— Откуда ты знаешь?
— Да я сколько раз относила эти конверты в его почтовый ящик!
— Зачем?
— Ну, как же? Вдруг там что-то важное?
— Не проще ли, милая, объяснить почтальону, что он не прав?
— Не проще!
— Дай-ка сюда конверт.
Стас взял протянутое Любой письмо, зачем-то его понюхал, глянул на свет, пожал плечами:
— Там не письмо.
— А что?
— Какая-то яркая бумажка. Длинная и узкая. И все. А почерк, действительно, ужасный. Я бы тоже принял девятку за восьмерку.
— Я завтра пойду к этому Олегу Валерьевичу и выражу свой протест. Пусть скажет своему отправителю, чтобы писал понятнее. Сколько можно!
— А не послать бы тебе их всех…
— Если бы каждый поступал честно и порядочно…
— Как ты?
— … нам всем стало бы жить гораздо проще.
— Ну-ну. Надеюсь, твой Олег Валерьевич Варенцов…
— Варягин.
— Без разницы. Бутылку коньяка тебе хотя бы поставит.
— А ты ее вылакаешь.
— С огромным удовольствием, причем. А если еще и коньячок будет хорошим… — Он даже языком поцокал. — Идешь ты, наконец, спать?
— Иду. А ты корыстный, Стас.
— Сейчас ты узнаешь, насколько корыстный. Чтобы склонить тебя к сотрудничеству, я даже готов…
Она уже не слушала, села на диван, закрыла ему рот ладонью. Глупые советы, глупый Стас. И болтает все время какую-то чепуху. На самом деле он хороший, милый. Он просто замечательный! Иначе, зачем надо каждый раз открывать дверь и вешать в прихожей его куртку?…
…Следующим вечером Люба накинула на плечи пиджак, глянула мельком в зеркало и, уже стоя в прихожей, чуть тронула губы помадой. Со вздохом открыла входную дверь. «Надо покончить с этой неприятностью раз и навсегда. Надеюсь, он дома, этот Олег Валерьевич».
Возле второго подъезда она ненадолго задержалась. Вот и осень пришла. Как всегда, незаметно. Подкралась, дохнула сыростью и туманом, и вот уже лету конец, и дожди, дожди, дожди… Теперь уже надолго. Постоять хоть минутку, поймать мгновение, когда выглянет из-за тучи блеклый солнечный луч… Хоть бы он был дома.
В дверь пришлось звонить долго, и Люба уже отчаялась. Но вдруг из-за нее раздалось:
— Кто там?
Она очень удивилась: молодой мужчина, а дверь открывать боится. И глазок есть, мог бы и посмотреть, убедиться, что его беспокоит одинокая женщина, а в руках у нее не пистолет, а простой белый конверт.
— Это ваша соседка. С письмом.
— С каким письмом?
— Мне в почтовый ящик случайно попало адресованное вам письмо, — начала терять терпение она.
— Минутку.
Дверь открылась. Он был и молодым, и крепким, и симпатичным. Только взгляд какой-то отчаянный и затравленный.
— Извините, но я никого не хочу видеть.
Идущее от него напряжение Люба почувствовала сразу. Недаром столько лет проработала психологом. «Этому человеку срочно нужна помощь», — подумала она.
— С вами все в порядке?
— А кому это интересно?
— Я врач. Могу вам помочь.
— Помочь? Врач? — он странно рассмеялся. Мертво, что ли, как сразу показалось Любе. — Нет, в докторе я как раз нуждаюсь меньше всего.
— А, по-моему, именно в докторе вы и нуждаетесь. Я психолог.
— Вот как? А я думал, что почтальон.
— Да-да, — она заторопилась. — Войти можно?
— Хорошо. Заходите.
Хозяин посторонился, и Люба оказалась в просторной трехкомнатной квартире. Что ж, на лицо перепланировка, интерьер вполне современный, видно, что поработал хороший дизайнер, мебель дорогая, ремонт сделан по европейским стандартам. Но в такой большой и богатой квартире кроме хозяина — никого.
— Я только хотела уточнить: это вы Варягин Олег Валерьевич?
— Да. Я. А вы из налоговой?
— Поменьше агрессии, я ведь вас пока ничем не обидела. Старайтесь говорить спокойнее.
— Да что вы все ко мне привязались?! Что вам всем от меня надо?! Я никого не хочу видеть! Понятно вам?! Никого!
— Да, мне все понятно. У вас кто-то умер?
— Умер? С чего вы взяли, что умер?
— А ваше здоровье как? В порядке?
— Да наплевать мне на свое здоровье!
— Вот видите: ваши близкие живы-здоровы, вы тоже на здоровье не жалуетесь. А в этом конверте письмо, которое, возможно, принесет вам утешение.
— Письмо? Какое письмо?
Он взял в руки конверт, глянул на адрес и вдруг рассмеялся:
— Утешение? Ничего смешнее не слышал! Утешение!
Этот Олег Валерьевич не нравился Любе все больше и больше. «Потенциальный самоубийца», — определила она. А хозяин квартиры вдруг решительно взял ее за руку, потянул за собой:
— Пойдемте!
— Куда?! — вот тут Люба испугалась. Вдруг он собирается вместе с ней спрыгнуть с балкона? Высоко, между прочим. Седьмой этаж.
— Не бойтесь. Я только хотел показать…
— Что? Что показать?
Это была его спальня. Хорошая, светлая, заново отремонтированная комната, но дизайн ее Любу поразил. Поверх дорогих белых обоев стены были сплошь оклеены… лотерейными билетами?
