Так вот. Спустились с горы богатыри, увидав в низине жилье, соскочили с коней и к первой же юрте подошли.
Загляделись люди кочевья на гостей, на их добрые улыбки, на одежду. Видать, приглянулись им гости; понравилась приветливость, почтение богатырей — заулыбались. Нашелся и толмач — разговорились. Когда в глазах у людей добрый огонек играет, и вовсе легко понять друг друга.
Обжились помаленьку гости на новом месте. Помогли им люди срубить добрую избу из кондового леса. Кто кошму принес, кто — медвежьи шкуры. Одарили гостей луками и колчанами, полными стрел. Одним словом, по-братски встретили далеких гостей.
Не заметили гости, как и зима прошла. Ходили на охоту. Еды — хоть отбавляй. Когда же оттаяла земля, солнце припекать стало, принялись руды искать. С жителями кочевья и вовсе подружились. Как и чем могли — помогали хозяевам земли.
Больше всего дружба у богатырей завязалась с двумя сиротами-близнецами. Парня Иргизом звали, а сестру — Таньчулпан. Было им обоим по семнадцать лет. Сами кормились да еще больную бабку кормили. Подружились близнецы с богатырями и стали с ними по горам ходить, камни да руды искать.
На многие горы поднимались новгородцы, много руд пересмотрели, в речках камни искали. И чем больше богатств находили, тем грустнее становился Иванко Тяжелая Ступня.
И недоумевали парни:
— Али печалишься, что все унести не можешь?
— Не о том я кручинюсь, други-товарищи, что всего злата-серебра, всех изумрудов-яхонтов не ухватить… Вспомните наш торг новгородский, лавки гостиные, что против Софии-матушки на Волхов-реке. Съезжаются туда купцы именитые из всех стран света — из полунощной Варягии, из полуденной Бухары. Товары, как горы, под Кутафьими башнями лежат; монеты со звоном из мешка в мешок переливаются… И еще вспомните, как из-за каждого пятиалтынного спорят-дерутся, из-за рубленого серебра готовы разорвать друг друга.
— Да-а, — задумался Фома.
— Страсть, — подтвердил Терентий.
— То-то и оно, — продолжал Иванко. — Узнают жадные купцы про богатства уральские — что-о-о начнется!
— Да-а, — еще раз молвил Фома.
— Страсть, — подтвердил Терентий. — Может, уйдем, а князю скажем: «Урал — пустая земля»?
— И то негоже, — возразил Иванко. — На то и богатства земные, чтобы людям служить.
— Да, — согласился Фома.
— Конечно, — сказал Терентий.
И вот ходят они по горам, примечают, где жила золотая, где алмазные россыпи, а сами все думают, думают. А известно: коли мысль в одну сторону пошла — исход все равно будет. Решили братья все найденные богатства в одну самую большую гору собрать, да чтоб никто о том не знал и не ведал. Пусть полежат до времени, до той самой поры, когда люди людьми станут по-настоящему. И зарок поставили: если пойдет на ту гору худой человек, чтоб не давалась она ему. Жадный — в яму, злой — в пропасть, завистливый — под гору, чтоб кубарем летел!
Задумано — сделано. Иргиз помог им заветное место отыскать.
Как-то раз на такую высь они поднялись, что во все стороны хребты увидали. Горы в зеленых шапках из лесов далеко-далеко к поднебесью уходили.
Дух захватило у парней от красоты такой. Долго любовались они увиденным, а потом Иванко как крикнет во всю силу своей богатырской груди:
— На высокой Глядень-горе мы стоим! Други-товарищи! Округ видать! Гляди — не наглядишься!
Иргиз богатырям рассказал про эту гору, что зовут ее у них Курер-тау. А новгородцы по-своему чудо-гору назвали: Глядень-гора. Но не только высотой гора примечательна. Внутри у нее большая пещера была — хоть город возводи. И вот туда стали богатыри свои находки складывать.
И чем дальше время шло, и богатыри все больше в гоpax копались, тем сильнее дружба крепла у них с сиротами-близнецами.
Говорят, все может запомнить человек: когда что потерял, и когда что нашел, когда диковинный камень отыскал, иль впервые хрустальную гору увидел, иль рыбу редкую в озере поймал; а вот когда при виде Таньчулпан Утренней Зари у Иванка сердце пуще забилось, он и сам не знал. А была Таньчулпан красоты — не опишешь. Волосы — шелк, глаза — теплая летняя ночь над горами…
У Фомы с Терентием тоже дел прибавилось — камни, руды искать, а по вечерней заре на Глядень-гору со своими подружками бежать да с нее на сказочные хребты любоваться; вечернюю зарю проводить, а потом утреннюю встречать.
