и в большинстве своём в выгодную нам сторону, но…
