– Отоспись. Тебе пора в кровать, – тихо молвит она, поднимаясь с места. Из меня вырывается нервный смех. Отчаянный, на грани нервного срыва. Дилайла резко оборачивается и с острой болью глядит на меня. Должно быть, я выгляжу слишком болезненно. Именно так, как выглядят люди, которые знают, что смерть близка. Она неминуема. Она дышит в затылок своим зловонным дыханием так, что пробирает до костей.
Забрав посуду, женщина скрывается в доме. Я урываю свои крошечные вздохи, пытаясь не задохнуться. Через несколько минут свет на кухне гаснет. Меня начинает бить дрожь. Такая, что кажется, будто на меня вылили ведро ледяной воды. Кинули в прорубь со всего размаху. Поверхность далека, а я барахтаюсь там, окутанная удушающим покрывалом тонкого льда. И нет сил выплыть наружу. И вообще – сил нет. Свет на втором этаже гаснет. Из меня вырывается судорожный вздох.
Разоблачение откладывается. Рада ли я? Или же расстроена? Сложно отвечать на подобные вопросы в моём положении. Знаю точно, что единственное, чего я хочу сейчас, так это забиться в какой-нибудь паршивый угол и скрыться от всего. Безусловно, больше этого я хочу быть в его руках. Но, быть может, хватит на сегодня навлекать на себя беду? Я истощена. Морально и физически. Перебирая свои ватные ноги, я захожу в маленькую библиотеку и устраиваюсь в мягком кресле. Накрывшись неизменным пледом, я заставляю себя спать. Но мысли – мои самые главные враги, ночные мысли – нагло лезут в голову. Принуждают мысленно дёргаться, оттого что за несколькими стенами Уилл. Находится ли он в выделенной ему комнате? Лежит ли он по другую сторону кровати или же находит своё утешение в округлых формах Розали? Меня начинает тошнить. От неизвестности, от раздирающей сердце тоски, от плохого предчувствия. Всё это собирается в кучу и давит на меня неподъёмным грузом.
Когда через плотную ткань занавески начинает проникать солнечный свет, мои веки сами собой прикрываются. И последняя мысль, которая проносится в моей голове: «Это только начало».
***
Топот ног заставляет меня дёрнуться. С трудом разлепляю слипшиеся веки и оглядываюсь по сторонам. Горы книг, каждая из которых наполнена удивительным сюжетом, безмолвно встречают меня в это раннее утро. Сотни стопок с различными обложками и переплётами, выставленные битком на деревянных полках. Мама любила читать нам с Уиллом здесь, раскинувшись на старинной софе. Мы садились у её ног, обложившись подушками, и с упоением впитывали каждое её слово. Тогда всё было куда проще. Уикенды, наполненные теплом и уютом. С раннего утра до поздней ночи этот домик кипел детским смехом и громким весельем. И теперь я болезненно морщусь, садясь и ощущая острую боль в мышцах и лёгкое головокружение. Сколько я проспала? Час или три? Впрочем, неважно, ведь чувство такое, словно я заснула всего десять минут назад.
Преодолевая дискомфорт в теле, я встаю на ноги и движусь к кухне. Дом уже опустел. Слышу на улице голоса близких мне людей и другие, менее приятные – монотонный голос Колина и кокетливое воркование Рози. Напрягаю свой слух, но того, от которого чаще бьётся мое сердце, совсем не слышу. Болтовня за окном набирает обороты, все радостно смеются и увлеченно о чём-то спорят. Переставляя свои ослабшие ноги, я достигаю кухни. Варю себе крепкое кофе и стараюсь унять бешеное сердцебиение. Раз все так оживлённо беседуют, а не ищут пропавшую грешницу в лице меня, значит, Ди ещё не раскрыла нас. Нервно сглатываю. По стандарту мой кофе сбегает из турки и остаётся грязной коричневой кляксой на белоснежной печке.
Блеск.
Отставляю кофе и начинаю избавляться от следов преступления. Когда печка снова сияет, плескаю себе в лицо холодной воды и наспех умываюсь. Когда я достигаю двери, что выходит на задний двор нашего домика, сердце моё волнительно трепещет.
– Ну, наконец-то, милая, – восклицает мама и радостно улыбается, только увидев меня на пороге.
Стараясь не привлекать к себе особого внимания, здороваюсь со всеми и выдавливаю из себя сонную улыбку. Утренняя свежесть смешивается с запахами овощей с костра и поджаренного хлеба. Отпиваю из своей чашки терпкий кофе и машинально начинаю искать глазами любимые черты лица.
Уилла нет.
Что-то внутри меня сильно сжимается. Проклятье, я читаю книги и вполне образована, а свои чувства и эмоции, которые вызывает во мне брат, я выражаю мнительными слогами и детским словарным запасом. Сажусь возле скучающего Мэтью и продолжаю наслаждаться своим скромным завтраком. Скрываясь в беседке со своим молчаливым племянником, я искоса поглядываю на наших гостей. Отец и Колин, кажется, нашли общий язык, болтая у барбекю. А наша женская половина также мило воркует о своём. Я прихожу в некий транс, когда перевожу взгляд на Дилайлу. Она улыбается и поддерживает беседу, но напряжение, что она испытывает, заметно подкашивает моё самообладание. Мы пересекаемся с ней взглядом, отчего по телу пробегает нервный разряд. Отводит глаза.
Вырывает меня из медленной агонии парнишка, который, нахмурив свой лоб, вдруг спрашивает меня:
– Как мне быть с ней?
Резко оборачиваюсь, не сразу опомнившись, что нахожусь в беседке не одна. Вопросительно поднимаю брови и смотрю на племянника. Каштановые заросшие пряди, карие глаза и потерянный взгляд из-под челки.
– С Абигейл, моей сестрой. Ма говорит, что она вот-вот родится. Просто вы… – мальчик запинается и потирает вспотевшие ладони о брюки. – Вы с Уиллом, видно, ладите. Я не знаю, смогу ли я вообще быть настоящим братом. Но… мне не хотелось бы подводить ма.
– И не подведёшь, – искренне улыбаюсь я и кладу руку ему на плечо. – Пусть мы мало общаемся, Мэтт, но раз ты переживаешь о таких вещах, значит, из тебя выйдет хороший парень.
– И всё же… это ведь девочка, – шумно выдыхает мальчик и устремляет взгляд в лес, который уже вовсю дышит жизнью. – Я хотел младшего брата и уже придумал, как бы я называл его и чем бы мы занимались, а потом она объявила, что ждёт девочку.
– Ну, в жизни не всегда всё складывается так, как ты хочешь, дружище. Просто люби её всем сердцем, – отвечаю я, чувствуя совестный укол. В самом деле, ну не скажу же я восьмилетке, чтобы держался от младенца подальше, дабы избежать нашей ситуации. Хотя, возможно, это просто я, это просто мы… это стечение обстоятельств и наших с Уиллом судеб. Только и всего.
– Уильям так тебя любит. Не знаю, смогу ли я так полюбить свою мелкую Гейли.
«Не стоит», – звучит сварливый голосок в моей голове.
– О, не сомневайся. Младенцев любят все. Даже если не так, то твоё мальчишеское сердце наверняка растает, когда малышка ухватит тебя за нос или неумело скажет твоё имя, – пожимаю плечами и отпиваю ещё несколько глотков. Ловлю себя на мысли, что испытываю заметное облегчение, болтая с мальчиком.
