1907
«У радостных ворот…»
Op. № 35.
У радостных ворот,Поникший утомленно,Под тяжестью огромнойЖеланий рабьих — крот,Иль сглазили со стенИль перед узким входом,Сраженный цепким годом,Ты сам отринул плен.
1910
«Лазурь бесчувственна…»
Op. № 36.
«ЛАЗУРЬ БЕСЧУВСТВЕННА», — я убеждал старуху,«Оставь служить скелетам сиплых трав,Оставь давить раскормленную муху,Вождя назойливо взлетающих орав».С улыбкой старая листам речей внимала,Свивая сеть запутанных морщин,Срезая злом уснувшего металлаНеявный сноп изысканных причин.
1910
«Вечер гниенья…»
Op. № 37.
Вечер гниеньяСтарость тоскливоЗабытое пеньеЛиловым стремленьеБледное гриваПлакать страдалецТропы заливаСироты палец.
1911
«Темный злоба головатый…»
Op. № 38.
Темный злоба головатыйСеро глазое пилаУтомленный родилаЗвезд желательное латы.
1912
«Какой позорный черный труп…»
Op. № 39.
Какой позорный черный трупНа взмыленный дымящий крупТы взгромоздил неукротимо…Железный груз забытых словТы простираешь мрачно вновьСадов благословенных мимо.Под хладным озером небес,Как бесконечно юркий бес,Прельстившийся единой целью!И темный ров и серый крестИ взгляды запыленных звездТы презрел трупною свирелью.
1911
«Перед зеркалом свеча…»
Op. № 40.
Перед зеркалом свечаС странной миной палачаУ девичьего плечаОстрие влачит меча,Вкруг ее ночная тьма,Исступленная зимаУгловата и пряма,Оковавшая дома.
1901
Из сборника «Требник троих» (1913)
«Зори раскинут кумач…»
Зори раскинут кумачЗорко пылает палачЗападу стелется плачЗапахов трепетных плащ
«Чрево ночи зимней пусто…»
Чрево ночи зимней пустоЧередой проходят вьюгиЧерепов седых подругиЧелядь хилая ПрокустаЧерен ночи зимней гробЧередуйтесь пешеходыЧерепок цветок сугробЧерепашьи ноги ходы
«Дверь заперта навек навек…»
Дверь заперта навек навекДве тени — тень и человекА к островам прибьет ладьяА кос трава и лад и яА ладан вечера монахА ладно сумрак на волнахЗаката сноп упал и нетЗакабаленная тенет.
«Это серое небо…»
Это серое небоКому оно нужноОсеннее небоСтаро и недужноЭти мокрые комьяИ голые пашниЭтот кнут понуканийВсегдашний…
«Поля пусты…»
Поля пустыКареты черной дрожьПолей листыЗдесь колебалась рожьЛучистых водНедвижен взглядЛуч хороводИх постоянен лад.
«Деревья спутали свои ветки…»
Деревья спутали свои веткиПальцы родимых телБьются в клетке снеговые птицыЗимний уделПротянули рощи свои спицыСнег шапки наделОвеяны пухом ресницыЗимний предел.
«Блоха болот…»
Блоха болотЛягушкаНочная побрякушкаДалекий лотКакой прыжокБугор высокКорявая избушкаПлюгавый старичок
«Вещатель тайного союза…»
Вещатель тайного союзаРоняет лепесток полураскрытых устПрозрачный трепетный смешно цветистый куст…Палящая тела булыжник слизь медуза.
«О злакогривый истукан…»
О злакогривый истуканВ пылу желаний злобный левХрустальный пиршества стаканТы насадил на юркий клевПод серым неба хомутомПродажный выею трясешьСлюну роняешь пьяным ртомХрипишь свистишь и жадно пьешь
«Закат маляр широкой кистью…»
Закат маляр широкой кистьюНебрежно выкрасил домаНе побуждаемый корыстьюТрудолюбивый не весьмаИ краска эта как непрочнаОни слиняла и сошлаЛишь маляра стезя порочнаК забавам хмельным увела
«На зелени травы сияет первый снег…»
На зелени травы сияет первый снегИсчезли синевы сокрылось лоно негХолодная зимаВступившая в праваБуранов злых корчмаСедая грива льва.
«Природа смрадный труп…»
Природа смрадный трупНад пустотой полейЗловония свои развила крыльяУмершие царившие обильяЛежат пылкости гвоздик — огнейПод острием много дымящих труб.
«Занемогла не захотела…»
Занемогла не захотелаПокинуть пастьУйти из пышущего телаИ не упастьБыла прожорлива акулаА ночь светлаНа кораблях чернели дулаИ вымпела.
«Клонись клонись над краем бездны…»
Клонись клонись над краем бездныИ змею лишь гляди в глазаОн там струится темнозвездныйКак исступленная грозаБросая пламенные розыБросая внизСогнись пред бременем угрозыНе обернись.
«Когда уходит свет дневной…»
Когда уходит свет дневнойМы в темных норах зажигаемОгонь лампад огонь ночнойМы напитавшись темнотойЕво упорно охраняемНе искушенные лунойНе искушенные луной
«Пред этой гордою забавой…»
Пред этой гордою забавойПред изможденностью земнойПредстанут громкою оравойХрам обратя во двор свинойПред бесконечностью случайнойПред зарожденьем новых словЦветут зарей необычайнойХулители твоих основ
Из сборника «Дохлая луна» (1913)
Мёртвое небо
Ор. 60.
«Небо — труп»!! не больше!Звезды — черви — пьяные туманомУсмиряю боль ше — лестом обманомНебо — смрадный труп!!Для (внимательных) миоповЛижущих отвратный крупЖадною (ухваткой) эфиопов.Звезды — черви — (гнойная живая) сыпь!!Я охвачен вязью вервийКрика выпь.Люди-звери!Правда звук!Затворяйте же часы предверийЗовы рукПаук.
«Как старая разломанная бричка…»
Op. 48.
Как старая разломанная бричкаВ степи звучит о птичка твое пеньеКакое надобно терпенье чтоб вечно ликовать тебе внимаяСредь голубых просветов мая лучами бубенцов своих играя.
Крики паровоза
Ор. 74.
Руби твердые воздуха зеркалФлагами желтым и черным[1] машиКто уже отсверкал в глуши[2]Бедная сторожка и 10 синих глазОтрезана ножка у двух заразГромадные копыта[3] вышиты кровьюЖизнь забыта под бровью[4]
* * *
Под ногами зачастую видим бездну разлитуюНад мостами не всегда блещет колкая звездаНочи скрипка[5] часто визгом нарушает тишинуПрижимается ошибка[6] к темноглазому вину[7].
«И выжимая ум как губку…»
