Это был город, в котором оживали истории. Прямо сейчас Шелби казалось, что она снимается в кино. Сцена такая: девушка, вдали от своего дома, едва не погибла в результате собственной неосторожности. Но ее спас высокий мужчина с темно-желтыми глазами, который, казалось, без всяких усилий удерживал ее на весу.
Декс аккуратно поставил ее на ноги. Шелби пришла в себя, поправила платье и велела своему бешено стучащему пульсу угомониться.
— Вы в порядке? — спросил Декс.
— Все в порядке, за исключением моей гордости, — признала Шелби. — Я чувствую себя глупо.
Видя, как она притягивает к себе любопытные взгляды прохожих, девушка решила: шоу с участием Бернис — ничто в сравнении с тем, что устроила она.
— Эта бумага, которая выскользнула из вашей сумки, — сказал Декс. — Должно быть, она важная.
Шелби вспомнила, и сердце у нее сжалось.
— Просто дурацкая сентиментальность, — небрежно бросила она.
Декс подошел к освещенной пальме и наклонился. Когда он вернулся, бумага — фотография — была у него в руках. Шелби прерывисто вздохнула и, приняв от него фото, тут же сунула его в сумку, на этот раз — в кармашек, закрывающийся молнией.
— Один человек, которого я очень уважаю, — сказал Декс, — обычно говорил: некоторые важные вещи часто недооценивают.
Сейчас не время спрашивать, кто был этот человек, хотя Шелби заинтересовалась. Может быть, она спросит об этом позже, за ужином?
— Ваше предложение посетить сценариста еще в силе? — спросила она.
Его лицо расплылось в широкой улыбке.
— Мы с Рансом сочли бы это за честь.
Несколько минут спустя Декс открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья черной спортивной машины. Шелби скользнула на сиденье, пристегнулась, взревел мощный мотор, и машина влилась в поток транспорта.
— Такое с вашими сценариями часто происходит? — спросила она.
Конечно, не стоило ехать на встречу с двумя совершенно незнакомыми мужчинами, которые к тому же будут обсуждать неизвестные ей дела. Но дело уже сделано.
— Когда вы решаетесь поставить кино, — пожал плечами Декс, — с чем вам только не приходится сталкиваться!
— Я представляю комнату, полную дыма, — сказала Шелби. — Мужчина сидит с краю длинного стола и неистово печатает на машинке, в то время как кто-то ходит взад и вперед, склонив голову и сцепив руки за спиной.
Декс взглянул на нее:
— На пишущей машинке?
Шелби задумалась:
— Наверное, такое представление больше из прошлого века.
— Там, откуда вы, слышали об Интернете, верно? — поддразнил ее Декс.
— Разумеется. А еще мы используем коров, чтобы выработать дополнительное электричество.
Он рассмеялся:
— Я тоже не так уж долго любуюсь на местные красоты. Я вырос в Австралии.
— Это объясняет ваш акцент. А я думала, он британский.
— У нас загар лучше.
В темноте ее взгляд скользнул по его шее, рукам. Насколько она могла судить, Декс был смугл от природы.
— Австралия — в другой половине земного шара, — сказала Шелби, заставляя себя не смотреть на его классический профиль — крепкий подбородок, орлиный нос. — Что заставило вас перебраться сюда? Слава и состояние?
Или он от чего-то бежал? Такие вещи случаются…
— Моя семья владеет «Хантер интерпрайзес».
— Которая владеет «Хантер продакшнз», я полагаю.
Его кинокомпания.
Декс поменял передачу, чтобы повернуть:
— Моя мать родом примерно оттуда, откуда вы.
— Из Оклахомы?
— Вообще-то из Джорджии.
— Не хочу вас расстраивать, но Джорджия совсем в другом месте.
— О боже! Нет, все-таки я еще новичок здесь.
Шелби улыбнулась и уселась поудобнее:
— Возвращаясь к вашей истории…
— Мои родители познакомились в театре. Отец был пленен южным очарованием и красотой мамы. Он предложил ей выйти за него замуж спустя месяц после знакомства.
Шелби усмехнулась:
— Ваш отец — романтик!
— Он действительно любил мою мать. — Улыбка Декса потухла. — Когда мама умерла несколько лет назад, он женился снова.
— Прекрасная женщина?
— Мой отец так думает. — Декс пожал плечами.
Повернув на менее загруженную улицу, Декс нажал на газ. Мотор взревел, пейзажи замелькали в окне.
Вскоре они свернули на широкую подъездную дорожку, расположенную в престижном районе.
Темноволосый мужчина примерно одного с ней роста открыл широкую деревянную дверь. Когда он заметил Шелби, в его взгляде за модными очками мелькнуло недовольство.
Шелби уже хотела вернуться к себе в квартиру, но тут же передумала. Ей уже не раз доводилось встречать подобный прием, она справится!
Неприятный момент прошел, знакомство состоялось, и Ранс Логгинс пригласил их внутрь.
Идя по стеклянному коридору, за которым был разбит тропический сад, Декс и Ранс обменялись несколькими словами. В комнате, отделанной деревом, блестящей сталью и серой кожей, Шелби скромно присела на мягкую софу. Декс снял с себя пиджак и бросил его на спинку стула.
Во время обсуждения проблемной сцены с Рансом Декс оказался рядом с Шелби.
«Слишком близко», — подумала она. Его бедро находилось совсем рядом — мускулистое, сильное. Ее взгляд переместился на его черные туфли. Для этих ног отлично подойдут ковбойские сапоги…
— Ну, что вы думаете?
Шелби вздрогнула и заставила себя вернуться к происходящей беседе. И Декс, и Ранс ждали ее ответа.
— Думаю насчет чего?
Ранс устало проговорил:
— У главной героини был жених. И он стал ей изменять. Разбил невесте сердце. Позже он предложил руку и сердце ее подруге. Героиня приезжает на свадебный прием и сталкивается с ним. Теперь оба стоят лицом к лицу.
Декс сцепил руки за головой и вытянул длинные ноги:
— Ей нужно дать ему пощечину. Наступить на ногу. Плеснуть из бокала ему в лицо. Нам только нужны слова.
— Говорю же тебе, — заговорил Ранс. — В этом нет ничего удивительного. Все будут ждать именно этого.
Шелби перевела дыхание. Она так ясно видела эту сцену!..
— Ей нужно все высказать. Высказать всем!
Декс опустил руки и изучающе взглянул на нее:
— То есть высказаться о его измене перед всеми?
— Она круче, — сказала Шелби. — Она возьмет себя в руки. Чувствуя себя самой одинокой женщиной на свете в запачканном томатным супом платье, зная, что все знают правду и жалеют ее, она попросит микрофон и скажет, какую отличную пару являют собой невеста и жених. Она скажет, что желает им счастья. Потом она передаст микрофон, и слезы будут блестеть у нее на глазах, но аудитория не станет хлопать. Все гости будут молчать, когда она медленно пройдет мимо их столиков, преодолеет широкие арочные двери, ведущие на залитую солнцем улицу. Но в своих сердцах они будут знать: отношения Риз и Курта долго не продлятся.
