— Вы закончили? — Усилием воли взяв себя в руки, Тремэйн опустился в кожаное кресло за письменным столом и выдвинул верхний ящик.
— Да. — Прю хорошо понимала, чем вызвано раздражение кандидата: ему было неприятно, что она оказалась невольным свидетелем его минутной слабости. Поскольку в прессе уже опубликовали медицинское заключение о состоянии здоровья Тремэйна, в его легком недомогании Прю не заподозрила ничего серьезного. Однако куда более беспринципный репортер на ее месте мог бы использовать этот инцидент в собственных, политических либо карьерных целях. — Я уверена, что один из снимков…
— В таком случае, если вы не возражаете, я с вами прощаюсь: меня ждут дела.
Тремэйн отвернулся к компьютеру.
Уязвленная подобной бесцеремонностью, Прю молча убрала камеру в футляр и направилась к двери. Ей вдруг бросилось в глаза, что в коллекции Тремэйна, помимо нескольких классических шедевров мировой культуры, в основном преобладала военная тематика: оружие, средства устрашения, обмундирование и прочая военная атрибутика.
Это неожиданное открытие потрясло Прю. Насилие и террор — вот в чем как нельзя более верно выражались принципы ведения бизнеса и, вероятно, политической игры Тремэйна. Тот, кто собирался занять высокий государственный пост, был обязан производить впечатление человека положительного и приятного во всех отношениях, даже если таковым не являлся.
Обернувшись на пороге, Прю в последний раз заглянула в черную бездну глаз маски на пьедестале и, вздрогнув, поспешно вышла. Как и у всякого человека, чье существование определялось исключительно деньгами и властью, жизнь Тремэйна, возможно, была так же пуста, как эти древние безжизненные глазницы.
Глава 2
— Разве это не романтично? — улыбнулась Фиби, открывая бабушкину плетеную корзину для пикника и доставая цветастую скатерть. Прю с Пайпер обменялись выразительными взглядами — это что-то новенькое.
Пайпер, в сандалиях, одетая в хлопковую футболку и длинную прямую юбку, стояла, скрестив руки на груди, с явным недоумением на лице.
— Ты сказала «романтично» или мне послышалось?
— Нет, у тебя со слухом все в порядке: она сказала «романтично». — Прю, сегодня особенно хорошенькая в облегающих бедра джинсах и красном топе, положила камеру на скамейку и расправила край скатерти. В голубых глазах вспыхнули лукавые искорки. — Я же говорила, Фиби нужно больше отдыхать.
— Да уж, — усмехнулась Пайпер. — Никогда бы не подумала, что предэкзаменационная лихорадка рождает романтические иллюзии даже у самых неромантичных особ.
— Насчет романтики — я согласна. Что же касается иллюзий… — Фиби с наслаждением потянулась — край голубого топа с V-образным вырезом вздернулся вверх, обнажив плоский живот, такой же загорелый, как и длинные стройные ноги. — Разве это похоже на мираж?
Фиби обвела взглядом просторы городского парка. Выбранный сестрами столик для пикника стоял на зеленом холмике в тени раскидистого старого дуба. В низине у подножия холма искрилась зеркальная гладь пруда, по которой плавно скользили утки и белоснежные лебеди. На скамейках парка сидели пожилые пары, нежась в лучах полуденного солнца, другие не спеша прогуливались с крохотными собачонками. Бегуны и подростки на роликах и скейтбордах мелькали на тропинках, вьющихся среди вековых дубов и сосен. На детской площадке с качелями, горками и всевозможными приспособлениями для игр кричали и смеялись дети. В беседке неподалеку расположилась шумная компания, видно празднующая чей-то день рождения.
Фиби вдохнула полной грудью. Свежий воздух и атмосфера отдыха действовали расслабляюще — сегодня судьба подарила им короткую передышку в непрестанной борьбе со злом, так что Фиби твердо решила наслаждаться тишиной и покоем и поэтому оставалась равнодушной к беззлобным колкостям сестер.
Пайпер огляделась по сторонам и, безразлично пожав плечами, повернулась к Фиби:
— Не поняла.
— Посмотрите вокруг! Разве это не идеальная обстановка для романтического семейного пикника?
Фиби удивила реакция сестры. Конечно, из всех троих Пайпер была самой неэмоциональной, но ведь именно она была сейчас влюблена…
— Идеальная. — Пайпер заправила за ухо прядь длинных темно-русых волос. — За исключением того, что с нами ни одного парня.
Фиби прерывисто вздохнула, пытаясь подавить раздражение:
— Но если бы здесь был Лео…
— Его здесь нет.
Лицо Пайпер напряглось, взгляд затуманился.
Фиби не нужен был словарь жестов, чтобы понять, что это означало. Когда сестры Холлиуэл открыли в себе магический дар, Лео был послан свыше, чтобы оберегать всех троих, и случилось так, что он покорил сердце Пайпер. Однако в последнее время они виделись не часто: в жизни Рыцаря Света, безраздельно посвященной служению добру, ей, очевидно, отводилась не столь значимая роль, и Фиби не обижалась на сестру за то, что той не хотелось об этом говорить.
Хотя это не совсем так. Пайпер, скорее, не осмеливалась говорить об этом вслух. Поскольку ее угораздило влюбиться в человека, погибшего во время Второй мировой войны, а затем по воле небес вновь возрожденного, чтобы стать воителем добра, приходилось мириться со всеми вытекающими отсюда последствиями. Лишь в очень редких случаях отношения между Рыцарями Света и ведьмами, которых они были призваны защищать, могли перерасти в нечто большее — это считалось недопустимым. Однако, когда стало ясно, что сердечные страдания Пайпер угрожают ослабить Силу Трех, боссы Лео сжалились, поставив, правда, одно условие: Пайпер и Лео могут предаваться запретной любви, только если это не мешает исполнению священного долга. И они только тем и занимались, что исполняли этот священный долг, размышляла Фиби: помогали невинным людям, попавшим в беду. Только, в отличие от Лео, она и сестры должны были хранить в тайне свои метафизические способности — это было обязательным условием договора.
— А у нас с тобой, Фиби, даже нет никого на горизонте, — сказала Прю.
— Что? — встряхнулась Фиби.
— На любовном горизонте, — пояснила Прю.
— Ну, это временное явление, — возразила Фиби, уверенная, что когда-нибудь она еще встретит своего принца. Лучше терпеливо ждать, чем наспех связать свою судьбу не с тем парнем и потом всю жизнь жалеть об этом.
— Настолько временное, что некоторые об этом даже не подозревают, — заметила Пайпер. — Особенно если им нравятся высокие загорелые блондины.
— Ты что, увидела это в хрустальном шаре? — поинтересовалась Фиби.
— Нет, за стойкой бара, — усмехнулась Пайпер. — Рик Форман, новый бармен, не сводил с тебя глаз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
