Шкуру спустит, вздохнув про себя, решил Иван и, неуклюже поднявшись скинул курку и штаны. Стоять голым было неприятно и Иван, краснея, неловко переступил ногами. И что дальше? Хозяин на секунду оторвался от чтения, окатил Ивана насмешливым взглядом.
— Теперь иди.
— Куда? — моргнул Иван поеживаясь.
— А куда хочешь, — пробормотал господин, переворачивая страницу, — я тебя отпускаю.
Раб не двинулся с места, продолжая переминаться с ноги на ногу.
— Ром, он мне надоел! — капризно заявил Влад. — Убери его отсюда!
Безопасник кивнул и, подхватив обалдевшего раба под локоть, вытолкал в коридор, выставил в холодный подъезд и с грохотом захлопнул дверь, нечаянно наподдав замешкавшемуся парню по спине. Так даже лучше, насмешливо подумал Ром, включая монитор подъездной видеокамеры.
Из комнаты притащился Влад и, отодвинув мужчину, заглянул в монитор.
— И что дальше? — почему-то шепотом спросил Ром. В психологии рабов лучшего специалиста, чем герцог не было.
Впрочем, это и понятно. Непонятно другое, как ему удавалось скрывать от людей свое прошлое. Об этом самом прошлом, Ром точно знал, известно лишь троим, включая самого герцога. Ну если, конечно, не считать людей со станции 'Алкиона'. Но те в расчет не принимались — за шесть лет никто из них не давал о себе знать, так что…
— А ничего дальше, — равнодушно пожал плечами Влад, — если он не оконченный идиот, а этого за ним не наблюдалось, спустится на пару ступеней, усядется и будет раздумывать, что же это было.
Раб с той стороны двери помотал башкой осматриваясь, спустился на несколько ступеней и уселся на холодный камень поджав под себя ноги.
— А когда додумается, осознает последствия — ни одежды, ни денег, ни жилья, ни жратвы, сам запросится обратно.
— А если не запросится? — засомневался Ром. — Свобода ведь.
— Запомни, друг мой Ром, все рабы мечтают о свободе, но когда тебя вышвыривают в никуда голым, босым и кормить никто не собирается, а впереди самая натуральная неизвестность, и никем другим, кроме раба ты быть не умеешь, то такая свобода вмиг теряет всю свою прелесть. Свобода она хороша, если за душой что-то есть, а когда голь перекатная, да не нужен никому, этакая свобода и не упала вовсе. А если к этому прибавить клеймо на голой заднице, то и вовсе неприятно получается, — авторитетно заявил Влад. — Вот увидишь, десять, максимум пятнадцать минут и он поскребется обратно.
— Оно, конечно, все убедительно, ваша светлость, — Ром был переполнен скепсисом, — но мне кажется не вернется он. Не было на моем опыте случая, чтобы беглые сами возвращались.
— Хочешь, поспорим? — усмехнувшись предложил Влад, — На десятку.
— Не серьезно это как-то, ваша светлость, — мотнул головой Ром. — Но с другой стороны, если все это под вашу ответственность, отчего бы не поспорить!
Влад фыркнул, вытащил из кармана висящей на вешалке куртки денежку, и небрежно швырнул ее на полочку у видеофона, Ром аккуратно положил рядышком точно такую же.
— И долго он будет так сидеть? — поинтересовался нетерпеливый Ром, в который раз поглядывая на часы. — Уже двадцать минут прошло!
— Пока задницу не отморозит, — хмыкнул герцог, разглядывая одинокую скорбную фигуру на лестнице. Ему тоже начало надоедать, к тому же Влад немного беспокоился за девушку, тайком приехавшую с Ромом. Давай, делай хоть что-нибудь, мысленно подгонял он раба.
Иван, словно услышав хозяйский приказ, медленно поднялся и пошлепал вниз, очень скоро скрывшись из виду за лестничным поворотом.
Ром бросил на Влада победный взгляд.
— Погоди радоваться, — осадил его герцог, — дадим ему еще минут семь. Этого как раз хватит добраться до первого этажа.
Не то чтобы не хотелось проигрывать. Десятки не жалко. Просто проигрыш сулит массу ненужных хлопот. Раба по любому придется возвращать. Хотя бы из чистого гуманизма. Сдохнет же на улице. Ром уже собрался наложить алчную лапу на спорную денежку, когда на лестнице снова появился Иван. Понуро опустив голову он остановился на площадке. Возвращаться оно всегда страшно, Влад это по себе помнил.
Ром уважительно склонил голову, признавая победу начальства.
— Сразу не открывай, — устало сказал герцог, смахивая выигранные деньги в карман.
В дверь тихонько поскреблись. Ром выключил монитор, а Влад скрылся в комнате. Как и было приказано, безопасник переждал пару минут, распахнул дверь и недовольно поинтересовался:
— Чего тебе?