— «Пинго-шоу», — пояснил хозяин. — Вы, кстати, играете в «Пинго-шоу»?
— Н-нет, — с легкой запинкой сказала Люба.
— А в «Русское лото»? Не играете? В «Золотой ключ»? Тоже нет? Правильно делаете. Это к вопросу об утешении. Вот.
Он разорвал конверт и вытянул оттуда лотерейный билет. Билет «Пинго».
— Как смешно! Ха-ха! Умираю просто! Ха-ха-ха!
— Послушайте, выпейте воды.
— Воды?! Я кого-нибудь хочу убить! Непременно кого-нибудь убить! Задушить, зарезать…
— Успокойтесь.
— Нет, не могу. Билет «Пинго»! Опять! Ха-ха!
Он смеялся долго, а Люба оглядывалась в поисках телефона. Не в себе человек. Молодой, здоровый, неглупый, вполне современный: на столе компьютер, куча компакт-дисков. Но вполне по-современному не в себе, измучен, замотан, зациклен на своих проблемах. И где же телефон?
— Так вы психолог? — Он, наконец, остановился, перестал смеяться.
— Да.
— И считаете, что у меня в жизни все в порядке, если я здоров, близкие мои живы и здоровы? Так?
— Да. Так.
— А если я скажу, что от меня жена ушла?
— Бывает. Но это еще не конец света, — осторожно сказала Люба.
— А что тогда конец? Фирма обанкротилась -это не конец? Моя фирма. А единственный человек, который мог бы мне помочь, как всегда отделался этим.
Он потряс билетом «Пинго».
— Объясните, пожалуйста.
— Объяснить? Хорошо. Видите ли, нас два брата. Я и Антон. Родители наши умерли, но зато у нас есть богатый бездетный дядюшка. Человек во всех отношениях странный. Несколько лет назад он выиграл в лотерею огромную сумму денег. Повезло, знаете ли. И вложил эти деньги в прибыльное дело. Это дело теперь приносит неплохой доход. Да что там неплохой! Огромный! А наследников у дядюшки двое: я и брат Антон. Он младше меня на два года. Так вот Антон почему-то пользуется всеми благами: работает у дядюшки, получает солидную зарплату, ездит на хорошей машине, и числится любимчиком. А я кукушкино дитя. Подкидыш. Когда начинал свое дело, попросил у дядюшки денег. Взаймы, с отдачей, хотя, старик не разорился бы, если бы мне их просто подарил. Знаете, чем он мне ответил? Прислал билет «Пинго». Мол, в бизнесе нужна в первую очередь удача. Если мне повезет в лотерею, значит, судьба. Не повезет, значит, не надо открывать никакой фирмы.
— Странная позиция, — осторожно вставила Люба.
— Более чем. Я же говорю, что дядюшка со странностями. По-моему, ему давно пора лечиться. Фирму я все-таки открыл, но пришлось туго. На все мои просьбы о кредите, я получал вот это, — он снова потряс билетом. — Да, забыл: подарки ко всем праздникам и юбилеям выражались в той же глупой бумажке. У него просто-таки маниакальная страсть покупать билеты и рассылать их племянникам. Лучше бы деньгами дал.
— Вы их когда-нибудь проверяли? — спросила Люба. — Билеты?
— Зачем?
— Вдруг, там на самом деле выигрыш?
— Я похож на ненормального? Я клею их на стену. Вот, — он взял скотч, аккуратно отрезал ножницами маленький кусочек и прикрепил билет на стену, к остальным. — Вот.
— По-моему, вы с дядей друг друга стоите.
— Нет! Я нормален, слышите вы, психолог? Нормален. Это он псих. Форменный псих. Я звонил ему недавно, просил помочь. Думал, надеялся, что хоть сейчас… Я же пять лет успешно выкручивался! Я же доказал, что могу! И вот ответ. Все. Жизнь кончена.
— Не надо так. Ну, жили же вы когда-то без фирмы, без больших денег?
— Жил, да. Жил. Без денег, но и без долгов. А вы можете себе представить, сколько я сейчас должен?! Что мне делать? Что? В петлю лезть?
— У вас есть квартира. Хорошая квартира.
— Нет, вы ничего не поняли. Даже не в деньгах дело. Не столько в деньгах. Дело в том, как окружающие вдруг стали ко мне относиться. То, что еще осталось на фирме, просто-напросто разворовывают. Оказалось, что у меня совсем нет друзей. Что я для них не сделал? Не понимаю. Вместе, объединившись, мы многое еще могли бы поправить. Ведь пока фирма процветала, они заработали деньги, много денег. Но никто не хочет ужиматься. Никто. Уже подыскивают себе теплые места, все, что плохо лежит, тянут, смотрят на меня так, словно я уже пустое место. Словно я уже умер. А еще совсем недавно ели за моим столом, пили за моим столом. А говорили-то что! Что говорили! Мол, самый умный, самый лучший, самый замечательный! И где друзья? Где они? А жена? Никогда не думал, что и жене нужны только мои деньги. Не работала ни дня, всем, чем мог, я ее обеспечивал. Недавно собрала чемоданы и ушла. Причем, даже «прощай» не сказала. Улизнула тайно, пока меня не было дома, в глаза не захотела посмотреть. К маме уехала. Теща к телефону даже ее не зовет. А сколько я для них сделал! Денег сколько давал! А подарки? Я же одел ее с ног до головы! Свою тещу!