Прошел год, когда впервые богатыри с коней в становище соскочили. Много за это время Иванко Тяжелая Ступня успел с товарищами собрать редких самоцветов, а уезжать — не манило сердце богатырей. Так бы и остались все навек здесь. Прикипели их сердца к этим местам, а потому, когда какая-нибудь беда в кочевье приходила, новгородцы первыми приходили на помощь. Говорят, в то жаркое лето начался пожар страшный в лесах. Довелось всем немало попотеть, но пожар затушили. А один раз, уж под осень, такая непогодь настала — словно небо озверело. Дождь лил день и ночь. В одном месте гора в речку обвалилась, речку запрудило. Пришла беда. Все заливать начало. Скот и люди погибали. Немедля Иванко Тяжелая Ступня со своими товарищами раскидали и очистили речку. Близнец Иргиз — тот хоть по годам молод был, а силы тоже — богатырской. Во всем он Иванку помогал. Не отходил от друга.
Но пришла пора домой отправляться. Не под силу человеку остановить времени бег.
В последний вечер каждый из богатырей пошел к любимой подруге попрощаться навеки.
Иванко же, Иргиз и Таньчулпан поднялись на Глядень-гору. Долго молча стояли, не до разговоров было всем… И вдруг отдаленный рев, гул, крики ветром от жилья до них донесло… Кинулись они с горы и страшную картину увидали: в жилье бой кипит. Напали на кочевье враги из степей. Слух об открытых сокровищах, видно, уже пошел по земле, и вот явились первые конники.
Выхватил Иванко свой кинжал из ножен и плечо к плечу с Иргизом в бой с врагами вступил. Терентий и Фома уже сражались в самой середине битвы.
Долго длился бой оттого, что враги, словно тучи, одна за другой накатывались на кочевье.
Пал замертво Иргиз. За ним на груду тел свалился Терентий. Весь израненный еще сколько-то сражался Фома, но и он с земли не поднялся. Последним с рассеченной грудью рухнул Иванко Тяжелая Ступня, а кругом отцы и сыны жителей маленького кочевья мертвыми лежали. Иванко чуть-чуть был живой. Кровь из груди его ручьем бежала…
Сколько он пролежал — не знал. Очнулся и над собой склонившегося старика увидел. Куренбеком его звали. Чудом спасся старик, а когда выходил Иванку, то рассказал ему о том, как всех-всех живых баскаки-ордынцы в полон увели. Ни одной души не осталось. Все становище было разорено. Зарыл старик в землю погибших. На вопрос Иванка: «Не было ли среди мертвых Таньчулпан?» — старик ответил, что помнит, как она кричала, Иванку и брата звала на помощь, когда ее связывали с другими одной цепью и в степь повели… Враги плетями подгоняли полоненных…
— А были ли ордынцы на Глядень-горе? — спросил Иванко.
Усмехнулся старик, и в глазах его русский богатырь задорные огоньки увидал.
— Как же… Пытались. Да не подпустила их Глядень-гора. Сосны падали прямо на врагов. Да сами они в ущелья срывались. Сколько живу, а такого за горой раньше не примечал. Не знаешь ли ты, русский брат, что стало с Курер-тау?
И хоть знал Иванко, что с горой случилось, в ответ отрицательно покачал головой. А потом тихо, но внятно сказал:
— Никогда больше человеку с мечом не бывать на Глядень-горе!
Поправившись от ран, Иванко поднялся на Глядень-гору и долго смотрел с нее, словно хотел узнать, куда была уведена Таньчулпан, словно хотел спросить горы, не видали ли они любимую его. Но хмурились и молчали горы…
До самой весны, говорится в сказке, носился Иванко по тропам в горах — искал дорогу, по которой увели Таньчулпан. Но еще печальней возвращался. Без следа исчезла его Утренняя Заря.
Потом Иванко попрощался со стариком. Сходил туда, где товарищи его в земле лежали, да где конь любимый пал. Постоял, поднялся в последний раз на Глядень-гору. Проверил все собранные здесь сокровища, подбадривая себя думою: «Все это для людей. Рано или поздно Глядень-гора все людям откроет…» Заделал вход. Поглядел в последний раз на леса и ушел с Камня-гор навсегда.
Говорят, и по сей день следы Тяжелой Ступни на камнях видно. По-разному об этом в сказках говорится.
Но главная суть в том, что, сколько потом ни пытались люди со злыми сердцами сокровища Иванки в Глядень-горе искать, — все безуспешно. То ураган сметет тех, кто поднимался, то молния убьет.
И только много лет спустя, когда сам народ хозяином земли стал, Глядень-гора свои сокровища ему открыла.
Вот и сказка вся, да маленькая присказка будет. Про Иванку говорится, что не мог он смириться с думой о потере Таньчулпан. Много он земель обошел, не раз сражался с врагами… И будь жива его мать, она вправе была бы сказать: «Какое счастье для меня, что я тебя, сын, таким верным сердцем одарила…»