— Господин, можно с хозяином поговорить? — попросили Рома.
— У тебя нет хозяина, тебя освободили, — спокойно ответил Ром, — проваливай.
— Ром, кто там? — раздраженно спросил Влад, появляясь на пороге комнаты. — Что ему надо?
— Хочет говорить с хозяином, милорд, — проинформировал Ром, — я сказал ему, чтобы проваливал, к чему вам непокорные рабы?
— Господин… я покоряюсь, господин, — тихо сказал Иван.
— Что? — скривился Влад. — Я не расслышал!
— Я покоряюсь, господин, — глядя себе под ноги, громче повторил Иван.
— Ладно, впусти его, — смилостивился Влад.
Замерзшего и смиренного Ивана впустили в квартиру, вернули робу, и разъяснили, что он лишается всех прав и будет сурово наказан, а после отправлен на конюшни. Иван встал на колени, Ром защелкнул на его шее ошейник.
Свободные вернулись в комнату, оставив Ивана горевать над своей глупостью.
Откинувшись на спинку кресла, милорд устало потер лицо. Ром устроился напротив, ожидая указаний. Влад мельком посмотрел на мужчину и, хмыкнув, достал из стола бутылку коньяка и два стакана.
— Вот, что хочешь со мной делай, но ты глупостями занимаешься, Твоя светлость, — подал голос Ром на время забывая о субординации и с усмешкой наблюдая, как герцог плебейски дует в стаканы, сдувая несуществующую пыль, а после щедро плескает янтарного напитка, — к чему весь этот балаган было устраивать? Наподдать хорошенько и всех делов!
— Может не к чему, а может и к чему, — задумчиво проговорил Влад, закручивая крышку и пряча бутылку в стол. — Я тебе уже не раз говорил — избить и растоптать человека дело не хитрое, с этим каждый справиться в определенных обстоятельствах, а вот заставить поверить именно тебе, когда вообще никому не веришь, это уже посложнее будет.
— Думаешь, поверил? — спросил Ром принимая бокал.
— Не знаю, но надеюсь, что да. Потому что если нет, нам еще долго с ним возиться. И ты, вот что, Ром, найди исполнителей поспокойней. Я не хочу, чтобы парня из мести слишком сильно избили.
— Понял, — кивнул Ром, — до крови, но не калечить.
— Вот именно, не калечить. Дай пару дней отлежаться и передавай Кони. Все кандалы надевать не нужно, вполне достаточно ножных, а то привел обвешанного цепями, аки привидение… В средствах воспитания я ее не стесняю, но предупреди, пусть повнимательней будет. Никаких мелких железок чтоб к нему в руки не попадало. Чего доброго из ложки отмычку смастерит. Да. И перед тем, как на ночь запирать, пусть хорошо обыскивают.
— Все понял, — кивнул Ром, — еще указания будут?
— Кажется все, — пожал плечами Влад, одним глотком допивая болтавшийся на дне коньяк…
Я глубоко затянулась наблюдая за Заком, с интересом изучающим книжные полки. На душе было пакостно. Нужно рассказать ему об отстранении. Толку тянуть.
— Я диспетчеру звонила, — безразлично сообщила я.
— Когда вылетаем? — оживился он.
— Ты знаешь… короче, тут такое дело, — я откашлялась и коротко вздохнув решилась, — меня отстранили.
— На сколько?
— На долго. Пока на месяц.
— Вот черт, — Зак присел рядом и ободряюще взял за руку, — мне жаль.
— Да ладно, — отмахнулась я, — может и уладится еще. Я с Ивоной не говорила. Но, если придется здесь остаться… я понимаю, тебе будет сложнее, чем мне. Хочешь, я позвоню Низе, и она тебя заберет?
— Еще чего! — возмутился он. — Сбежать и бросить тебя наедине с пауками в банке?
— Потише, — усмехнулась я, — это все-таки мои родственники.
— Родственники? — не скрывая злой иронии переспросил парень. — Мне они напоминают кучу надоедливых пиявок!
— Зак, — я укоризненно глянула на мальчишку, и с чего это я хочу убедить его, что эта, как он правильно подметил, куча надоедливых пиявок хорошие люди?
— А что Зак? Что Зак? — возмутился он. — Ах, я не слепой и не глухой! Меня слабо волнует, что между вами произошло, но я совершенно точно знаю — от хорошей семьи не бегут сломя голову в никуда, не давая о себе знать! За время, что я тебя знаю, это первое появление их в твоей жизни. И весьма неудачное! Так что давай не будем!
— Давай не будем, — покладисто согласилась я, тем более возразить нечего, чертенок прав.
Наш увлекательный разговор прервал мелодичный перезвон дверного звонка. Я усмехнулась про себя — вот еще один признак произошедших изменений. Раньше ко мне вваливались без стука и предупреждения. Даже тот год, когда в моей каюте проживал мужчина.
